— Ну что, орлы? Готовы сегодня еще поработать?
— Поработать? — Джон практически скопировал несчастную мимику Каца.
— Поели ж только что… — поддержал товарищ Жан. — Может быть завтра?
— Завтра нельзя. Добыча ускользнет. Сегодня нужно. Теперь…
— Добыча? — переглянулись «Иваны».
— Ну да. Надо вернуться на дорогу и ограбить гонца.
— А-а, ограбить! — улыбнулся Джон и довольно потер руки. — Это можно. Так бы и говорил.
— Грабить — не работать, — согласился с товарищем Жан. — Это мы всегда готовы.
Понятно. У ребят мозги облегченного полевого образца. Поэтому нужно отдавать приказы кратко, четко и без аллегорических фраз.
— Хорошо. Тогда взяли оружие и вперед. Вернемся к дороге — скажу, что делать дальше. И не шумите, как стадо лосей. Сопите тише…
Глава 23
Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…
Сумерки в лесу наступают быстро. Где-то в степи или в другой открытой местности, в это время суток еще вполне можно газету читать, а тут, того и смотри, как бы лбом в дерево, что неправильно — поперек тропы — растет, не уткнуться. Встревоженно перекрикиваются ночные птицы. Им громким шепотом вторят листья. Сердито потрескивает под ногами хворост и сушняк... Как ни старайся — бесшумно по лесу, тем более в темноте, наверное, только индейцы ходить умели. Да и то, подозреваю, их умения сильно преувеличены писателями. Ну как можно не наступить на сухую ветку, если ниже пояса сплошная тьма, а ветка не лежит на поверхности, а под слоем прошлогодних листьев укрылась?
Впрочем, это лирика, не имеющая отношения к делу. Нам сейчас не столько скрытность важна, сколько скорость. Не упустить бы гонца.
Но топота копыт не слышно, значит шанс есть. Рассматривать вариант, что тот успел уже прошмыгнуть, нет смысла.
Вот и просвет… В том плане, что звезды над головой появились. Вышел на дорогу, огляделся.
Итак, задача сложная, но престижная: не ударить в грязь лицом перед женщинами из русских селений и суметь остановить на скаку коня. Вопрос, как это сделать?
Не заметил, как произнес вслух и услышал предложение Джона:
— Дерево свалить поперек надо.
Дерево — это хорошо. Но... Во-первых, — я не знаю возможности коня и всадника. Вдруг перемахнут через препятствие, и поминай как звали. Во-вторых, — гонец может заметить завал издалека, понять, что дерево не само упало, развернуться и опять-таки ускакать, только в противоположную сторону. Главное, вместе с драгоценностями. А если план рождает сразу несколько «если», значит, никуда не годится. Даже как запасной.
А какой годится? Думай, голова, картуз куплю. Зря я в тебя столько ума влил за институтские годы?
Вообще, вариант есть. Приходилось читать, как партизаны в войну немецких мотоциклистов снимали без лишней стрельбы... Жаль, сразу не сообразил. В пещере, среди всего добра, моток веревки, наверное, нашелся бы. А где его тут взять? Впрочем…
— Эй, парни. Веревка ни у кого случайно не завалялась?
— Есть немного… — отозвался Джон. Сунул руку в заплечную сумку и вынул из нее смотанную в кольцо не толстую и довольно крепкую веревку.
Вот ведь ты мой хозяйственный...
— Давай сюда… Хотя нет. У тебя больше сил. Привяжи один конец к дереву на другой стороне дороги. Приблизительно, на уровне лба… Вряд ли лошадь выше будет.
— Шевелись! — неожиданно крикнул Жан. — Кажется, скачет.
Я ничего не слышал, но это ни о чем. Может, у Жана слух лучше.
Джон не заставил себя ждать. Пулей метнулся на ту сторону. Привязал веревку и вернулся к нам, протягивая мне свободный конец.
— Спасибо… — хмыкнул я, примерно представляя, с какой силой ее вырвет из рук, если добыча попадет в ловушку. Хорошо, если кисть не оторвет. Говорят, натянутая проволока мотоциклистам голову напрочь срезала.
— Натяни и закрепи вот здесь, — показал на березовый ствол рядом. — Длины хватит?
— Хватит…
Вовремя справились… Только Джон закончил вязать узлы, как и я тоже услышал топот, приближавшийся с каждой секундой. Всадник, несмотря на темноту, гнал коня во весь опор.
Ну, каждый сам кует свою судьбу. Конечно, я ему смерти не желаю, выживет — добивать не буду, но если нет, пусть извинит… так уж судьба сложилась. У меня есть цель, и перебирать способами, как ее достичь, я не собираюсь. Как говорится: не мы злые — жизнь такая.
Перестук копыт все ближе, ближе… Вот на дальнем конце просеки появляется стремительно приближающийся силуэт…
Вскрик и тяжелый удар тела о землю. Лошадь, потеряв всадника, пробегает еще метров двадцать и останавливается, громко фыркая.
Подбегаю к гонцу. К сожалению, даже слабого сияния луны достаточно, чтобы понять — передо мной труп. Не может живой человек так вывернуть шею. Что ж, прости еще раз. При случае поставлю свечу за помин души. Грех? Еще какой… Но в белых перчатках большие дела не делаются. Гм… Это я собственное возвращение домой к большим делам приписал? А почему нет? Все просто… Кто знает, что будет с королевством, если я не вернусь? Может, из-за моего отсутствия туда придет враг и истребит всех? Вот и взвешивайте: что ценнее — одна жизнь или сотни?
