Альгидрас с Алваром переглянулись, а мое внимание привлекло журчание воды с обратной стороны противоположного забора. Дыхание сбилось. Для жизни Деве нужна была вода. Я вдруг отчетливо поняла, что все сказки Алвара могут сейчас оказаться правдой. Одновременно боялась и желала этого момента. Страх, пожалуй, был сильнее. Древний глубинный страх, словно переданный мне на генетическом уровне. Помотав головой, я повернулась к Алвару с Альгидрасом, чтобы удостовериться, что это не только мой страх. Они оба неподвижно застыли, глядя куда-то в район моих ног. Я опустила взгляд к испачканному мокрым песком подолу платья и почувствовала, что дрожу. Пара секунд ушла на то, чтобы понять, что дрожу не я сама, а земля подо мной, и эта дрожь отдается глубоко внутри меня, напоминая чувство, которое показывал мне Алвар: раздражающе-тоскливое касание струн где-то в глубине. Я невольно отступила в сторону, но дрожь не прошла.
– Что это? – прокричал Миролюб, потому что псы вдруг точно сошли с ума.
Лай, казавшийся до этого оглушительным, стал еще свирепее. Даже Рван, до того покорно стоявший рядом с Радимом, рванулся на своей цепи, едва не сбив воеводу с ног. Радим отскочил в сторону и прикрикнул на пса, однако тот, свирепо рыча, продолжал попытки дотянуться хоть до кого-нибудь из нас.
– Она там? – повернулся Миролюб к Алвару, указывая под землю.
– Стынут ноги в сырой земле… – пробормотала я.
Услышавший это Альгидрас вдруг коснулся моей руки и, на миг перехватив ладонь, сильно сжал. Я вздрогнула и обернулась к нему, но он не смотрел в мою сторону.
– Рыть надобно? – в никуда спросил Миролюб.
Я удивилась тому, что все мужчины словно отключились от ожесточенного лая, решая насущные проблемы. У меня же голова гудела точно колокол.
– Вот бы они замолчали, – сквозь зубы выдавила я, понимая, что все равно не буду никем услышана.
Однако спустя несколько секунд лай перешел в глухое ворчание, а потом и вовсе прекратился. Рван у стены успокоился и припал на передние лапы, словно ожидая чего-то. Его хвост ходил ходуном. Я потрясенно посмотрела на Радима. Тот выглядел озадаченным. Ну не моя же просьба так повлияла, в самом деле?!
Алвар потер ладони и расплылся в счастливой улыбке:
– Она слышит.
Миролюб, забывшись, схватил Алвара за плечо и тряхнул:
– Поясни!
Я успела испугаться, что сейчас что-нибудь где-нибудь вспыхнет, но Алвар, не пытаясь высвободиться, пояснил:
– Краса хотела тишины, и я попросил.
– Деву? – неверяще выдохнула я.
Алвар кивнул и снова улыбнулся:
– Она услышала. И сделала так, как я прошу.
В эту минуту он выглядел абсолютно счастливым человеком. Альгидрас покачал головой и, присев на корточки, провел ладонью по влажному песку. Потом переместился чуть ближе к забору и снова провел рукой. Алвар что-то сказал по-кварски, и Альгидрас, вытянув руку над песком, закрыл глаза. Я постаралась выкинуть все мысли из головы и четко пожелала почувствовать его эмоции. Это вдруг оказалось очень просто. В груди Альгидраса тоже дрожали струны, а руке было тепло. А еще ему было страшно, и он злился.
– Здесь дверь, – наконец произнес он. – Была. Сейчас она…
Миролюб опустился на корточки рядом и положил ладонь на песок.
– Радим! – напряженно позвал он. – Положи сюда руку.
Радим нехотя подошел и, тоже присев на корточки, вытянул руку, касаясь ею песка. Его ладонь была почти как две руки Альгидраса.
– Что? – наконец спросил Радим, не выдержав напряженного взгляда Миролюба.
– Ты это чуешь? – прошептал тот.
Радим нахмурился и устало произнес:
– Я чую только то, что вы все не в уме. Я не знаю, отчего успокоились псы. Но перед богами клянусь, коль не найдем тут вашу девку, всех посажу в кандалы. И на него управу найду, – мотнул он головой в сторону стоявшего рядом со мной Алвара.
Миролюб, сощурившись, некоторое время смотрел на Радима. Тот не отводил взгляда. Их ладони лежали на земле в паре сантиметров друг от друга.
– Ты вправду не чуешь ничего? – наконец спросил Миролюб.
Радим возвел глаза к небу и что-то пробормотал.
– Ответь! – потребовал княжич.
– Нет, Миролюб. Ничего я не чую.
– Почему? – требовательно спросил Миролюб у Альгидраса.
Тот поднял взгляд на Радима.
– Вы все что-то чуете? – наконец спросил Радим.
Альгидрас медленно кивнул и повернулся к Миролюбу:
– Он не чует потому, что и не должен. Вот отчего чуешь ты?
– Всемилка, – стремительно поднялся на ноги воевода. – Ты хоть в себе? Ты же не чуешь эту их…
Мне очень хотелось соврать, но я не могла. Я слишком долго врала Радиму.
– Она там. Она зовет. От нее внутри дрожит.
