— Можно… Но, если каждый будет сам для себя замки отвоевывать — много воинов отправится к Одину. Род ослабеет, и тогда найдется кто-то, кому ваш замок понравится. Уверен, что сможете отстоять? Бьерн разве не рассказал тебе, сколько викингов полегло сражаясь всего лишь с отрядом ополченцев?
Ярл пожал плечами, мол, что поделать, так устроен мир. Сильный отнимает у слабого. А чтобы тот даже перечить не вздумал, надо всего лишь быть намного сильнее.
— Я могу предложить тебе кое-что поинтереснее. Так чтобы и замок получить, и воинов сберечь достаточно, чтоб потом врагов не опасаться. Если они вообще останутся.
Теперь Трюгви уже прочно сидел на крючке. Он даже о еде позабыл. Смотрел на меня, как дети на дедушку рассказывающего перед сном невероятно интересную историю.
— Видишь ли ярл… На материке несколько другие обычаи, чем на Скалистых островах. Там все принадлежит императору. И он вправе как награждать своих преданных друзей и помощников, так и наказывать нерадивых вассалов.
— Ты хочешь сказать… — Трюгви какое-то время обдумывал услышанное, покусывая усы. — Конунг может забрать замок у ярла и отдать другому?
— Король — нет… А император — да, может.
— И ярл его послушает? Вот так просто отдаст свое добро без боя?
— Ты плохо меня слушал, ярл, — пытаюсь объяснить доходчивее. — Это не его добро. В империи все принадлежит только императору. И он вправе как давать, так и отнимать. Все замки — его.
Трюгви опять задумался.
— Странные у вас обычаи…
— Это потому, что ты привык к другому. А у нас ни один барон или даже граф не посмеет перечить воле государя.
— Все равно странно… — помотал головой тот. — Нет, я понимаю, что войск у императора гораздо больше… но, уйти из дома без боя. Как же он потом попадет в Валгаллу? Разве Один примет труса?
— Ты забываешь, что на материке иные боги. А они требуют послушания и терпения. К тому же — император не просто человек, а помазанник божий. И его воля — это воля богов. А все вассалы давали присягу на верность. Поэтому, не подчиниться — значит, стать клятвопреступником. Думаешь, Одину это больше понравиться?
Трюгви опять помотал головой и отхлебнул из кувшина. Потом посмотрел на меня, словно изучая.
— Погоди, Николас… Но ты же конунг? Не император? Верно?
— Нет… — пришлось признать очевидное. — Но если я смогу набрать на Скалистых островах достаточное войско, — это всего лишь вопрос времени. Сейчас трон императора пуст, так почему бы мне его не занять? А потом — щедро наградить всех, кто мне в этом деле поможет?
Ярл молчал еще дольше. А я не торопил. Вопрос серьезный. Решение должно быть взвешенным, чтобы потом не пришлось искать способа отказаться от поспешно произнесенных слов.
— Наградить — это хорошо… — пробормотал он негромко, словно сам себе. — Забрать — плохо…
— Если ты о том, что император может отобрать награду… — поторопился я его успокоить. — То сам подумай: как долго усидит на троне тот, кто не умеет держать слово? Ведь каждый, видя несправедливость, подумает: а что если я буду следующим? Сегодня император несправедливо наказал одного из бывших соратников, а кого его каприз настигнет завтра? И подлый правитель даже пикнуть не успеет, как будет поднят на мечи прежними соратниками. Что, к слову, в истории уже неоднократно происходило. В смысле, неизбежность наказания. Так что, поверь, я собираюсь поступать с друзьями честно. Хотя бы потому, что это мне выгоднее, чем постоянно опасаться за свою жизнь.
Ярл кивнул, но по глазам его было видно, что до конца он все же в этом не уверен и усиленно ищет способ, как уберечься от монаршего произвола.
Я тоже старался придумать еще хоть какую-то вескую причину верить мне, но как-то ничего, кроме банального «я порядочный человек и не кидаю своих», в голову не приходило.
— Скажи, конунг… — ярл, похоже, первым нашел приемлемый выход. — Ты позволишь мне отблагодарить тебя за спасение?
Ого! Даже не помощь? Это что ж такое норманн задумал, что смог переступить через собственную гордость? Надеюсь, в его планы не входит женить меня на своей сестре, дочери или племяннице? А то я, что-то, последнее время буквально нарасхват. А тут фиктивным браком не отделаешься. И насчет многоженства тоже не слыхал.
— Я тебя не спасал, ярл… — пожимаю плечами. — Всего лишь немного помог… Ты бы и сам справился. Но, если желаешь…
— Отлично… — довольно улыбнулся тот и вскочил на ноги. — Надеюсь, ты согласишься немного побыть гостем моего дома?
— Почему нет? — я посмотрел на Бьерна и успел заметить мелькнувшую гримасу неудовольствия. — Только если на твоем корабле. Не хочу задерживать своих парней. Они и так слишком долго не были дома. А поскольку новости везут не только радостные, думаю, пару дней я вполне могу погостить и у тебя. Да, Бьерн?
— Да, конунг. Если ты прибудешь в род Косматого не сразу — нам будет легче объяснить старикам, что ты не враг, а — друг. Смерть ярла их огорчит… ненадолго. Пары дней хватит.
