Стайка ребятишек с визгом несется наперегонки со сворой псов. Два мужика тянут корову, которая изо всех сил упирается и не желает за ними идти... Несколько грузчиков снимают с телеги большие бочонки. Три молодые служанки, весело переговариваясь, несут корзины с бельем. Там же, какой-то франтовато одетый щеголь, бренча на мандолине, поет серенаду под балконом, с которого его благосклонно слушает дама в богатых кружевах. И тут же — буквально за спиной щеголя, у входа в кабак (судя по вывеске), пара стражников крутит руки здоровяку в порванной рубашке, а трактирщик, размахивая пузатой глиняной кружкой, что-то им объясняет... А еще дальше, две тучные молодицы, уперев руки в бока, пытаются перекричать друг друга, а заодно — недовольно ревущего осла, на которого грузят рыхлый тюк, упакованный в рогожу.
От такого множества людей у меня даже голова закружилась. Их здесь было больше, чем во дворе родительского дома появлялось за год.
— Держитесь рядом, сударь… — понял мое состояние стражник. — А то потеряетесь. С непривычки здесь каждому кажется, что он в пчелиный улей попал.
— Похоже…
— Это еще что... Крестный моей второй дочери в столице служит... — с оттенком гордости продолжил стражник. — Говорил, что там еще больше народа. Гораздо больше. Вы такое представляете?
— Нет… – честно ответил я, пытаясь мысленно оградиться от этого бедлама.
— Ничего… Если задержитесь подольше, привыкнете. Все привыкают. Я, когда только на службу взяли, сначала тоже думал, что сойду с ума. А ничего… Второй десяток лет уже разменял… Да, сударь. Человек ко всему привыкает. Даже до повешения. Сначала дергается чуть-чуть, а потом привыкает и висит спокойно… — добавил со смешком. Но через мгновение снова сделал серьезное лицо. — Нужен будет совет или какая-нибудь помощь — возвращайтесь к воротам. Я всегда на месте. Пока солнце не сядет. Или спросите Ждана Медяка. Это я... А вам сюда, сударь... — стражник указал на крепкую дубовую дверь. — Входите… Там вас встретят и проводят дальше.
Глава 28
— Здравствуйте, сударь, — одетый в ливрею пожилой слуга изобразил поклон. — Это вы настаивали на немедленной аудиенции у их сиятельства?
– Да.
— Вы уверены, что ваше дело не терпит промедления? — слуга не торопился уступать дорогу. — Я бы настоятельно рекомендовал...
— Спасибо... — я начинал понемногу злиться. — Оставьте мне самому решать. Хорошо?
— Да, конечно… — слуга снова почтительно поклонился. — Еще раз прошу прощения… Но… видите ли… господин… Вы, как я понимаю, издалека. И здесь впервые…
— Это что-то меняет? Я дворянин и никто не смеет мне...
— Безусловно… — слуга даже попятился, заметив на моем лице недовольство. — Я ни в коей мере не хотел задеть вашу честь и достоинство. Но дело в том, что их сиятельство… в последнее время… как это сказать… находится в плохом настроении. Особенно в послеобеденное время. И, чтобы избежать… эээ… недоразумения… я еще раз позволю себе предложить вам перенести визит на завтрашнее утро. Поверьте, господин. Так будет лучше для всех. И конечно же, прежде всего…
— К черту волокиту! — я реально начинал закипать. Что за бред? Держать дворянина перед дверью? Неслыханное оскорбление! Куда хуже давешнего хамства стражника. — Я не для того прошел такой длинный путь, чтобы ждать у порога, как какой-то нищий! Графу Ястржембскому доложили обо мне?
— Да, сударь.
— Он ждет?
— Да…
— Так какого дьявола? Ведите!
— Что ж… — вздохнул слуга, разведя руками. Мол, я предупредил. — Ваша воля, сударь. Идите за мной…
Изнутри замок оказался еще больше, чем можно было предположить, глядя снаружи.
Слуга провел меня по целому каскаду лестниц, анфилад и галерей, прежде чем мы остановились перед высокими, отделанными искусной резьбой и золотой чеканкой, двустворчатыми дверями. По обе стороны от них стояли на вытяжку два мечника, в надраенных до блеска кирасах и позолоченных шлемах. Налатники, кафтаны и штаны у обоих были выдержаны в сочетании голубого и белого цвета, как и ливрея слуги.
При нашем приближении один из них шагнул в сторону, освобождая проход. Слуга открыл дверь, вошел в помещение и громко доложил:
— Эсквайр Николай Кожедуб к их сиятельству!
Затем вышел наружу:
— Прошу! Их сиятельство вас ждет…
Я ожидал увидеть большой зал, но за дверью оказался очень скромный, даже по меркам, родительского замка, кабинет-библиотека. Комната метров пять на пять. Все стены обставлены стеллажами с фолиантами и свитками, а в простенках разной формы и окраски щиты и оружие. В основном — копья, мечи и сабли. За спиной сидевшего в кресле человека — голубовато-белый флаг с девизом. Надпись разобрать не удалось из-за того, что полотнище свисало волнами. Только первое слово «Стремительность…»
Мужчина в кресле, одетый в богато расшитый золотом кафтан, выглядел устало. Крепкий, еще не старый. Темные волосы лишь изредка прорежены благородной сединой, а плечи поникшие, взгляд тусклый и лицо той неприятной одутловатости, какими они бывают у людей пьющих много и часто. Запоем.
