Адъютант что-то доложил на китайском, военачальник кивнул, указал на стулья у боковой стены. Гости присели. Линь Бяо же, внимательно осмотрев всех, помолчал и произнёс на русском:
— Расскажите о себе.
Лосев начал первым, сообщив, что он — в прошлом майор советской армии, воевал, а после победы попал в лагеря, откуда бежал с товарищами в Китай.
— Кем были на фронте? — последовал вопрос.
— Командовал штрафным батальоном.
— Имеете награды?
— Да. Но теперь лишен.
— Откуда родом?
— Из Москвы, товарищ командующий.
— Красивый город. А теперь вы, — перевел взгляд на Трибоя.
Тот сообщил, что он старший лейтенант, командовал танковой ротой.
— На каких машинах воевали? — проявил интерес хозяин кабинета.
— Средний танк Т-34, а потом тяжелый — ИС.
— Ясно. А теперь вы, — перевёл взгляд на Шамана.
— Полковая разведка. Заместитель командира взвода, младший лейтенант.
— Желание служить в нашей армии сознательное? — шевельнул бровями военачальник.
— Да, — ответили все трое.
— В таком случае оно будет удовлетворено. Нам нужны опытные командиры. Сегодня же будет приказ. А пока я хотел бы увидеть, как вы водите танк, — указал пальцем на Трибоя.
— Нет вопросов, — встал тот со стула. — Я готов.
— Ну, смотри, Семён, не подведи, — сказал Лосев, когда шли по коридору вслед за командующим и адъютантом.
— Всё будет путём, командир. Не боись.
Чуть позже (к ним присоединились начальник штаба и охрана) на легковых автомобилях выехали с территории штаба. Миновав центр, проследовали к северной окраине, а оттуда в степь, где находилась какая-то воинская часть. Судя по всему, танковая. Напротив казарм стояли два десятка советских «тридцатьчетвёрок», английских «валентайнов» и американских «шерманов». Сбоку находился учебный полигон, на въезде наблюдательная вышка.
Командующего уже ждали, и после доклада, облачившись в комбинезон со шлемофоном, Трибой направился к одной из «тридцатьчетвёрок». Приехавшие по лестнице забрались на вышку.
Далее взревел мотор, скрежетнула передача, танк, развернувшись, залязгал траками к разъезженному полигону. Там на мгновение замер, а потом, набирая ход, понёсся по пересечённой местности. Не сбавляя скорости, нырял в ложбины и выскакивал из них, перелетал выкопанные рвы и выполнял другие маневры, применяемые в бою. Напоследок, остановившись в полукилометре от деревянных мишеней, произвёл по ним два выстрела из пушки. Вверх полетели щепки. Крутнувшись на одном месте, запылил обратно. Остановился. Смолк двигатель, люк механика-водителя откинулся, Трибой выбрался наружу.
Наблюдатели между тем спустились с вышки (Лосев и Шаман сзади), командующий остановился напротив танкиста.
— Такого мастерства не встречал, — похлопал по плечу. — Вы работали за полный экипаж. Удивительно.
Остальные одобрительно закивали головами.
— Не впервой, — блеснул зубами Трибой. — За четыре года войны бывало всякое.
В том же составе вернулись назад, а на следующий день всех троих снова вызвал командующий. На этот раз кроме него в кабинете находились комиссар и начальник штаба. Русских пригласили сесть, а затем Линь Бяо сообщил, что приказом по армии они зачислены в её состав. Трибой назначен командиром роты танковой части, где были накануне. Лосев поставлен на пехотный батальона, а Шаман стал в нём командиром разведвзвода.
— Вопросы по поводу назначений имеются? — спросил, расхаживая по кабинету, Линь Бяо.
— Нет, товарищ командующий, — встали все трое. — Но вот как быть с языком? Мы не знаем китайского.
— Закрепим за вами переводчиков. Пока не освоите. Ещё?
— Больше вопросов нет.
— Тогда желаю удачи, — пожал всем руки.
— Можете быть свободны.
Вечером в общежитии друзей навестил Фенг.
Для начала поздравил с назначением, а затем пригласил отужинать в ресторане.
Стали было отказываться, настоял.
— Вы спасли мне жизнь. И я в неоплатном долгу. Ужин за мой счет.
После этого, заперев комнату, покинули территорию штаба и отправились в город.
На него опускались сумерки, улицы были немноголюдны, порой по брусчатке шагали патрули. Изредка проезжали автомобили, рикши и пролётки. Фенг призывно махнул рукой одной из них. Пролётка подъехала, все уселись, Фенг назвал адрес. Звонко зацокали копыта. По сторонам потянулись многоэтажные дома, административные здания и соборы с золочеными крестами на маковках.
Минут через десять извозчик подкатил к трехэтажной постройке в стиле барокко, остановился у входа, над которым висела вывеска на китайском и русском — «Дракон», сквозь шторы на окнах пробивался свет. Слезли, адъютант расплатился, «Прошу», — толкнул дверь.
Внутри красного дерева холла с мраморным полом старик-гардеробщик почтительно принял у всех фуражки, прошли в зал. Он оказался достаточно просторным с лепниной на потолке и бронзовыми светильниками на расписных стенах. Публики за столами было мало. В основном китайцы, но встречались и европейские лица. На невысокой сцене в торце музыкант водил смычком по струнному инструменту, а девица в национальной одежде и с веером в руке пела тонким голосом что-то мелодичное.
