– Антон! – крикнул Джуд.
Камень упал с груди Эфиры, когда Илья схватил Антона за руку и не дал тому упасть. Вместе с Кхепри он вытащил брата на тропинку.
– Твой черед, – сказал Джуд Эфире. Его лицо было все еще белым от паники.
С ловкостью, которой она научилась, будучи Бледной Рукой, Эфира прыгнула через разлом, и Кхепри помогла ей выбраться на другую сторону. Джуд перескочил следом за ней как раз в тот момент, когда дорога, на которой они только что стояли, рухнула в кратер.
– Не останавливайтесь! – крикнул Джуд, и остальные повиновались. Они побежали через каменный мост, обваливающийся за их спинами.
Друзья добрались до каменных ступеней, ведущих в кратер. На вершине лестницы Эфира остановилась, а другие метнулись мимо нее к другой стороне склона. Девушка повернулась и увидела, как склеп пророков обрушивается в воду.
– Эфира, ты нужна нам здесь! – в панике окликнула ее Кхепри, и, повернувшись, Эфира увидела, что она сидит, а на ее коленях лежит Хассан.
Он дрожал, влажно кашлял, и Эфира понимала, что он всего в нескольких минутах от смерти. Ее сердце замерло в груди, когда она встала на колени рядом с ним.
Онемелая боль из-за потери Беру опустошила Эфиру, но на мгновение тревога из-за Хассана перекрыла ее.
– Мне нужны растения, – услышала Эфира свой голос. Кто-то – должно быть, Гектор – занялся поисками в сумках.
Эфира сосредоточилась на бескровном лице Хассана и ране в его боку, кровь из которой уже промочила всю рубашку.
– Сними его рубашку, – сказала Эфира, Кхепри повиновалась, и тут же Гектор вернулся с растениями.
Руки Эфиры тряслись, пока она все собирала. Девушка чувствовала взгляды остальных на себе, но сосредоточилась на неровном дыхании Хассана. Он находился в шоке и бешено дрожал под руками Эфиры.
Она знала, что где-то под безжалостным спокойствием внутри нее бушует буря страха. И боялась она не только за Беру. Жизнь принца Хассана находилась в ее руках, и Эфиру уже поразило отчаянное желание спасти его. Каким-то образом за последние несколько недель он стал частью группы людей, ради спасения которых Эфира была готова практически на все. Раньше в эту категорию входил только один человек, а теперь, поняла девушка, – все эти люди вокруг нее.
Но если сейчас Эфира развалится на кусочки, это никому не поможет. Она заперла свое горе, страх и боль и отложила их, растирая растения и перенося эшу из них в тело Хассана. Одну руку она прижала к его пульсу, другая парила над его ранами. Одна за другой раны закрылись, тело приняло эшу и использовало ее для исцеления.
Когда дело было сделано и Хассан начал ровно дышать и даже сел с помощью Кхепри, Эфира откинулась назад, почувствовав, как изнеможение наполняет ее изнутри. Она закрыла глаза и позволила тьме накрыть ее.
Очнувшись, Эфира услышала тихие голоса и почувствовала слабый запах костра. Она открыла глаза и увидела серое небо. Который сейчас час, непонятно, как и сколько времени прошло с тех пор, как они спаслись из склепа.
Эфира села. Она моргала, глядя на остальных, и они внезапно замолчали. Их мрачные взгляды кололи ее кожу.
Наконец, сидевший возле угасающего костра Антон произнес:
– Тебе нужно поесть.
– Как принц? – спросила Эфира вместо ответа.
Джуд кивнул в сторону палатки.
– Отдыхает.
– Тебе нужно поесть, – снова сказал Антон.
Эфира отвернулась:
– Я не голодна.
Больше не говоря ни слова, девушка ушла в пустую палатку и легла там. Она делила ее с Кхепри и Беру, но сейчас Кхепри ухаживала за Хассаном, а Беру…
Она отмахнулась от этой мысли и, перекатившись на походную постель, погрузилась в сон.
Когда Эфира вновь проснулась, в палатке был кто-то еще.
Илья сидел на краю ее постели, а его лицо находилось в тени.
Эфира потерла лицо, все еще сонная.
– Что ты здесь делаешь?
– Решил, что тебе не стоит оставаться одной, – ответил Илья. Он положил руки на колени, прижав ладони к бедрам, будто пытался успокоить свои нервы.
– Я в порядке, – ответила Эфира и махнула в сторону выхода. – Можешь уйти.
Илья не сдвинулся с места.
– Не в порядке. Я же был там, у гробницы Жертвенной Королевы, помнишь? Когда Дочери милосердия сообщили тебе, что Беру мертва.
Она помнила, пусть и хотела забыть. Помнила ярость, пустоту. Жар губ Ильи, прижатых к ее.
– Я хочу помочь, – сказал он уже мягче.
– Хочешь помочь? – повторила она, садясь и наклоняясь к нему.
Он сглотнул и кивнул, когда она подползла к краю постели, где он сидел.
– О чем ты думал? – прошептала она, обхватывая его за шею. – Что я упаду в твои объятия? Что я настолько охвачена горем, что снова пущу тебя в мою постель?
– Нет, – ответил Илья, подняв на нее взгляд. Он не касался ее. Его руки сжимали одеяла.
– Уверен? – спросила она, наклонившись, чтобы коснуться его губ своими. Она почувствовала, что его дыхание участилось, и сжала свои объятия. – Мне так не кажется.
