Ее я почувствовала сразу. Жадное нетерпение, страсть, тоска, любовь… Откуда-то я знала, что это все направлено на кого-то из присутствующих здесь мужчин. Но на кого? Я открыла глаза и подошла ближе.
Лопата Радима стукнулась обо что-то деревянное. Он стоял по колено в яме и неверяще смотрел на показавшуюся из-под земли доску.
– Дерево должно было сгнить за столько лет, – хмуро проговорил он, с силой ударяя лопатой. Доска, вопреки ожиданиям, не рассыпалась.
– Оно не могло сгнить. Она забирала всю воду, – ответил Алвар, продолжая копать. Он действовал лопатой не в пример аккуратней.
Спустя пару минут яма была достаточно широка, чтобы понять, что деревянные доски под ногами – это люк.
– Ломать? – Радим поднял голову и утер пот со лба.
Альгидрас, к которому он обращался, пожал плечами, а потом, опершись о плечо Алвара, спрыгнул в яму. Радим тут же выбрался наружу и, отбросив лопату, присел на корточки. Миролюб присел напротив. Алвар тоже выбрался и, сложив ладони, прикоснулся кончиками пальцев к губам, что-то беззвучно повторяя, будто молился. Я подумала, что он, наверное, разговаривает с Девой. Проверять не стала, потому что меня пугало чувство потустороннего вмешательства на таком глубинном уровне.
Альгидрас опустился на колени и замер в неподвижности. Я сообразила, что одна стою в стороне, и подошла поближе. Радим тут же встал и, перехватив мою руку, притянул к себе. И снова это иррационально меня успокоило. Хотя что мог сделать Радим против первобытной силы?
Наконец Альгидрас выбрался из ямы и, растянувшись на песке, ухватился за металлическое кольцо в крышке люка.
– Обожди, – начал Радим, намереваясь помочь, но Альгидрас уже уперся ладонью в песок и резко дернул крышку на себя.
Ко всеобщему удивлению, та поддалась. Радим все же перехватил крышку и помог ее откинуть. Мы все склонились над темным провалом. Я ожидала, что оттуда пахнёт подвальной сыростью, но, на удивление, никакого запаха не почувствовала. Заглядывать в черный зев подземного лаза было страшно. И, похоже, не только мне.
– Свет надобно, – озвучил общую мысль Радим, а потом повернулся к Алвару: – Или ты светишься, коль придется?
Алвар никак не отреагировал на эти слова, продолжая вглядываться в темноту расширившимися глазами.
– Не светится он, – откликнулся Альгидрас, поднявшись и отряхнув одежду от мокрого песка.
Радим хмыкнул и вновь ушел, а мы остались стоять вокруг ямы, как родственники вокруг могилы усопшего.
– Что нас там ждет? – пробормотала я.
– Тебя – ничего, – быстро откликнулся Альгидрас. – Ты не пойдешь.
Я автоматически открыла рот, чтобы огрызнуться, но передумала. Он ведь просил не играть и обещал… Впрочем, можно ли верить обещаниям в этом сумасшедшем мире?
– Ты пойдешь? – обратилась я к Миролюбу.
Тот повел плечами и кивнул.
– Тебе не плохо рядом с ней? – спросила я.
– Откуда ты знаешь? – голос Миролюба звучал напряженно.
– Ему не плохо, – откликнулся Альгидрас. – Она хранит его род.
Я вспомнила про пластину и кивнула было, но тут же спохватилась:
– А почему ты спросил, откуда я знаю? Все-таки плохо?
Алвар с Альгидрасом удивленно посмотрели на Миролюба. Тот поморщился и снова повел плечами, точно ему было зябко.
– Мне… не плохо. Мне… не нравится.
– Поясни, княжич. Это нужно, – попросил Альгидрас.
– Мне будто надо здесь быть и… будто не надо. Не могу иных слов найти.
Альгидрас переглянулся с Алваром.
– Что-то не так? – спросила я.
Альгидрас не успел ответить. К нам подошел Радим с зажженным факелом и после секундной заминки протянул его Алвару. Тот принял факел с полупоклоном и коснулся ладонью пламени, прошептав ритуальные слова, а потом, ни на кого не глядя, соскользнул в яму и тут же без раздумий шагнул в черноту. Пламя высветило ступени, но я все равно поразилась тому, как безрассудно он доверился своей Деве. Этим ступеням не одна сотня лет. И пусть Алвар считал, что не может погибнуть вдали от своей Святыни, на самом деле у него ведь не было шанса это проверить.
Стоило Алвару скрыться в лазе, как Альгидрас тут же спрыгнул в яму. Он посмотрел на Радима, потом бросил взгляд на меня, глубоко вдохнул, выдохнул и, кивнув самому себе, начал спускаться.
– Ты или я? – обратился Радим к Миролюбу, когда Альгидрас скрылся в подземелье.
– Давай я. Ты с сестрой останешься. Мало ли. Я крикну тебе.
Радим не стал спорить. Миролюб выглядел собранным и спокойным. Спустившись на несколько ступеней, он повернулся к Радиму.
– Крепкие. Коль уж меня выдержат, так и ты пройдешь.
Он улыбнулся воеводе, подмигнул мне и скрылся из виду. Мы с Радимом остались ждать. Казалось, мы стояли целую вечность. Я, не выдержав бездействия, принялась расхаживать вокруг ямы, пока Рван не рыкнул на меня, заставив подскочить от неожиданности. Я напрочь забыла о псах, которые за последние полчаса не издали ни одного звука.
