— Я? — глаза у девушки стали как блюдца. — Ты серьезно?
Ну, что с блондинки взять?
— Совершенно. Но это не значит, что я собираюсь печень тебе скармливать. Птенца угощу…
— А его не жалко?
— Птица не человек, они не мозгом — инстинктом живут… Гадость жрать не станет. И потом, если выбирать между нами и орланом — ответ очевиден. Даже самую последнюю в мире синюю птицу я на тебя не променяю. Ну и собственную жизнь тоже жалко.
— Может, подождем?
— Чего? Судя по сражению в гнезде, птенец и так неизвестно когда ел последний раз. А чем сильнее проголодается, тем неразборчивее будет. Да и ослабнет… Просто, начнем с маленькой дозы. А там, посмотрим.
Повесил голову змеи сушиться, потом отрезал небольшой кусочек печени свинорыла, надел на нож и протянул Синильге.
Птенец покосился на угощение. Одним глазом, другим… и клюнул. Нож в руке вздрогнул, печень исчезла. Синильга сглотнула и требовательно пискнула.
— Понравилось? Это радует. Но все равно торопиться не будем. Подождем… два часа. Как доктора говорят. Если за это время никаких нежелательных симптомов не обнаружится, значит, можно есть и нам.
Птенцу такие условия не сильно понравились, и он попытался клюнуть уже меня. Размечтался. Шея коротка.
Леонидия тем временем привела гардероб в порядок.
— Ладно, поскольку все равно ждем, можно и логово поискать…
Вырубили себе слеги и двинулись по проторенной свинорылом тропе. Да какой там тропе — каретой проехать можно. В ширину, понятное дело. А остальное, как везде — яма на яме, рытвины да колдобины. Где по колено, а местами — и по пояс ухнуть довелось. Мне… Лия по шею погрузилась. Хорошо, хоть рот держала закрытым и не хлебнула болотной жижи. Одно хорошо — зверь не дурной, шел там, где дно твердое. Так что в целом, можно считать, обошлось без приключений.
Лягушки, при нашем приближении, сами упрыгивали подальше. Птицы — тоже держались настороже и на расстоянии. А что-нибудь более крупное на глаза не попадалось.
— Вон там! Гляди!
Леонидия указала вперед и чуть левее.
— Видишь, словно бурелом по островку прошелся. Да и вокруг деревья если не повалены, то сломаны. Уверена, это тварь чесалась.
Почему нет? Кто бы ни был создателем той твари, ничего особенного, помимо системы пищеварения, — результаты которой пока еще не проверенны, — не придумал. И даже устыдился бы, увидав всего лишь обыкновенного бегемота, он же гиппопотам. О давно вымерших динозаврах даже вспоминать не стоит. Вот где настоящая крутизна была. И без всякого волшебства.
А все потому, что у матушки Природы куда больше времени на эксперименты. Даже если маги живут неимоверно долго…
Свернули к островку и вскоре вышли на сушу.
Сперва я хотел раскритиковать Лию, мол, ошиблась. Никаким логовом здесь и не пахнет. Но вовремя вспомнил, что и не должно. А минутой позже, амазонка издала такой радостный вопль, что все птицы в округе дружно взвились в небо. Заглушив хлопаньем и шелестом крыльев второй крик:
— Есть! Нашла!
Я поспешил к ней и остановился перед огромной кучей чего-то, больше всего похожего на известковые «яйца», остающиеся после гашения извести в промышленных масштабах. У моей бабушки, в колхозные годы, через деревню из таких отходов сделали временное дорожное покрытие. Помню, все село несколько лет материло рационализаторов. В дождь окатыши все равно раскисали, превращая болото в едкую жижу. А в сухую погоду, даже после проезда легковушки, над деревней долго висело белое марево. Одно хорошо — с тех пор во всей округе никто даже не вспоминает от закислении почвы.
— И что это?
Вместо ответа девушка протянула один из комков, уже с соскобленным боком. Но, даже если бы не поблескивающая из-под налета желтизна, я все равно догадался бы. По весу… Окатыш, размером с мяч для тенниса — весил, как кирпич.
— Твою дивизию… И что, вот это все… — я недоверчиво пнул солидную кучу таких же «яиц». Примерно с полметра высотой и полтора в диаметре. Вернее, попытался. Нога скользнула поверху, не пошевелив ни одного из них. — Очуметь! Сколько же здесь их? Несколько сотен?
— А там еще одна куча! — радостно улыбаясь указала мне за спину Лия. — И вон там… Кажется, свинорыл здесь давно живет… жил. Ой! И еще одна!
Не меньше тонны золота в самородках! И половина из них моя… Разве так бывает? Я сплю… Ущипните меня!..
— Что ты там бормочешь? — девушка вернулась ко мне. И с тревогой заглянула в глаза. — Может, присядешь?
— Мантру снятия враждебного заклятия читаю. На всякий случай.
— А-а… — амазонка облегченно вздохнула. — Это можно… А я уж было испугалась. Знаешь, скольких блеск золота с ума свел? Жуть…
— Знаю… Можешь не сомневаться. И не только людей. Целые страны и народы впадали в безумие золотой лихорадки… и брели за золотым тельцом, не в состоянии ни о чем больше думать. После чего исчезали с лица Земли. Словно и не жили никогда. Либо сами друг друга уничтожив, либо под мечами более сильных соседей, позарившихся на их богатство. Так что не бойся. У меня иммунитет. С детства приучали к умеренности и мысли, что деньги — это грязь. И чем больше сумма — тем кровавее и грязнее. Но даже подумать не мог, что смогу убедиться в этом воочию.
