– Травы для стола! – громко объявил Альгидрас; и одна из женщин, снявшая до этого платок, чтобы не было так жарко, вскинулась и принялась убирать волосы. Альгидрас тут же отвернулся и, не глядя, вытянул руку с завернутыми в тряпицу травами.
– Воевода просил, – ответил он на незаданный вопрос.
Я приняла сверток и шепнула:
– Не уходи.
Он ничего не ответил, но, когда я, оставив травы все еще пунцовой Маруше, вышла во двор, ждал на крыльце.
– Из окна крыльцо видно! – предупредил он, словно боялся, что я наброшусь на него с объятиями.
Обычно меня раздражала его чрезмерная осмотрительность. Это выглядело даже оскорбительно, но сейчас я лишь улыбнулась и спросила:
– Что Будимир?
Альгидрас пожал плечами:
– Ждем…
Мне показалось, что он выглядит озабоченным.
– Тебя что-то тревожит? – напрямую спросила я.
Он повернулся ко мне и несколько секунд просто молчал, разглядывая меня, а потом неожиданно признался:
– Я его не вижу. Как тебя или Всемилу. Но тебя хотя бы начал чувствовать…
Мое сердце екнуло.
– Так было всегда? Или ты перестал его видеть?
– Я часто могу что-то понять о человеке еще до встречи. Как с князем было и с другими. Это, верно, не так, как видишь ты, – медленно начал Альгидрас, – Будимира я не вижу вовсе. До этого о том не думал. Ни к чему было.
– А Миролюба? – вдруг пришло мне в голову. – Его видишь?
– Миролюба? – Альгидрас потер подбородок и немного растерянно произнес: – Не пойму. Радим со Златкой столько про него рассказывали, что я и до встречи многое о нем знал. А ты? – прищурился он.
– Я вижу. Я видела его подростком, видела его с женщиной. И дядьку его видела.
Альгидрас покусал губу и медленно произнес:
– А есть тот, кого ты не видишь?
– Нет, – я помотала головой. – Я пока ничего не знаю о Будимире, но, наверное, это потому, что я еще о нем не думала. А так из всех, с кем встречалась здесь, ты был единственный, о ком я ничего не знала, кроме имени. Но, наверное, это было потому, что ты закрывался от Святыни, так?
– Наверное, – неуверенно произнес Альгидрас и спросил: – А Алвара?
– Алвара я… чувствую, когда касаюсь. Думать о нем, как о других, я не пробовала.
Я вдруг поняла, что вправду ни разу даже не попыталась увидеть что-то из прошлого Алвара. Наверное, потому, что он всегда отвечал на мои вопросы и мне не нужно было ничего додумывать. Посмотрев на Альгидраса, я не удержалась и задала вопрос, который мучил меня изрядное время:
– А почему потом я стала тебя видеть?
– Потому что мы стали… вместе часто бывать, – негромко откликнулся Альгидрас, – и скрывать стало труднее.
– Скрывать что?
– Все, – неопределенно ответил Альгидрас, и кончики его ушей трогательно покраснели.
Я закусила губу, чтобы не рассмеяться.
– Перестань, – попросил он со смущенной улыбкой.
Не выдержав, я все же рассмеялась. Альгидрас потер шею, попытался сделать серьезное лицо, но у него ничего не вышло. Я не видела себя со стороны, но, скорее всего, у меня сейчас была такая же по-дурацки счастливая улыбка.
– Так. Мне, наверное, пора вернуться, а то мы одни здесь, – опомнилась я.
Улыбка слетела с его губ, и он тут же серьезно кивнул. Все бы хорошо, но только уходить мне совсем не хотелось. Альгидрасу, видимо, тоже, потому что он продолжал стоять, неловко потирая шею.
– Мне тоже пора, – все же решился он. – Ты отдохни. День сегодня будет… долгий.
Я понимала, что на самом деле он хотел сказать другое слово. По моей спине вновь побежал озноб, и я решилась спросить:
– Ты ведь знаешь, что сегодня произойдет?
Он несколько секунд смотрел мне в лицо, а потом негромко произнес:
– Я так старался укрыть нас всех от Девы, что не вижу пока ничего ясного. Я не вижу Будимира, не вижу Миролюба, Радима. Я даже Алвара чувствую сегодня так, словно он за стеной. Но я не позволю никому причинить тебе вред. Просто помни об этом.
– А что насчет остальных? У этой истории будет хороший конец? – шепотом спросила я.
Он не отвел взгляда, когда так же тихо ответил:
– Да.
И даже зная цену его словам, я все равно поверила. Сразу и безоговорочно.
– Мне правда пора, – вздохнул Альгидрас. – Дева не сможет причинить тебе вред издали. Лишь навеять что-то. Если вдруг почувствуешь что, просто закройся, как Алвар учил.
– Он тебе рассказал?
– Нет, но я вижу, что ты ставишь защиту. Кто еще мог тебя научить?
– Тебе повезло, что у тебя есть Алвар, – заметила я. – Что бы там у вас ни было в прошлом, дай ему возможность все исправить.
Альгидрас кивнул, а потом, шагнув на ступеньку ниже, вдруг легко коснулся моих пальцев. Будто невзначай. И снова меня точно током ударило. Судя по тому, как он улыбнулся одним уголком губ, для него моя реакция не осталась незамеченной.
– Это только Дева! – проговорила я.