За спинкой кресла стояла молодая девушка одетая во что-то вроде монашеского балахона с капюшоном, с той разницей, что сшит наряд был из тончайшего, полупрозрачного муслина, почти не скрывавшего соблазнительные линии юного тела. Как будто красавицу окутала легкая мгла. На фоне этой белесой дымки особенно отчетливо выделялись ярко-зеленые глаза. В общем, девушка напоминала вальяжно раскинувшуюся на солнце кошку, но при этом внимательно посматривающую на стайку воробьев, копошащихся неподалеку в пыли. И держалась девушка как-то странно: будто старалась быть незаметной, но при этом ее рука уверенно лежала на плече мужчины. Причем не просто лежала, а крепко сжимала.
На столе перед графом стоял большой кувшин и кубок. И никакой закуски. Даже фруктов.
— Проходи… — граф Ястржембский кивнул на кресло у стола. — Садись. Говори, с чем пришел.
— У меня для вас два известия, ваше сиятельство. Одно неприятное. Второе — наоборот. С которого начать?
— Да хоть с какого, — махнул рукой хозяин. — Только коротко… Устал я…
— Тогда начну с плохого. Гонец, который вез вам подарки от жителей Немирова, попал в засаду шайки Бороды. И был убит…
Граф как-то невнятно скривил губы и равнодушно пожал плечами.
— Что ж… значит, такова его судьба. Зато платить не придется, и налоги можно не снижать. А что касается Бороды… Отправлю завтра отряд в лес. Давно пора покончить с разбойниками. Хотя подарков, конечно, жалко… Адель расстроится.
— А это второе известие. Борода мертв, его ватага разбежалась. И те вещи, которые горожане приготовили для вашего сына, у меня…
— Вот как? Значит, заплатить все-таки придется… Ну ладно, дело решенное… — голос графа по-прежнему оставался безразличным. — И что же ты хочешь в награду?
— О чем вы, ваше сиятельство? — возмутился я почти искренне. Нет, на награду я, конечно, рассчитывал. Но ведь не так прямолинейно. Буквально почувствовал себя ростовщиком, желающим нажиться на чужой беде. — Я же от всей души…
— Брось… — хмыкнул граф. — А то я молодым не был. Все мы стремимся к подвигам и славе, чтобы в конечном итоге обменять их на звонкие монеты, а те — в свою очередь, на пригожих девок и вино.
Может, послышалось, но стоявшая позади графа красавица фривольно хихикнула. М-да… Что-то она слишком распутно ведет себя. Впрочем, мужчины в возрасте многое позволяют молодым красавицам, согласившимся скрасить приближение старости и хоть частично развеять неизбежную тоску.
— Выпьешь?
— Не откажусь…
Признаться, после неограниченного пожирания мяса, меня давно мучила жажда. Поэтому предложение хозяина было очень кстати.
— Вот это по-нашему, по-мужски… — одобрил граф. Затем посмотрел на единственный кубок и повернул голову назад. Девушка намек поняла, быстро перепорхнула к поставцу и поставила на стол второй кубок.
В движении муслин, которым она была закутана, и в самом деле стал больше похожим на дымку, чем на ткань, пусть и прозрачную.
Девушка умело наполнила оба кубка и снова заняла свое место за хозяином, не забыв вернуть руку на плечо.
Пока она занималась вином, взгляд графа приобрел более осмысленное выражение, будто мужчина оправился от глубокого сна, но как только нежная ладонь девушки коснулась его, глаза графа снова погасли.
Ой, не ладно тут что-то! Зуб даю... Рассказывал отец одну историю, очень похожую. О любовном дурмане.
— Будем здоровы… — проговорил хозяин, беря кубок.
— Ваше здоровье…
Вино оказалось неплохим. В меру кисловатым и прохладным. Именно то, что нужно, чтобы утолить жажду и вернуть бодрость.
— Ну, показывай, что за подарки?
— Конечно…
Я распустил горловину сумки, достал из нее шкатулку с колье и открыл, чтобы было видно содержимое, потом поставил рядом золоченую кирасу.
Граф даже не мигнул. Как будто это были не уникальные, большой стоимости изделия лучших мастеров, а обычная, речная галька. Зато девушка повела себя совсем иначе. Она резко наклонилась вперед и что-то прошептала на ухо.
Граф пожал плечами и кивнул.
— Неплохо… Но если горожане думают, что я снижу им налоги больше чем на пять процентов, то они очень ошибаются. Впрочем, это наши дела. Поговорим о твоем вознаграждении, шевалье. Говори что хочешь? А если добавишь к этому синий флакон из своей сумки — получишь. даже больше. Даю слово…
Черт! Что здесь происходит? Графу все так безразлично, что он чуть не зевает, а вот девушка так напряжена, что я слышу ее взволнованное дыхание. А еще она буквально впилась в мои глаза. И каким взглядом! Здесь все сразу. И обещание неземного блаженства, и неуемная жажда плоти, и… Вот только зрачки у девушки не круглые, как у всех людей, а в виде вертикальных черточек, как… Черт! Как у кошек… или демонов!
Сукуб! Это же суккуба! И граф полностью находится в ее власти. Она и меня пытается очаровать. Вот только сил на двоих не хватает. Наверное, слишком молодая. А синий флакон — это зелье, которое дала мне матушка? Не только раны лечит, но и силу увеличивает. Откуда я знаю? Не важно… Главное, знаю! Как и то, что когда она его выпьет, нам обоим кранты...