Я еще разок пнул кучу.
— Вот уж действительно — самое настоящее дерьмо. И ни один философ не сможет этот факт оспорить.
— Зачем же так категорично? — раздался у нас за спинами негромкий мужской голос. — Я, например, могу… Хоть и не причисляю себя философам…
Рука дернулась к мечу, но уже в следующее мгновение я нацепил на лицо улыбку и неторопливо оглянулся.
— Рад вас видеть, мастер Игнациус.
— Спасибо, ваше высочество. Не часто приходиться слышать подобное из ус августейших особ, — поклонился в ответ маг. — Я тоже рад видеть вас в полном здравии. Извините, если помешал уединению.
— Смешно… — фыркнула Леонидия. — Думаете, парню и девушке для того, чтобы провести пару часиков вместе, непременно надо забираться в такие дебри?
— О, милая барышня… — вздел руки маг. — Думаю, по молодости лет вам и в голову не приходит, на что только способно безумство любви. Помниться, гостила как-то в моей башне одна рыжая ведьмочка… в одна тысяча две… — мастер Игнациус задумался. — Впрочем, не будем о возрасте. Может, она еще жива, и ей будет неприятно. Так вот… Клянусь, вы не поверите, куда нас с ней забросило в порыве страсти. Прямо в середку… Хотя, нет… это было с Эльвирой. А с Мелиссой мы оказались… Или с Анастасией?
Маг присел, задумчиво погрузившись в воспоминания. Причем табурет под ним возник будто сам собой.
— Проклятый склероз…
— Ага… — опять фыркнула амазонка. — Самая распространенная болезнь среди мужчин. Иной даже в двадцать лет умудряется к утру забыть твое имя и больше никогда не вспомнить.
— Правда? — неподдельно изумился маг.
— Мастер, — я решил положить конец глупому препирательству, к тому же, отчетливо отдающему фальшью. — Давайте, оставим прошлое в покое. Скажите лучше, как вы нас нашли? И почему считаете, что свинорыл не гадит самородками, а производит их другим способом.
— Да, собственно, благодаря этому самому склерозу, который так раздражает вашу прелестную спутницу, — развел руками маг. — Лет сто тому, я как-то потратил пол дня разыскивая очки. Которые потом обнаружил на собственном носу. И, чтобы подобный конфуз не повторился, с того самого дня я накладываю на все свои вещи заклинание «Потеряшка». И, как только это случается, потерянная вещь напоминает о себе. Ну, и когда такой сигнал поступил от карты, я понял что с вами что-то случилось. А когда взглянул на саму карту и увидел в ней дырку… то немедля ни минуты отправился вас искать.
— Вы сказали немедленно? — Леонидия явно собиралась установить рекорд язвительности.
— Что? Ах, ну да… Просто мне сперва пришлось отправиться в лесную сторожку. Уходя, я оставил в ней Посох пути, — стал подробно объяснять Игнациус. — А без него мне уже трудно переноситься на большие расстояния. Посох нашелся быстро, но Дженкинс попросил помочь ему с очагом. Тот почему-то никак не хотел гореть. Оказалось, пока я использовал для готовки и обогрева жилища магию, в печной трубе поселилась сова… Кстати, о сове… Вы знаете, какая это умная птица? Они почти никогда не подбирают падаль.
— И где же он?
Интересно, все амазонки недолюбливают магов, или у Леонидии с ними личные счеты?
— Кто?
— Посох?
Гм… А ведь и в самом деле, маг прибыл к нам с пустыми руками. И, похоже, это обстоятельство его самого удивило.
— Неужели снова забыл?.. Совсем рассеянный стал. Ладно, вы никуда не уходите. Я сейчас вернусь… — маг вздел руки.
— Постойте, мастер! — я едва успел его удержать. Ну, меня нафиг так рисковать. Уйдет за посохом, а о нас вспомнит лет эдак через десять-двадцать.
— Я быстро… — попытался вернуться к прерванному заклинанию мэтр Игнациус. — Он мне нужен.
— Зачем? Вы же сюда без его помощи переместились? — резонно заметила Лия.
— Да-да… — поддержал я девушку. — Это во-первых… А во-вторых, — если Посох вам действительно необходим, то кто мешает воспользоваться заклинанием «Потеряшка»? Зачем самому бегать, если можно позвать?
— Гм… Разумно… — маг снова опустился на табурет. — Кровь не обманывает. Сразу чувствуется королевское происхождение. Привычка повелевать… А мой отец бортником был. Так я до сих пор и не избавился от осознания того, что сбегать самому намного быстрее, чем допроситься кого-то из слуг подать или принести.
Мастер Игнациус хлопнул в ладони, и рядом с ним тут же возник тяжелый посох, с увесистым набалдашником в виде совы. В натуральную величину.
— Ой… — вырвалось у Леонидии. — Это не та самая? Что из дымохода?
— Нет-нет… — успокоил девушку маг. — Брунгильде лет немногим меньше чем мне. Этот посох я еще будучи адептом сделал. Вот с тех пор и путешествуем вместе. Да… Так о чем мы говорили?
— О золоте свинорыла, — напомнил я.