– Ты думаешь, она правда приказала псам успокоиться? – нервно спросила я.
Радим, напряженно всматривавшийся в темноту провала, лишь пожал плечами.
– Ну неужели тебе не странно? – не отставала я. – Неужели неохота понять?
На этот раз он перевел взгляд на меня, и я тут же вспомнила, кто я для него.
– Есть то, чего не понять, – наконец проговорил он. – Бывает что-то, чего ты не можешь изменить, исправить, забыть. Только жить с этим и ждать милости богов. Я…
Радим осекся и замолчал, а потом протянул руку привычным до боли жестом. Я приняла мозолистую ладонь и, шагнув ближе, прижалась к ней щекой. От руки Радима пахло железом и немного луговой травой.
– Боги мудры, Всемилка, – вдруг произнес он. – Мы не всегда то понимаем, но против них идти – все одно что в бурю паруса поднимать да ждать, что против ветра пойдешь.
В его голосе было столько тоски, что стало понятно: он говорит сейчас о чем-то важном. Тут же в памяти всплыла странная речь Добронеги. Неужели и Радим?.. Я подняла взгляд на воеводу Свири. В его глазах плескалась боль.
– Ты самый лучший, – произнесла я, потому что просто не могла не сказать ему об этом.
Он действительно был самым лучшим из всех, кого я встречала в своей жизни.
Кадык Радима дернулся, когда он сглотнул. Я впервые видела его таким. Мне очень хотелось помочь: что-то сделать, как-то изменить произошедшее, но я понимала: что бы я ни сделала, это не вернет ему сестру и не изменит моей судьбы в этом мире. Моя жизнь находилась в руках древней Святыни.
– Почему Миролюб молчит? – спросила я, желая сменить тему.
Радим отнял ладонь и вновь посмотрел на чернеющий провал.
– Я пойду.
– Я с тобой! – тут же откликнулась я.
– Нет! – отрезал он.
– Если с тобой что-то случится, я не переживу! – испугалась я. – Не оставляй меня здесь. Что я скажу твоим людям?
Радим, нахмурившись, повернулся в мою сторону. Я не знаю, чем бы закончился наш спор, если бы из люка не выглянул Миролюб. Вид у него был слегка обалдевший.
– Спускайтесь. Вдвоем.
Княжич подал мне руку, помогая спуститься. Запоздало подумалось, что мы оба рискуем рухнуть вниз, если он не удержит равновесие, но я вновь его недооценила. Миролюб спускался в темноту так уверенно, будто шел по своим покоям.
Лестница оказалась длинной. Я насчитала двенадцать ступеней, прежде чем ноги коснулись пола. Миролюб тут же оттащил меня в сторону, чтобы Радим мог спуститься. Я ожидала, что мы окажемся в кромешной тьме, но на стене в паре метров от лаза горел факел, и это место ничем не напоминало погреб, как мне подумалось ранее. Мы оказались ни много ни мало в просторном коридоре. Потолок был невысоким – Миролюбу приходилось пригибаться, впрочем, как и Радиму. Я же могла выпрямиться во весь рост. Другое дело, мне было неуютно: мало ли что могло там свисать с потолка. Поэтому я тоже пригнулась. Миролюб уверенно вел нас по коридору. Впереди горел еще один факел. И хотя Алвар и говорил, что Дева забирает всю воду вокруг, я все равно удивилась тому, что стены были абсолютно сухими. Коснувшись одной из стен, я почувствовала холодную шероховатую поверхность.
– Камень? – удивилась я, никак не ожидая, что стены коридора окажутся из монолитного камня.
– Да, – откликнулся Миролюб и подал мне руку. – Яма.
С его помощью я перепрыгнула через небольшую яму, изумляясь тому, что он умудрился увидеть ее в тусклом свете.
– Радим, ты знал, что здесь камень под землей? – спросил Миролюб.
Голос воеводы прозвучал напряженно, когда он ответил:
– Берег Стремны скалистый. Лысая гора – верхушка скалы, только та под воду ушла давно. Дальше Свири Стремна частью снова в море уходит. Так там тоже скалы – не пристанешь.
Выходит, Свирь, по сути, стоит на скале, просто скала эта под землей. А мы сейчас в пещере.
– А если кто-нибудь люк захлопнет? – от мысли, что мы можем быть погребены заживо, я поежилась.
– Валун? – хмуро откликнулся Радим.
– Может, Дева? – пошутил Миролюб. – Ей тут одной тоскливо, поди.
– Ну тебя! – хлопнула я Миролюба по спине. Тот лишь фыркнул в ответ. – А тут змей нет?
Миролюб с Радимом одновременно вздохнули, явно подумав, что меня не стоило брать с собой.
– Ни змей, ни пауков, ни мышей, ни червей, – послышался откуда-то сбоку голос Альгидраса, монотонно отчитывавшегося об отсутствии фауны.
Проход резко свернул, и мы оказались в небольшом зале. В стене к держателю был прикреплен горящий факел, но его света едва хватало на то, чтобы разогнать сумрак. Дальний край пещеры терялся во мраке. Альгидрас прислонился к стене у факела, обхватив себя за плечи. Я перевела взгляд в центр пещеры, где на коленях стоял Алвар, загораживая собой Деву. Его руки покоились на протянутых каменных ладонях.
Я ожидала, что Дева будет выглядеть точно памятник. Почему-то в голову лезли глупые картинки из проспектов: что-то монументальное, красивое, подсвеченное. Однако все эти картинки не имели ничего общего с реальностью.