– Будет всякое, княжич. Только не веселье.
И был он в этот момент так серьезен, что мне снова стало не по себе.
– Идемте. Не до ночи же тут стоять, – проворчал Радим и направился к псарне.
Мы все потянулись за ним. Миролюб по-прежнему улыбался и отвечал на приветствия свирцев, только теперь он чуть отстал от Радима и, поравнявшись со мной, принялся вновь говорить о том, что – вот диво! – свирские псы дохнут в Каменице. Что хочешь с ними делай. Я слушала вполуха и думала о том, что реально войти на псарню смогут только Радим и Альгидрас. А значит, Алвару придется остаться вместе со своими чаяниями за дубовыми воротами.
– Потому и дохнут, – вдруг на словенском сказал Алвар, – что привезены были с Девой. И стерегут лишь ее.
Эта новость заставила Радима резко остановиться, и я, не успев затормозить, врезалась в его широкую спину. Радим обернулся, подхватил меня под локоть, хотя Миролюб и успел раньше, и, глядя поверх моей головы, спросил:
– Ты просто так мелешь или знаешь?
– Про то в свитках было, воевода. Те, кто увез Деву с острова, забрали и псов. А как сказал мне Альгар, свирских псов привезли из-за моря те, кто отстроил город. Псарня всегда на одном месте была?
Радим медленно кивнул и потер подбородок.
– Псарня, – задумчиво пробормотал он. – Неужто?
– А ведь это разумно, – забывшись, откликнулась я. – Это единственное место, куда никто не сунется, кроме тех, кто псов кормит.
Радим посмотрел на меня с досадой, и я почувствовала, что мне нужно, что называется, вернуться в берега. Для него я – Всемила: взбалмошная, капризная и мало чем интересующаяся всерьез.
– Пошли, – потянул меня Миролюб, который, оказывается, продолжал сжимать мой локоть. Радим покосился на его руку, но ничего не сказал, и мы двинулись дальше.
– Мне не по нраву тебя печалить, чужеземец, – произнес Радим, не оглядываясь на Алвара, – но ты не сможешь туда войти.
– Смогу, воевода. Ты лишь дозволь, а я все смогу.
На этот раз Радим обернулся и смерил Алвара хмурым взглядом.
Псарня располагалась в дальнем от Стремны краю города. Стоило нам приблизиться, как поднялся многоголосый лай. Был он отнюдь не радостным, а это означало, что присутствие воеводы не спасало ситуацию.
Радим уверенно вошел в гостеприимно распахнутые ворота. Я невольно покосилась на Миролюба, идущего по левую руку от меня. Он выглядел отстраненно-сосредоточенным, как бывало в минуты опасности. Обернувшись на идущих позади Алвара с Альгидрасом, я отметила, что, если им и было страшно, внешне это никак не проявлялось. Рассудив, что псы вряд ли встретят нас сразу за воротами, я глубоко вздохнула и шагнула за Миролюбом. Некстати вспомнилось, как на меня бросился Серый, а еще слова Альгидраса о том, что свирские псы нападают молча.
Площадка за воротами была покрыта мокрым песком, на котором отпечатались сотни собачьих лап. Неправдоподобно огромных лап. Лай стоял такой оглушительный, что мне нестерпимо захотелось заткнуть уши.
За площадкой располагался загон, высокий забор которого тянулся вправо, насколько хватало глаз. За забором бесновались десятки псов, пытаясь просунуть оскаленные морды в промежутки между широкими досками и наваливаясь на запертую калитку, отчего та ходила ходуном. От мысли, что калитка может не выдержать, меня охватил животный ужас, и я невольно вцепилась в ладонь Миролюба, даже не заботясь о том, что оставляю на ней следы от ногтей.
Миролюб сжал мою руку и, наклонившись, проговорил в самое ухо:
– Не дрожи! Коли было бы опасно, Радим бы тебя не взял.
Мысль утешала слабо, учитывая то, что Радим и не хотел брать. Я посмотрела на воеводу Свири. Он о чем-то говорил с сухоньким старичком, низко склонившись к его лицу, чтобы хоть что-то расслышать. Наконец старичок кивнул и прошаркал мимо нас в сторону ворот. По пути он поклонился Миролюбу. На прочих в нашей компании даже не взглянул. Споро закрыв изнутри тяжелые ворота, он задвинул массивный засов, заперев нас здесь с десятками свирских псов. После этого старичок махнул рукой Радиму и, присев на бревно у забора, устроился поудобнее, словно намеревался подремать. Было видно, что лай его ничуть не беспокоит.
Радим подошел к нам и некоторое время молча разглядывал сперва Миролюба, потом Алвара. На Альгидраса он не смотрел. Видно, случившееся между ними никак не отпускало прямолинейного воеводу.
– Да тише вы! – неожиданно крикнул он, обернувшись к загону.
Лай это не убавило. Радим поморщился и обратился к Алвару:
– Одного такого пса хватит, чтобы тебя убить. Если я спущу их разом, никакая сила тебя не спасет. Их здесь не один десяток.
Я почувствовала, как холодеет в груди. А что, если Радим решил избавиться от Алвара? С одной стороны, мне сложно было поверить, что он способен на такую подлость. С другой же, что я на самом деле знала о нем? Прежде всего он воевода Свири и лишь потом заботливый до умопомрачения брат Всемилы. Сейчас речь шла о безопасности его города, десятках женщин и детей, которых он поклялся защищать ценой своей жизни. Вот только, если Радим рассчитывает на то, что псы знают Всемилу, мне конец. Ни у меня, ни у Алвара не будет шансов. Впрочем, как и у Миролюба.