– Эфира, – произнес он полным боли голосом. – Я просто хотел убедиться, что ты в порядке.
– С каких пор тебя это интересует? – спросила она. – С каких пор ты заботишься о моем благополучии? Я знаю другого Илью.
– Ты ничего обо мне не знаешь, – пробормотал он и отцепил ее руки от своей шеи.
Илья взял ее за запястья, мягко, но твердо удерживая их. Эфиру пронзила вспышка раздражения, и она наклонилась вперед, прижавшись к его губам как тогда, в гробнице, много месяцев назад, в жажде огня и желая снова сгореть.
В этот раз он ее не оттолкнул, но коснулся ладонью ее лица, а другой обхватил за талию, когда она снова к нему прижалась.
Но он не хотел подыгрывать ей. Он ответил на поцелуй, но был нежным и мягким, и Эфира почувствовала, что сейчас развалится на кусочки.
Она резко отстранилась.
– Что ты делаешь?
Он уставился на нее, а в золотистых глазах отражались остатки света.
– Что это по-твоему? – спросила она резким голосом, чтобы скрыть, насколько близка к тому, чтобы расплакаться. – Не это… не это мне нужно от тебя.
– Тогда скажи, что тебе нужно, – сказал он, и в его голосе нарастало раздражение. – Потому что я понятия не имею.
Она отстранилась, оставив между ними расстояние.
– Ты не можешь целовать меня вот так. Не можешь притворяться, что заботишься обо мне, и ожидать, что я в это поверю.
Он сглотнул и отвернулся.
– Это неправда, – твердо сказала она.
– Мне нужно идти. – Он встал.
– Подожди. – Эфира сжала руки в кулаки по бокам. Почувствовала, как онемелая пустота внутри нее поднимается, и поняла, что та поглотит ее, если она останется одна.
Он задержался и повернулся. Подождал.
– В Паллас Атосе, – начала она, – Беру сказала мне, что это ты подошел к ней и сказал, что хочешь помочь вытащить меня оттуда. Почему?
Он пожал плечами:
– Наверное, я был в долгу перед тобой. За Бехезду.
– Нет, – возразила она, заставив себя подняться с постели. – Илья Алиев не оказывается в долгу перед другими. Зачем тебе было рисковать и предавать Палласа? Какая в этом выгода?
– Не все связано с выгодой.
Она издала смешок:
– Для тебя все.
– Будь это так, я бы не вернулся снова к Палласу.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Эфира, почему-то страшась ответа.
– Паллас точно знал, почему я к нему вернулся, – сказал Илья. – И Беру тоже поняла. Это было очевидно для всех, кроме тебя.
– Что было очевидно?
– Что я вернулся к Палласу, потому что он захватил тебя в плен! – Илья повысил голос. – Я пал к его ногам, потому что не мог смотреть, как он уводит тебя, не мог, пока у меня еще был шанс спасти тебя.
Эфира громко рассмеялась:
– Это просто чушь. Ты не можешь переписать прошлое, Илья, как бы часто ни менял стороны. Сомневаюсь, что ты веришь, будто я попадусь на…
– Я тебя люблю.
Эфира резко замолчала. Он не мог такое сказать. Не мог смотреть на нее с таким уязвимым выражением лица.
– Что ты имеешь в виду, – спросила она дрожащим голосом, – под словами, что любишь меня?
– Я имею в виду то, что люблю тебя, – с вызовом ответил он. – С Бехезды. А может, и раньше. Возможно, я влюбился в тебя, когда ты прижала меня к земле в таверне Паллас Атоса и угрожала убить. Точно не знаю.
– Ты меня не любишь, – выплюнула она. – Ты даже не знаешь, каково это – любить кого-то. Взгляни на Антона! Он твой брат, но ты так напортачил в детстве, что он все еще боится тебя. Ты прячешься за очарованием и красивой одеждой, потому что боишься, что если кто-то увидит, что под ними, то покинет тебя и никогда не вернется.
Эфира не поняла, что начала плакать, пока не перестала кричать. Она подавила всхлип, когда Илья опустил взгляд в землю. Внезапно она почувствовала ярость, понимая, что все сказанное скорее касается ее, чем его.
Разве не это сделала Беру? Ушла, как только увидела, во что превратилась Эфира? А другие, ее друзья, никто тоже не захочет оставаться рядом. Только не когда увидят, насколько она сломана.
Илья снова поднял на нее взгляд, и уязвимость в его взгляде уступила место знакомой маске из дружелюбного очарования.
– Ты права, – кивнул он с отрепетированной улыбкой. – Спасибо… что все разъяснила.
Эфира смотрела, как он уходит, и ничего не сказала, чтобы остановить его.
Она снова упала на кровать, опустошенная. В крови все еще бурлила ярость. Она прогнала последнего человека, у которого была хоть какая-то причина заботиться о ней. Она оживила самые худшие страхи о себе. Как и сказала Странница тогда на корабле, иногда пророчества воплощаются в жизнь, потому ты сам в них веришь.
Ей нужно уйти. Отправиться куда-то, куда угодно, чтобы не оставаться здесь. Ей нужно найти Беру.
Именно эта последняя мысль заставила ее встать на ноги. Она тихо собрала сумку и подождала, пока лагерь затихнет на ночь, прежде чем выскользнуть из палатки.
– Гадал, когда же ты выйдешь, – донесся снаружи тихий голос.