– Правда – это просто правда.
– Только у тебя она каждый день новая. Что именно ты ему сказал?
– Что это не твоя вина, – медленно произнес Альгидрас, глядя мне прямо в глаза, – что Дева забирала твои силы, и обряд был единственным, что могло тебя спасти.
Его слова отозвались в душе болью, хотя ничего нового я не услышала. Глупо, но мне по-прежнему хотелось быть нужной просто так, а не из-за отсутствия иного выбора.
– Обряд… он вот такой. Это не я придумал.
Как же я ненавидела эти виноватые нотки в его голосе!
– А кто? – жестко спросила я.
– Еще в монастыре после разделения Святыни, – негромко ответил Альгидрас и, упершись локтями в колени, запустил пальцы в волосы.
Я физически ощущала его неловкость.
– А дальше что? Как же теперь наша с Миролюбом свадьба?
– Свадьба? – эхом отозвался он, вскидывая голову. – Не до свадьбы теперь. Княжич ей… нужен.
Я хмыкнула. Соперничество с первобытной силой в мои планы не входило.
– Зачем он ей?
– А вот о том у него спрашивай. Мне он не сказал.
– Он такой же, как и вы? Вы что-то знаете о нем?
– Спроси его сама. Это не моя тайна.
– Отлично! – хлопнула я в ладоши, вставая. – Спрошу.
Я намеревалась демонстративно уйти за дом к Миролюбу, но напоследок решила прояснить один момент:
– Вместе мы сможем ее остановить?
Альгидрас невесело усмехнулся:
– Остановить ее не сможет никто, но вместе мы можем не дать ей управлять нами. Любого из нас поодиночке она могла бы со временем заставить выполнять ее волю. Но сейчас удача на нашей стороне. Княжич оказался достаточно сильным, чтобы не послушать ее в пещере, Алвар даже вдали от своей Святыни слишком силен, чтобы ему можно было навязать чужую волю. Мой Шар в Ждани. Для Святыни это не расстояние. Я чувствую его.
Альгидрас задумчиво замолчал.
– Что ты имел в виду, говоря, что Миролюб не послушал ее в пещере?
– Дева хотела, чтобы он тебя убил, – буднично пояснил Альгидрас, переводя на меня взгляд.
– Меня? – удивилась я. – Почему не тебя, интересно?!
Во взгляде Альгидраса промелькнула озадаченность, а потом он потер лоб и, сморщив на миг переносицу, пояснил:
– Дело не в том, что было там, в домике. – Я почувствовала, как мои щеки заливает румянцем. Радовало лишь то, что его уши тоже заалели. – Она это показала, просто чтобы его обозлить.
Альгидрас кашлянул, я невольно тоже.
– А зачем ей меня убивать? – Я заправила волосы за ухо, разгладила подол. Что угодно, лишь бы не смотреть на него.
– Если бы он это сделал, она могла бы возродиться.
– Что? – опешила я.
Альгидрас подал какой-то знак Алвару, потом помотал головой, отвечая на вопрос, заданный на кварском, и только после этого посмотрел на меня:
– Это могло бы быть. Но княжич спутал ей планы.
Я неверяще покачала головой, а потом возмущенно произнесла:
– Ты же говорил, что она не может хотеть, она не может планировать. Она же, видите ли, не человек!
Он посмотрел на меня исподлобья и пробормотал:
– Я ошибался.
– Обалдеть! – только и могла сказать я. Его ошибка едва не стоила мне жизни.
– Не сердись, – попросил Альгидрас. – Она не такая, как мы привыкли думать. Даже Алвар во многом ошибся, хотя и знал о ней больше других.
Я посмотрела на Алвара, который по-прежнему стоял у колодца, только больше, к счастью, не пытался в него упасть.
– Мы должны теперь думать наперед и держаться рядом, – закончил Альгидрас.
Переведя взгляд на хванца, я поймала себя на мысли, что мне нестерпимо хочется подойти к нему и взлохматить и без того растрепанную шевелюру. Желание прикоснуться к нему настолько шло сейчас вразрез с моими мыслями, что казалось почти чужеродным. Я ведь злилась. Злилась настолько, что мне прибить его должно было хотеться, а не обнять. Но глупое сердце готово было выпрыгнуть из груди от одного его взгляда и мимолетной улыбки.
Я закусила губу, чтобы не сказать лишнего, и вдруг Альгидрас встал со скамьи и в мгновение ока оказался прямо передо мной. Обрывки мыслей заполошно забились в моей голове. Ощущая себя влюбленной дурой, я попятилась прочь, потому что желание провести пальцами по его щеке стало уж вовсе невыносимым.
– Хорошо все, – произнес хванец, глядя мне прямо в глаза. – Не думай просто о том. Это она – не ты.
– Что?
– Это она навевает. Мне тоже. Просто надо перетерпеть.
Я отступила еще на шаг и помотала головой:
– Алвар сказал, что она не может навевать чувства. Лишь показывать.
– Алвар много чего говорит, – шепотом откликнулся Альгидрас, глядя на меня так, как не смотрел еще ни один мужчина.
– Перестань так смотреть, – пробормотала я, не в силах отвернуться.
– Хорошо, – отрывисто кивнул он, но взгляда не отвел.
– Перестань! – прошипела я, понимая, что еще секунда – и я, наплевав на все, шагну в его объятия, и он их раскроет, – я точно знала, – потому что сходит с ума сейчас ничуть не меньше, чем я.
– Алвар! Ты нужен, – срываясь на жуткий акцент, позвал Альгидрас.