Я посмотрела на княжича. Тот с интересом разглядывал Радима, явно гадая о его намерениях. На миг мне в голову пришла шальная мысль, что Радим, подобно Добронеге, узнал, что я не Всемила. Тогда получается, что спустить псов – самое верное решение. Алвар – темная лошадка, которая таит угрозу. Миролюб… В последнее время Радим ему явно не доверяет. Альгидрас… Разве что им воевода не стал бы рисковать, несмотря на их споры и недопонимание. Впрочем, судя по тому, как ладил с псами Альгидрас, риск был минимальным. Я, затаив дыхание, смотрела на лицо Радима, знакомое до мельчайших черточек, до последней морщинки, и мысль о том, что он способен заманить и убить вот так, подло, не укладывалась в голове. Тот же не сводил глаз с Алвара.
– Если ты спустишь псов, погибнет вся Свирь, – наконец с сильным акцентом проговорил Алвар. – Я не погибну. А твой город погибнет. Огонь будет искать врагов. А деревянные стены для него лучшая дорога.
– Я не угрожаю, чужеземец, – перекрывая лай, ответил Радим. – Я предупреждаю. Пошли.
Я выдохнула с облегчением и попыталась поймать взгляд Радима, но он уже отвернулся и двинулся к левому углу загона. Мы все потянулись за ним, сворачивая в широкий проход между внешней стеной псарни и забором, ограждающим собак. Раскинувшийся над этим проходом навес укрывал дровяницу, рядом с которой стояли пять плетеных корзин, составленные одна в другую. Рядом выстроились в ряд четыре деревянных ведра с остатками еды. Я подумала, что прокормить столько псов, вероятно, та еще забота. И как этот дедуля один управляется? Помогает ли ему кто-нибудь? Или в Свири не так уж много людей, вхожих в общую псарню?
Тут же, словно в ответ на мои мысли, откуда-то вынырнул мальчишка лет восьми-десяти. Увидев нашу компанию, он замер и испуганно попятился прочь, но Радим перехватил его за плечо и, наклонившись, что-то сказал. Мальчишка кивнул и побежал в сторону ворот.
– Это Малуш, внук Валуна. Они здесь вдвоем управляются.
Я мысленно восхитилась смелостью Малуша. Любой из этих псов был в состоянии сожрать его в один присест.
В памяти что-то шевельнулось. Уж не этот ли Малуш мелькал в моем романе? Мне захотелось рассмотреть мальчишку, но его уже и след простыл. Выходит, именно на псарне началась моя история про Свирь…
Радим меж тем вновь обратился к Алвару:
– Здесь дрова, под ногами погреб с припасами для собак. Вон там, – он указал рукой на небольшой деревянный домик, к которому была пристроена дровяница, – еду Валун им варит. Дальше – его сторожка. За забором собачьи дома да двор, где они бегают днем. Больше здесь ничего нет. Где твою девку искать будем?
Алвар закрыл глаза и несколько секунд так стоял, потом зажал уши руками и слегка улыбнулся.
– А что там, воевода? – спросил он, отнимая руки от ушей и указывая вперед.
Радим удивленно посмотрел в сторону низенького домика, делящего стену с собачьей кухней. Домик тянулся почти до внешнего забора. Обойти его можно было лишь по узенькой тропке.
– Говорю же: сторожка Валуна. В ней лавка, стол да печь.
– За сторожкой! – вклинился Альгидрас.
– Двор задний.
– Посмотреть можно? – спросил Альгидрас, будто Радим мог пойти на попятную.
Тот лишь пожал плечами и двинулся в обход сторожки, вновь раздраженно прикрикнув на собак и снова с тем же эффектом.
За домом был небольшой задний двор, ограниченный слева внешней бревенчатой стеной. По правую руку тянулась собачья загородка, и в нее то и дело бились разъяренные нашим вторжением псы. Соединялись оба этих ограждения невысоким забором, который при желании можно было бы перелезть.
– Место, Рван! – вдруг прикрикнул воевода, и я с визгом отскочила за Алвара, потому что на заднем дворе оказалась не примеченная мной будка, из которой выскочил большой пегий зверь. Выскочил молча, готовясь убивать.
Услышав окрик воеводы, пес заворчал и попятился. Радим без страха подошел к собаке и, уцепившись за ошейник, подтащил пса к большой скобе, вбитой в стену, а потом намотал цепь на скобу, лишая пса маневренности. Алвару повезло, что Миролюбу удалось уговорить Радима добровольно пойти на поиски Девы. Без него бы это все вряд ли обошлось без жертв. Сомневаться в словах Алвара не приходилось – он бы не погиб. А вот псы, скорее всего, да. Я смотрела на молча скалившуюся морду у бедра Радима и понимала, что дикая, почти мистическая красота этих псов завораживает. Ей невозможно было не восхищаться.
– Хороша зверюга, – словно прочитав мои мысли, произнес Миролюб. – Эх, что ж они у нас-то не прижились? Моему бы постреленку такого, ни один бы леший его за ворота не вывел, – закончил он, бросив красноречивый взгляд на Алвара.
Тот в ответ лишь улыбнулся. Радим справился с псом и, обернувшись к Альгидрасу, развел руками, мол, смотрите, раз так сюда рвались.