Радим шагнул ко мне, и я вздрогнула, почему-то решив, что он меня ударит. Алвар, видимо, тоже так решил, потому что скользнул между нами. И это выглядело бы комично, учитывая, что он едва доставал Радиму до плеча, если бы мне не было так страшно в тот момент. Я ухватилась за плечо Алвара и потянула того в сторону, от греха подальше. Радим сделал еще шаг и, схватив меня за руку, дернул к себе. Он прижал меня к груди так крепко, что мне показалось, мои ребра переломаются.
– Всемилка… Как же так? – с тоской проговорил он.
Ответить я не успела, потому что Радим так же резко меня отпустил и скрылся за сторожкой. Мужчины посмотрели на меня. Все трое. Алвар с Альгидрасом глядели с сочувствием. Миролюб же – задумчиво.
– А если он спустит псов? – обхватывая себя за плечи, пробормотала я, стараясь не смотреть ни на кого из них.
– Они не тронут, – откликнулся Алвар.
Я же испугалась того, что позволила себе вслух усомниться в Радиме, в его абсолютной любви к сестре. В этот момент мне уже не хотелось найти Деву. Мне хотелось вернуться в дом Радима, чтобы он снова рассказывал байки и шутливо щелкал по носу. Вдруг оказалось, что судьба мира для меня не так важна, как расположение брата Всемилы.
Наивен и глуп тот, кто верит в хороший исход.
Не для того тянет щупальца древняя Сила.
Пусть верит глупец, что его не прервется род,
Беспечно шагая все ближе к своей могиле.
Закружат ветра и подхватят обрывки фраз,
Разверзнется небо, и вздрогнет земля под ногами,
Огонь загудит, приближая великий час
Возрождения той, что была убита богами.
Глава 20
Сама не зная, куда направляюсь, я пошла к сторожке. Тут же в моей груди что-то потянуло, а потом вздрогнуло, как бывает, когда неожиданно случается что-нибудь плохое и ты чувствуешь ощутимый рывок, точно все твои внутренности подскакивают разом. «Вот, значит, как?! – рассердилась я. – Хватит! Ты уже затащила меня в этот мир! Заставила влюбиться в мальчишку! А теперь еще будешь указывать мне, что делать?! Не выйдет!»
Несмотря на все усиливавшийся дискомфорт, я решительно зашагала в обход домика, однако далеко не ушла. Окончательно выяснить, кто кого, помешал Радим. Он шел мне навстречу с двумя лопатами в руках, и я едва не разрыдалась от стыда за то, что успела подумать о нем плохое.
Радим ничего мне не сказал, только посмотрел долгим взглядом. На узкой тропке с могучим воеводой было не разойтись, поэтому мне пришлось развернуться и зашагать обратно. У угла сторожки нас встретил Альгидрас. Отступив, он пропустил меня и Радима, а потом, пока Радим передавал одну из лопат Алвару, а Миролюб с легким неверием в голосе указывал место, где копать, Альгидрас поймал меня за руку.
Я нехотя к нему обернулась.
– Не играй с ней, прошу. Любой из нас жив, пока нужен Святыне. Если она вправду была Истинной, то хванский Шар лишь ее часть. Часть не может противиться целому. Она сильнее, чем моя Святыня. Ты можешь погибнуть.
– А тебе-то что? – устало спросила я, высвобождая руку. – Или боишься, что зря старался в своем обряде?
При упоминании об этом Альгидрас снова вспыхнул и сердито потер шею, а потом вдруг взял меня за руку и переплел наши пальцы. Я испуганно оглянулась на мужчин, но Радим с Алваром копали, а Миролюб был полностью поглощен этим зрелищем. Я посмотрела на наши сцепленные руки и попросила:
– Отпусти.
– Будущее меняется каждый миг. Каждый миг важен!
– Ты у нас еще и будущее видишь? – с издевкой спросила я.
Он промолчал, и это стало лучшим ответом.
– Ты не шутишь?
– Великий жрец с нашего острова был хранителем Шара. Он знал о том, что будет, наперед. Теперь хранитель я. Я прошу! Я молю тебя, не играй! Она сильнее всего, что я мог себе надумать. Она может заставить одного из нас выхватить нож и убить других.
Я слушала его, цепенея от осознания того, во что мы все вляпались. Дева больше не казалась мне прекрасной, как в том сне. Сейчас мне хотелось лишь одного – оказаться дома. В своем мире.
Альгидрас, взволнованный и до боли родной, вглядывался в мое лицо, желая убедиться в моем благоразумии, а я вдруг невпопад подумала, что в моем мире не будет его и, как бы глупо это ни звучало, я предпочла бы умереть здесь, чем оказаться без него там. Я вновь опустила взгляд на наши руки. На внешней стороне его кисти виднелся застарелый шрам. Мне очень захотелось провести по нему пальцем, но я сдержалась. Вместо этого осторожно высвободила руку.
– Чем все закончится? – спросила я, вглядываясь в его лицо, отмечая едва заметные веснушки и маленький шрам над губой.
– Я… – начал он, отводя взгляд, и я, поняв, что он снова собирается соврать, легонько толкнула его в плечо.
– Чем закончится твоя история, Альгидрас?
– В ней все будет хорошо, – слабо улыбнулся он.
– А я в ней буду? – спросила я, ненавидя себя за то, как замерло сердце в ожидании ответа.
– Не играй с ней, – попросил он снова, – и все будет.
С этими словами он развернулся и направился к мужчинам. Просто сбежал.
«Все будет?»
«Что „все“?» – захотелось спросить мне, но вместо этого я закрыла глаза и стала прислушиваться, открывая себя.