— Тогда хватит тут торчать, как дерьмо в проруби. Эй! Бездельники! Ну-ка все на весла! Расцепляйте драккары! Дома будете рассматривать добычу! Теперь она уже никуда не уплывет! Бьерн! До встречи! Через три… самое большее — через пять дней, ждите нас у себя. Готовь большой пир, хирдман. У твоего конунга будет много воинов. Очень много! Это я — Трюгви Верный тебе говорю.
Скалистые острова — это большой архипелаг состоящий из почти сотни островов разных размеров. От совсем крохотных скал, выступающих из волн всего на несколько метров и до просторных, на сотни гектаров. В основном — гористой, со склонами поросшими хвойными лесами, и каменистой непригодной для земледелия почвой. Максимум, для выпаса овец и коз. Лишь крохотные наделы удается возделывать и засевать.
Да и то — далеко не все. Только пятнадцать из них заселены норманнами. Пятнадцать островов — пятнадцать родов. Ни больше, не меньше. И если чей-то род становится слишком большим, чтобы тесниться на одном клочке суши — ярл отправляет старшего сына искать новые земли. Правда, с учетом невероятной воинственности викингов и готовности сражаться с кем угодно и по любому пустяку, это происходит очень редко. Воины гибнут в набегах на побережье и в бесконечных стычках между родами. Да и смертность на островах, особенно в зимнее время, если воины сходили в вик неудачно, а то и вовсе не вернулись — дважды переплыть Студеное море не по парку прогуляться — довольно высока. Не однажды случалось так, что оставшись без мужчин, род либо полностью вымирал, либо его земли захватывал более сильный сосед.
Какое-то время драккары тянулись цепью, но потом оба корабля Трюгви стали заметно отставать. Все ж его хирд пострадал куда значительнее, и на веслах сидело меньше гребцов. Да и из тех мало кто не был ранен. А еще примерно час спустя, драккары Гривы стали забирать севернее, а Верного плыли придерживаясь прежнего курса.
— Править домой? — спросил кормчий ярла.
— Нет, Ари, держи к Гребню Дракона.
Тот взглянул удивленно, но ничего не спросил. Только плечами пожал, мол, ты ярл, тебе виднее.
Интересно, что Трюгви задумал. Ходит с таким загадочным и многозначительным видом, словно приготовил мне невероятный сюрприз. Причем — это ему ничего не стоило и даже наоборот, принесет прибыль. Ладно, потерпим.
Плыли мы еще где-то полчаса, когда впереди затемнелась полоска земли. Реально длинная. Метров триста и узкая, как лезвие меча. Причем, интересная такая. Обычно коса от чего-то отходит, а эта торчала посреди моря сама по себе, словно и в самом деле гребень мифического дракона.
— Конунг, я видел, как ты сражался. Скажи, такой храбрый и умелый воин сочтет меня достойным, чтоб смешать кровь над линией воды и земли? — очень торжественно спросил Трюгви Верный, когда драккар остановился достаточно близко, чтоб можно было по веслам перейти на сушу.
Ах, вот оно что… Не мытьем, так катаньем. Ярл решил скрепить наш союз братскими узами. Ну, это по крайней мере не сватовство. На это я могу согласиться. Стать побратимом одного из ярлов куда лучше, чем брак. Хотя, в конечном итоге накладывает обязательства не менее хлопотные. Ведь если побратимство у викингов не сильно отличается от того, что мне известно по книгам, то в случае гибели ярла — забота о его семье ложится на меня. Единственно — исполнение супружеских обязанностей не входит в перечень непременных условий. Только по обоюдному согласию. М-да… Что называется: из огня да в полымя.
С другой стороны, отказаться — нанести смертельное оскорбление. А это уж точно в мои планы не входит.
— Я видел, как ты сражался, ярл… Сочту за честь смешать кровь с таким отважным и умелым воином.
Трюгви, ловко балансируя, первым сбежал на косу. Не так ловко, но все же не упал — я последовал за ним.
Ярл встал над линией прибоя, протянул вперед обнаженную по локоть руку и полоснул по ней ножом… кровь тут же тоненькой струйкой потекла в воду.
Блин… Я не трус и не боюсь боли, но вот не люблю всех этих процедур с членовредительством еще со школьных прививок. А куда деваться?
Становлюсь рядом, закатываю рукав и тоже провожу лезвием ножа по предплечью. Потом подношу руку поближе к Трюгви.
Ярл тоже делает шаг ко мне, берет за ладонь, крепко сжимает и опускает вниз. Теперь наша кровь смешивается на запястьях и одним ручейком льется в море.
— Николас, будь мне братом… роднее брата. Стань частью меня… — торжественно провозглашает викинг. — Пусть наши судьбы и пути отныне станут едины. И пусть Один отвергнет того из нас, кто предаст своего кровного брата.
Повторяю слова Трюгви не менее торжественно. Потом мы обнимаемся, под радостные крики хирда, и трижды целуемся. Как мужчины… что значит прижимаемся щеками и чмокаем воздух в районе уха.
«А молодец, — думаю одобрительно. — Красиво провернул. И отблагодарил за спасение, не потратив на это ни копейки, и подстраховался. Теперь уж я точно не обману. Один хоть и не мой бог, но наказать того, кто нарушает данную ему клятву, наверняка сумеет. Ну, да я и не собирался. Мне реально нужны хорошие бойцы. И куда лучше, если они станут сражаться бок о бок со мной не за деньги, а так сказать — за идею. То есть, преследуя собственные цели, которые совпадают с моей»