Фронт дневных работ отмечался сделанными накануне затёсами на деревьях, за которые заходить воспрещалось. Конвой применял оружие на поражение. Сразу по прибытию выдавался инструмент, для охранников разжигался жаркий костер в центре, приступали к работе. Скрипели пилы, рушились деревья, топорами обрубались ветви и сучья. Далее стволы разделывались, оттаскивались на площадку и укладывались в штабеля. Всё делалось вручную, единственная механизация — ваги. По ним бревна закатывались наверх.
В первый же день Громов устроил сторожам разнос. Топоры оказались тупые, пилы не разведены, котлы грязные. Место у них было тёплое и не пыльное — на следующий день всё устранили.
За работу бригада взялась активно, хотелось получать повышенный паёк и зачёты, но к концу месяца план не выполнили. Сказался недостаток опыта. Паёк оставался невысоким, снова пришлось прибегнуть к бригадирской заначке и докупать хлеб в лавке. Деньги быстро таяли.
А потом стало получаться.
Громов вместе с сапёром Иванюшиным и Осой (фамилия его была Марьин) обучали всех по ходу дела. Лиственницы стали валиться чаще, время на разделку стволов, трелёвку и другие операции сократилось. Проявил себя и удэге.
Василий раздобыл в лагерной конюшне пук конских волос, смастерил из них десяток силков и теперь каждый раз перед съёмом устанавливал их на делянке. Ночью туда слетались куропатки (в снегу оставалось много сбитых при падении деревьев шишек), и довольно часто одна-две птицы попадались в силки, а оттуда — в бригадный котел, где варилась баланда.
Кроме того удэге нашел в лагере земляка — нанайца. Тот работал в кочегарке, сидеть ему оставалось до конца года. После работы они часто общались, беседуя на родном языке. Звали нанайца Уйбаан, отбывал срок за убийство охотинспектора. Тот во время зимнего промысла в тайге обнаружил в зимовье нанайца шкурки соболей и хотел отобрать, ссылаясь, что добыты незаконно. Завязалась драка, в которой Уйбаан застрелил инспектора. Потом сам же доставил в поселок на упряжке и сдался властям.
— О чем вы всё балакаете с земляком? — поинтересовался как-то Трибой во время короткого перекура на делянке. Все пятеро сидели на только что раскряжеванном бревне.
— Про родные места, — затянувшись, передал удэге Громову цигарку. — Уйбаан живет в верховьях Амура и, как я, охотник. До моего родового стойбища ниже по течению всего пять дней пути на олешках. Хочу, чтоб навестил отца и рассказал, где я. Пусть приедет на свиданку.
— И как он? Согласен?
— Да. Наши всегда друг другу помогают.
— Вряд ли её дадут, — покатал в пальцах шарик живицы[82] Шаман. — Мы тут всего три месяца. Полагается через шесть. Да и то начальник лагеря может зарубить.
— Отец чего-нибудь придумает, он у меня шустрый, — скосил к переносице глаза Василий.
— В смысле?
— Как и дед, не раз водил по тайге экспедиции. Умеет ладить с начальством.
— Ты всё ещё думаешь о побеге? — наклонился к нему Лосев.
— Ну да. Семь лет здесь не высидеть. Подохнешь.
Все замолчали. О побеге думал каждый. Но все уже знали, они кончались плачевно. Специальные летучие отряды НКВД беглецов, как правило, ловили, и те получали новые сроки.
Занималось поисками побегушников также и местное население — эвены. Они выслеживали бежавших, убивали и представляли администрации лагерей отрезанные головы или кисти рук. За это получали охотничьи припасы, муку, спирт, табак. Уходили в побег обычно весной, такой назывался «зеленый прокурор», зимой это было безнадежно.
Контингент в «АЗ-18» имелся разнообразный. Основная часть бытовики и политические, сидевшие по статье 58 Уголовного кодекса РСФСР. Политических называли «фашистами», угнетая больше других. Доведенные до отчаяния, некоторые кончали жизнь самоубийством, а один, по рассказам старожилов, пару месяцев назад пошел на проволоку, где был застрелен часовым.
Имелось немало осужденных полицаев и бандеровцев, прибалтийские «лесные братья», власовцы и даже поляки.
Главной достопримечательностью в зоне являлся людоед. Происходил из воров, носил кличку Хряк, его перевели из штрафного лагеря. Год назад ещё с одним заключенным, прихватив с собой барашка[83], они совершили побег зимой. Такой побег назывался «уйти во льды».
Спустя месяц у морского побережья поймали одного Хряка и обнаружили в его заплечном мешке человечину. К уже имевшемуся сроку добавили ещё десять лет. Был он полусумасшедшим, убирал территорию и чистил отхожие места.
После разборки с законниками, оставшиеся в живых воры притихли. Выходили на общие работы и трудились наравне с другими. Остальных заключенных они больше гнобить не могли, но продолжали в свободное время играть в карты.