Быстро осматриваю его. Полупустой кошелек. Всего десяток серебра и горсть меди. Сабля у пояса... Хорошо, будет чем и второго разбойника вооружить. Хватит с дубинкой носиться. Нож за голенищем. Резная рукоятка, тонкое, хищное лезвие, как у мизерикордии* (*Кинжал милосердия (фр. misericorde — «милосердие, пощада»). Лезвие с узким сечением клинка для проникновения между сочленениями рыцарских доспехов, чтобы избавить тяжелораненых от предсмертных мучений и агонии). Лишним не будет. Свиток пергамента с печатью. Письмо или пропуск…
Не понял? А где доспехи и игрушки?
Тьфу! С чего я решил, что ценности будут у гонца в сумке. Седельная сумма для этого лучше подходит.
— Коня ловите!
Джон с Жаном бросаются к жеребцу, но тот, по-видимому, приучен не даваться в чужие руки. Мотает мордой, скалит зубы и пятится, всем видом демонстрируя готовность брыкаться и кусаться. А кто не знает, сила челюстей у лошадей не слабее медвежьей будет. Может, руку и не откусит, все же не клыки — зубы тупые, но хороший кусок мяса из плеча вырвет, как нечего делать. А когда копытом попадет... Мало не покажется. Волкам череп раскраивает. И лошади не только задними лягать умеют, передними тоже боксируют будь здоров. Кенгуру не единственный в природе поклонники этого вида спорта.
Ребята, наверное, в курсе. Так что нахрапом не лезут. Заходят с обеих сторон осторожно. Рассчитывая схватить за уздечку.
Лошадь крутит головой, глядя искоса то на одного, то на другого — не в состоянии решить, какой опаснее. На этом ее и ловят. Джон взмахивает руками, и когда Вихрь ускользает от него, Жан хватает коня за уздечку.
– Стой! Тпру!
Тот мотает головой, сопротивляется, пятится, но поздно. Какое-то время скакун еще перебирает мелко ногами, словно приплясывает, но почувствовав властную руку, успокаивается. Минута, другая… и уже стоит смирно.
— Молодец, — глажу его по морде, давая вдохнуть мой запах. — Хороший мальчик. Ну что поделаешь. Такова твоя судьба лошадиная. Носил одного хозяина, теперь будешь носить другого.
Кто знает удалось бы проделать это с боевым скакуном, но так как Вихря держали для гонцов, конь привык, что всадники меняются. Вот и не показывал норов сверх меры. Как говорится, в чьих руках уздечка, тот и хозяин.
— Ну что, парни… Второго гонца сегодня не будет точно. Возвращаемся домой…
Очень хочется осмотреть седельные суммы, но пожара нет. Зачем давать разбойникам лишний повод нервничать, видя такое добро. Блеск золота не одному в голове контакты замкнул. Треснут дубинкой по кумполу, и пиши письма мелкими буквами... В общем, успеется. Вернемся в пещеру, ляжем спать… А как хлопцы захрапят, тогда и посмотрю на улов. Мне ведь не прямо сейчас с ним на торг. Будет время прикинуть, что делать дальше. Хотя, и так понятно, столь приметные вещи продать проблематично. Во всяком случае, в этой локации. Но у меня есть один бонус… Недавно вместе с дочерью избавленный от смерти. Думаю, поможет с реализацией имущества. Если я настоятельно попрошу.
Обратная дорога всегда короче. Из пещеры пробирались к просеке битый час, а теперь глазом моргнуть не успел, как уже заводил Вихря под уютный, почти родной свод пещеры. Приветствующий теплом и ароматами жареной дичи.
— Ах ты же сволочь! — неожиданно закричал Джон и бросился внутрь. — Жан! Она наше мясо сожрала!
— Лови! — азартно закричал второй разбойник и рванул товарищу в помощь. — Загоняй в угол! Не дай убежать!
— Что случилось? Кто она? — спросил я уже их спины.
— Крыса к нам повадилась… — не оглядываясь, ответил Жан. — С той стороны… сквозь ущелье пробирается. Прожорливая, просто ужас. И хитрая…
— Стой! — зло крикнул Джон. — Ну, нет! Не уйдешь!
Разбойник наклонился, схватил камень и метнул его, целясь в крысу, которая, как я понял, пыталась убежать назад, так же, как и пришла. В юркое животное он, конечно же, не попал. Камень ударился о стену и рикошетом улетел в ущелье. А следом и крыса шмыгнула.
— Сволочь! — прокомментировал Жан. — Что ж ты рукой бросал? С пращи нужно было… Эх… снова упустили.
— Ловушку надо поставить у входа, — пожал я плечами, с сожалением поглядывая на опустевшие и изгрызенные ветки, на которых должно было дойти мясо.
— А мы и не подумали… — буркнул Джон. — Голова... Нет, не зря мы тебя атаманом избрали. Ничего, у нас буженина есть. Сейчас разогреем. И вина бочонок… Надо же успех отметить.
Глава 24
Голова не то чтобы болела, но ощущалась как не своя, чужеродным телом. А еще в ушах шумело, будто я лежал на берегу моря, слушая, как волны накатываются на песок. Для полноты ощущения только крика чаек не хватало.
— Падучая у нашего атамана... — словно сквозь толщу воды донесся знакомый голос.
– Отец Свирид говорил, что падучей Творец награждает избранных… — заметил второй голос. Тоже знаком.