Он сбежал с крыльца и на миг обернулся:
– Ну и пусть! – И, не дожидаясь моей реакции, почти бегом бросился к воротам. Это были не те слова, которые я ожидала услышать. Но отчего-то моих губ коснулась улыбка.
Все-таки счастье – странная сущность. Неподвластная разуму. С этими мыслями я вернулась в дом, где уже завершалась подготовка к приему гостя.
Помогая расставлять посуду в трапезной, я не переставая думала о Будимире. То, что Альгидрас его не видит, ведь должно что-то означать? Я сама попыталась вспомнить все, что знала о соратнике князя Любима, но в голову не приходило ничего конкретного. В мозгу всплывали лишь общие факты, которые я с одинаковой вероятностью могла как знать до своего появления здесь, так и услышать о них уже в Свири. Я корила себя за то, что не обращала внимания на историю Будимира: повздыхала вместе со всеми после его исчезновения, да на том и успокоилась. Впрочем, тогда оно было и понятно: я разбиралась со свалившимся на мою голову Миролюбом и с упрямством Альгидраса. А вот сейчас казалось, что упустила что-то важное.
И еще Миролюб… были ли сны о нем всего лишь снами, вызванными моими дневными переживаниями? Видела ли я его так же, как видела остальных здесь? Если бы при своем появлении в Свири я знала, сколько мельчайших деталей будут важны, я бы впитывала любую информацию, не фиксируясь на переживаниях. Впрочем, кого я обманываю? Аналитик из меня был никудышный.
Как же все это непросто. Сколько я здесь? Два месяца? Три? А по ощущениям целую жизнь. К утренней тревоге присоединилась тоска, которая, казалось, отступила в последние недели. А тут, глядя на румяный пирог, ловко вынутый из печи Марушей, я вдруг снова почувствовала свою нездешность. Мне никогда не справиться с тем, что любая девочка-подросток делает здесь с легкостью. А где-то, в другом мире, газовые плиты и духовки…
Серый за домом зашелся лаем, его лай подхватила собака Радима, и я бросилась на крыльцо.
Первым в ворота вошел Радим, как и положено хозяину, за ним – княжич, а за княжичем – восемь воинов, из которых мне был знаком только Улеб. Как и Улеб, воины эти были уже в летах. Кажется, двоих из них я мельком видела у погребального костра и в день суда над Альгидрасом. Остальные же могли быть как свирцами, так и воинами князя. Поскольку ни Радим, ни прибывшие не стали соблюдать церемоний и надевать парадные плащи, различить, кто из них кто, было невозможно.
Мужчины остановились у ворот, о чем-то переговариваясь. Было видно, что они искренне рады встрече: разговор то и дело прерывался смехом. Будимир стоял спиной к дому и что-то говорил, положив ладонь на плечо Улебу. Что это именно Будимир, я поняла сразу, хоть он и не отличался от прочих воинов одеждой. Он был невысок ростом – Миролюбу, стоявшему рядом, едва до плеча доставал. Но что-то в его осанке, в том, как смотрели на него седовласые воины, не позволяло усомниться в его статусе. Улеб глядел на Будимира как на старого и доброго друга. До этого момента я ни разу не видела сурового помощника Радима таким счастливым. Он даже лицом просветлел. Да и было отчего. Ведь Будимира успели оплакать, а вот он стоит живой и невредимый, рассказывает смешное, и воины ловят каждое его слово.
За очередными словами Будимира последовал взрыв хохота. Улеб возмущенным жестом сбросил руку со своего плеча, но было видно, что сделано это нарочно, дабы поддержать шутку. Радим снова расхохотался, откинув голову, и в этом смехе слышалось искреннее веселье. Как тогда, когда Миролюб сшиб занавеску и они все хохотали до слез. За все это время я видела Радима таким расслабленным всего пару раз. Миролюб, стоявший тоже спиной к крыльцу, обернулся, и наши взгляды встретились. Я невольно нахмурилась. Миролюб улыбался, но мне отчего-то показалось, что он поддерживает общее веселье лишь потому, что того требуют приличия. Мне вспомнился вчерашний разговор и то, что есть информация о рождении княжича, которую может подтвердить Будимир. И вот чудо – он здесь. Интересно, они с Миролюбом успели поговорить?
Миролюб молча отделился от группы и направился в мою сторону. В небеленой рубахе и стеганой куртке он тоже ничем не отличался от прочих воинов.
– Готово? – спросил он, указывая на дом.
Я оглянулась и увидела в окне улыбающиеся лица Жалеи и Любуши. Они переговаривались друг с другом и не отрывали взглядов от мужчин. Видно было, что возвращение Будимира стало для них радостной неожиданностью. Повернувшись к Миролюбу, я кивнула.
– Устала, поди? – улыбнулся он.
Я пожала плечами и указала кивком на мужчин:
– Все хорошо прошло?
Миролюб повел плечом.
– Доплыли, и добро, – ответил он, а я ощутила укол беспокойства.
С княжичем явно было не все в порядке.
Мужчины наконец направились к дому, и Миролюб развернулся к ним. Мое сердце заколотилось. Я волновалась не меньше, чем перед встречей с князем. Вдруг некстати подумалось, что Альгидраса и Алвара здесь нет. Куда они могли запропаститься, когда так нужны?
– Ну здравствуй, девонька, – обратился ко мне Будимир. – Ух, выросла-то! Давно ли на коленях сидела, а Радим?