Как-то Лосев с Громовым, наведавшись вечером в барак к старшему нормировщику Ивлеву, увидели необычную картину. Несколько блатных на нижней шконке сражались в рамс[84]. Рядом, на другой шконке, тихо подвывая, сидел голый человек в наколках с прибитой к доскам мошонкой.
— Это что ещё за артист? — подошли к сидевшему за столом и закрывавшему наряды Ивлеву.
— Из их компании, — нормировщик кивнул на блатных. — Сначала проиграл всё с себя, а потом сыграл на яйца. Точнее, на их прибивание.
— И что? Сделал это сам? — покосился Лосев на страдальца.
— А ты как думал, бугор?[85] — рассмеялся один из игравших. — Проигрался — плати. Долг дело святое.
— Да, с ними не соскучишься, — покачал головой Громов. — Юморные ребята.
— Ну и как у нас бригадная выработка? — уселись оба на лавку.
— Считай сто процентов, — повертел нормировщик в пальцах карандаш. — Ав целом по лагерю намечается перевыполнение. Давно такого не припоминаю.
Обстановка действительно улучшилась. Теперь все производственные бригады выходили на работу в полном составе, хлебная пайка стала весомее, баланда гуще. Появились и выходные, о которых давно уже забыли.
Иногда по вечерам Дынин приглашал Лосева к себе в кабинет, где за рюмкой водки с закуской они подолгу беседовали. Семья полковника жила в Чите, в поселке он имел квартиру, но допоздна задерживался на службе. Вспоминали фронт, общих знакомых, а ещё начальник настоял, чтобы Лосев подал жалобу в военную коллегию Верховного суда о пересмотре приговора.
— Я попросил Серебрянского изучить твое лагерное дело[86], он в прошлом военный следователь. Ну так вот, майор считает, в твоих действиях необходимая оборона. Возможно оправдание.
Лосев написал, и Дынин по своим каналам отправил жалобу в Москву. А ещё начальник рассказал, что подал рапорт на увольнение и ждёт вызова в Читу, где ему обещана должность военного комиссара.
— Служба в НКВД не по мне, — сказал он, дымя папиросой. — Я строевой офицер, а не цербер. Пусть ищут другого. Но ты не расстраивайся, — заметив, как на лице собеседника промелькнула тень, продолжил: — На моё место должны назначить Серебрянского. Он мужик неплохой. Бардака, как в других колониях, больше не допустит.
Глава 7Лагерь «АЗ-18» (продолжение)
Совершенно секретно
№ 385/к
Совет Народных Комиссаров Союза ССР
товарищу Сталину И.В.
товарищу Молотову В.М.
товарищу Берия Л.П.
товарищу Маленкову Г.М
НКВД СССР докладывает об итогах работы за 1945 год по выпуску промышленной продукции и капитальному строительству по НКВД
Производство
Общий объем выпуска промышленной продукции в неизменных ценах составил 1 миллиард 652 миллиона рублей, или 102,2 % плана и товарной продукции в отпускных ценах 4 миллиарда 715 миллионов рублей, или 101,8 %, с ростом против прошлого года на 5,8%
По всем важнейшим видам продукции предприятия НКВД перевыполнили государственный план 1945 года и по большинству из них дали значительный прирост по сравнению с 1944 годом.
Золото — в пересчете на химически чистое золото добыто 70 000 килограмм, или 100 % годового плана, что составляет 61 % к общесоюзной добыче золота.
Платина — получено из шламов Норильского комбината 2145 килограмм платины и палладия — 102 % от годового плана, или 156,9 % к предыдущему году.
Радий — добыто 17,3 грамм-эквивалентов радия мезатория, 101,7 % годового плана.
Никель — получено 5664 тонны электролитного никеля — 103,0 % годового плана; или 147,3 % к 1044 году.
Медь — получено 506 тонн меди — 100,7 % годового плана, или 139,5 % по сравнению с 1944 годом.
Олово — добыто 4505 тонн олова в концентратах — 112,6 % годового плана и 121,6 % к предыдущему году.
Уголь. Добыча угля составила 4 838 000 тонн — 105 % годового плана, что превышает добычу прошлого года на 1 084 000. Из этого количества 3 348 000 тонн добыто на Печоре, что составляет 131,8 % к 1944 году.
Нефть — добыто 172 200 тонн нефти — 123,0 % годового плана и 133,5 % к 1944 году.
Сажа — производство газовой сажи составило 6071 тонну, 121,4 % годового плана, что больше чем в 1944 году на 1561 тонну.
Лес — лесные лагери заготовили и вывезли 8 802 000 кубометров древесины — 104,3 % годового плана.
План по лесопилению и шпалопилению тоже перевыполнен.
Кроме того, стройками и предприятиями, войсками и органами НКВД дополнительно заготовлено и вывезено для собственных нужд 3 213 000 кубометров деловой древесины и 7 517 000 кубометров дров.
В общей сложности Наркомвнудел заготовил 19 532 000 кубометров древесины…
Наступил новый 1946 год. Зима перевалила за половину.