Алвар возник рядом почти сразу.
– Альга-а-ар, – протянул он, словно продолжая спор, начатый давным-давно.
– Просто уйди с ней, – попросил Альгидрас, все еще не в силах отвести от меня взгляда. – Сказаний порассказывай или…
Он не договорил, глубоко вздохнув. Его взгляд метался по моему лицу, периодически задерживаясь на губах. Мне же даже дышать было трудно, и я мечтала, чтобы произошло уже хоть что-нибудь, лишь бы прекратилась эта мучительная сцена.
– Альгар! – произнес Алвар голосом, которым обычно увещевают капризного ребенка. – Хватит уже.
Его акцент сейчас тоже был сильнее обычного. Краем сознания я понимала, что говорят они не на кварском специально для меня, но в данный момент была не в состоянии оценить их вежливость.
– Да уведи же ее! – сжав зубы, выдохнул Альгидрас и, круто развернувшись, сцепил пальцы на затылке и опустил голову.
Я почувствовала, как моей руки коснулась горячая ладонь Алвара.
– Идем, краса. Пусть этот упрямец поднимает паруса против ветра, коль ума нет.
С усилием отведя взгляд от напряженно застывшего хванца, я позволила себя увести. Нормально вдохнуть получилось лишь у колодца, к которому отвел меня Алвар. Альгидрас же, не оглядываясь на нас, отправился за дом.
– Что бы ты делал на его месте? – спросила я Алвара.
– У каждого из нас свое место, краса, и другого не дано. Что бы я сейчас ни ответил, это будет ложью.
Я кивнула, понимая, что другого ответа ожидать от него было глупо. Алвар смотрел на тропинку, по которой ушел Альгидрас, и было в его взгляде что-то такое, от чего я невольно поежилась. Прав ли Альгидрас в том, что так верит в Силу Алвара и его готовность противостоять Деве? Я попыталась понять, насколько сама доверяю Алвару. Сразу вспомнилось похищение Добруша.
– Зачем ты мучил сына Миролюба? – спросила я, потому что этот вопрос не давал мне покоя.
Алвар отвлекся от созерцания тропинки и повернулся ко мне. Под его пристальным взглядом было очень неуютно, и, чтобы как-то это скрыть, я добавила:
– Ты не похож на того, кто легко причиняет боль другим.
Мне в самом деле хотелось так думать. Алвар же несколько бесконечно долгих секунд смотрел мне в глаза, а потом медленно произнес:
– Ты не знаешь меня, краса. Я могу причинить боль, я могу стать врагом, я могу превратить в пепел все княжество. Но я не стану делать этого без причины. Живя с Силой, быстро учишься. Уничтожить слишком легко. Что до сына княжича… Княжич не из тех, кто верит словам, а еще он мнил себя в безопасности за стенами города.
– Но дело ведь не только в этом. Тебе нужно было в чем-то убедить Альгидраса.
Алвар вновь посмотрел на тропинку и вздохнул:
– Верно. Мне нужно было разозлить Альгара так, чтобы в нем проснулась Сила. Я не хотел бы вспоминать ту ночь, – закончил он, нахмурившись.
– Прости, – произнесла я, понимая, что обретенное равновесие между Алваром и Альгидрасом еще такое хрупкое, что любое упоминание о том, как дела обстояли всего несколько дней назад, возвращает Алвару чувства вины и безысходности. Сейчас меня накрыло ими с лихвой, поэтому я решила сменить тему. – Давай лучше о Деве. Ты так долго мечтал ее увидеть. Не разочарован?
Он улыбнулся одним уголком губ и покачал головой.
– И нет, и да. Нет, потому что она еще прекрасней, чем я видел в мечтах, а да, оттого что ей нужен не я. Вернее, я тоже нужен, но… – Алвар театрально развел руками.
– Ты хотел быть единственным? – усмехнулась я.
– Все мы хотим быть единственными для тех, кого любим. Но приходится мириться, – философски закончил Алвар.
– Альгидрас разозлился на нее, – заметила я.
На этот раз Алвар улыбнулся по-настоящему.
– Альгар много на что злится. Он очень не любит, когда причиняют боль тем, кто ему дорог. Ты ему дорога, воевода Свири дорог. Смею думать, я тоже. А она причинила нам боль.
Алвар замолчал. Я посмотрела на раскидистый дуб и с тоской подумала о том, что долго такой пытки не выдержу. Навеянное это или нет, но я просто сойду с ума, если буду видеть Альгидраса каждый день, совсем рядом, кажется, лишь руку протяни – и он твой. Наверное, было бы легче, если бы он не чувствовал того же. Тогда бы я могла просто и без затей злиться. Но он же смотрел так, точно душу наизнанку выворачивал, и все его прошлые уловки и недомолвки сразу казались мелкими и несущественными, а моя гордость таяла, как весенний снег под ярким солнцем. Я ненавидела себя за это, но понимала, что ничего не могу поделать. Отчасти мысль о том, что это все чужеродное, грела душу. Так и хотелось сказать, что, если бы не Дева, я бы ни за что не обратила внимания на какого-то мальчишку. Да вот только я совсем не была уверена, что не обратила бы. Потому что мальчишка был необыкновенный, и чувство к нему росло и крепло так естественно и неотвратимо, так неотличимо от настоящего… Я невольно вздохнула.
– Не тужи, краса, – тут же откликнулся Алвар. – Альгар упрям, но я вновь повторю: Дева не может навеять чувства, если их нет. И Альгару это известно. Он просто слишком боится: тебя и за тебя.