При виде очередных гостей к группе просеменил толстяк в белом, и, расплывшись в улыбке, чуть поклонился. Окинув взглядом зал, Фенг бросил ему пару фраз, тот сделал знак следовать за собой.
Чуть позже все сидели в шикарном отдельном кабинете, где адъютант сделал толстяку заказ.
— Хао, — почтительно сложил тот на груди руки и исчез.
— До недавнего времени это был один из лучших русских ресторанов в Харбине, — откинулся на спинку стула Фенг. — Теперь принадлежит маньчжуру. Но кухня осталась та же.
— Попробуем, — рассмеялся Трибой, — что за кухня.
Вскоре появились два официанта и быстро накрыли стол камчатной скатертью. На нём появилась рыбная закуска, ароматный, со сметаной горячий борщ, пампушки, посыпанные чесноком и хрустальный графин водки.
Албазинец наполнил такие же, в форме сапожков, рюмки и поднял свою:
— За дружбу!
Чокнувшись, выпили, закусили и навалились на борщ. Он превзошел все ожидания.
— Уже и не помню, когда такой ел, — работая мельхиоровой ложкой, оценил Шаман.
— Объедение, — вторил ему Лосев.
На второе принесли сибирские пельмени, под них приняли ещё по рюмке. Следующей переменой была утка, нарезанная тонкими ломтями, к ней прилагались тонкие блинчики и соус.
— Это уже наше блюдо, — значительно сказал Фенг. — Утка по-пекински. Рекомендую.
— А как её есть? — облизнулся Шаман. — С блинами?
— Именно, — албазинец снова потянулся к графину.
Блюдо всем понравилось. Съев подчистую, спросили рецепт.
— Всё просто, — утер губы салфеткой новый друг. — Птицу натирают мёдом, а шкурку отслаивают путём нагнетания под неё воздуха, после чего запекают в печи на вишневых дровах. Это занимает около двух суток. Подают с блинчиками и соусом из лопуха.
— И это считается просто? — рассмеялись все трое.
— Ну да, — кивнул головой Фенг и дёрнул за шелковый шнурок, висевший сбоку. Где-то чуть слышно тренькнул колокольчик, через минуту в кабинете возник официант.
Показав на стол, адъютант что-то коротко произнёс, после чего толстяк быстро собрал и унёс посуду. А вернувшись, поставил на стол чайный прибор и налил всем по пиале.
— А теперь можем покурить, — достав из кармана пачку «Кэмела», Фенг угостил всех и чиркнул спичкой.
— Откуда такие? — прикурив, глубоко затянулся Лосев.
— Трофейные, — положил пачку на стол. — Их гоминьдановцам поставляют американцы.
О положении дел в Китае майор с друзьями знали мало, только то, что девять лет назад страну оккупировала Япония, капитулировавшая в августе 45-го перед союзными войсками. В этой связи попросили Фенга рассказать подробнее.
— Хорошо, — тот выдул ноздрями дым. — После освобождения страны от японцев в ней остались две политические силы: режим партии Гоминьдан во главе с Чан Кайши со столицей в Чунцине и Коммунистическое правительство Мао Цзедуна в Яньане. Между ними началась гражданская война. Поводом послужило решение создать общие вооруженные силы, которые должны были возникнуть на основе пятидесяти дивизий армии Чан Кайши и десяти дивизий Мао Цзэдуна. Чан Кайши понимал, что преимущество — и военное, и техническое, и численное — находится на его стороне. Кроме того рассчитывал на помощь США и нейтралитет Советского Союза. Всё это привело к тому, что он предпринял попытку захватить власть в стране и навсегда решить проблему двоевластия.
— Тут много ума не надо, — оценили слушатели.
— Ну, так вот, — продолжил Фенг. — Войска диктатора начали наступление по всему фронту. В результате северная часть страны была отрезана от Маньчжурии, где базируется наша армия. Весной СССР стал выводить отсюда свою группировку, оставив нам часть советских боеприпасов и техники. Однако Гоминьдан получил финансовую и военную поддержку от США.
— Суки эти американцы, — высказался Трибой. — Привыкли загребать жар чужими руками.
После этого хлопнули ещё по рюмке, и адъютант в завершении сообщил, что в настоящее время армия Линь Бяо готовит масштабное контрнаступление на противника.
— То есть у вас пока затишье? — взглянул на него Лосев.
— Вроде того, — албазинец загасил в пепельнице окурок.
— А есть ли среди бойцов ещё русские? — поинтересовался Шаман.
— Есть, но немного. Потомки белоэмигрантов. Не пожелавшие возвращаться в Россию.
Когда допили чай, Фенг снова вызвал официанта и расплатился несколькими купюрами.
— Это юани? — кивнул на них Лосев.
— Да. А в чём дело?
— У нас есть немного золота. Намыли в тайге. Хотели бы поменять на деньги.
— Это легко. Завтра всё организую.
На следующее утро вместе с адъютантом они снова выехали в город, где навестили скупку и получили за слитки изрядную сумму. Затем навестили по-восточному шумный рынок, купив для себя всё, что нужно: гражданскую одежду с обувью, запасное белье и туалетные принадлежности. А ещё Трибой приобрел шёлковый китайский халат с драконами.