Он ткнул Радима локтем в бок. Я улыбнулась, боясь взглянуть в его глаза. Смотрела то на руку, перевитую крупными венами, ниже закатанного рукава куртки, то на улыбку, отстраненно отмечая, что у Будимира на удивление светлые зубы. У мужчин его возраста они были темными, а то и вовсе большей частью отсутствовали.
– Ну иди уж, обниму тебя! Мне, старику, можно.
С трудом оторвав взгляд от протянутых рук, я наконец посмотрела в глаза Будимира, и ничего страшного не произошло. Он глядел с улыбкой, ожидая, когда я шагну в его объятия, и от глаз разбегались морщинки. Его левую щеку пересекал шрам, терявшийся в густой бороде. Темные некогда волосы и борода были подернуты сединой.
Я бросила взгляд на Радима, и тот, ободряюще улыбнувшись, безмолвно указал мне, чтобы я подошла. Кажется, его немного удивил мой ступор. Стоило мне сделать шаг, как Будимир схватил меня в охапку и крепко прижал к груди. И снова ничего страшного не случилось. Зря я только накручивала себя все утро.
– Ох, краса-краса! Матушка ваша велела поклониться тебе да воеводе. Да подарки передала. Я только, дурень старый, на лодье позабыл. После принесу.
– Благодарствую, – пробормотала я и шагнула назад, стоило ему разжать руки.
Теперь я посмотрела в его лицо без опаски. В повадках Будимира чувствовалась та легкость, которая бывает лишь у очень уверенных в себе людей. Та же легкость была в Миролюбе, например. Вообще, я вдруг заметила, что Миролюб гораздо больше напоминает Будимира, чем собственного отца: жестами, интонациями, разворотом плеч, привычкой держаться со своими воинами запросто. Но было и отличие: на обветренном лице Будимира почти все время играла улыбка. Впрочем, она совсем не касалась глаз. Глаза у него оказались темными-темными, как у Алвара, и встречаться с ним взглядом было неуютно.
Наконец Радим позвал всех в дом. Я отступила в сторону, пропуская мужчин, а Будимир вдруг остановился и так резко протянул ко мне руку, что я даже отклонилась, уперевшись поясницей в поручень.
– Искусная работа! – пальцы Будимира замерли в паре сантиметров от деревянной бусины. – Похожа на оберег хванский, – закончил он.
Радим уже успел скрыться в сенях, Миролюб же, стоявший на верхней ступени, крутанулся на пятках и прищурился, разглядывая бусину. Смутившись, я прикрыла подарок ладонью.
– Это и есть оберег. Побратим братов дал, – в моем голосе помимо воли прозвучал вызов.
– Хванец, которого мы еще не видели? – обратился Будимир к Миролюбу.
Тот кивнул в ответ и, словно потеряв интерес к разговору, скрылся в сенях. Будимир чему-то улыбнулся и, хмыкнув в бороду, направился в дом. Воины потянулись следом. При этом Улеб покачал головой, точно я сделала что-то дурное. Ну и плевать!
Принарядившиеся женщины подавали мужчинам воду, рушники и приглашали всех к столу. Будимир снова шутил и смеялся, теперь уже обращаясь к Жалее и Любуше. Он словно принес с собой праздник в этот дом. Да и во всю Свирь, наверное.
Я замялась в сенях: мне-то принарядиться даже в голову не пришло. Впрочем, мужчины тоже были не при параде, да и Радим не выглядел недовольным. Так что я решила, что, скорее всего, не сильно его подвела. Меня к столу не приглашали. Любуша с Жалеей подали еду и вышли, однако остались за дверью, явно пытаясь расслышать, о чем говорят мужчины. Мне тоже было любопытно, но пристроиться рядом я не решилась, поэтому побродила по дому, вспомнила, что еще не ела, стащила пару пирожков, не поместившихся на тарелку и оставленных на столе у печи, выпила киселя и направилась во двор.
День выдался безветренным, поэтому я не стала брать ни плащ, ни душегрейку, ограничившись теплой шалью. За домом с Серым я просидела добрых полчаса, каждую минуту ожидая, что он вскочит, почувствовав приход Альгидраса и Алвара, но тот вел себя спокойно, и мне оставалось лишь гадать, где носило этих двоих и почему они не встречали Будимира.
Вдруг Серый дернулся и зарычал, а я услышала, как хлопнула дверь и кто-то вышел на крыльцо. Я быстро потрепала пса по ушам и бросилась на звук. Обойдя дом, я увидела на крыльце Миролюба. Во дворе никого не было, и княжич не ожидал зрителей. Одного взгляда на него хватило, чтобы понять, что что-то произошло. Он стоял на верхней ступени, слегка раскачиваясь, точно в трансе. Я никогда не видела его таким бледным. Неожиданно Миролюб издал звук, похожий одновременно на стон и на рычание, и со всей силы шарахнул ладонью по перилам. Те хрустнули. Я осторожно вышла из-за угла и, стараясь говорить спокойно, спросила:
– Обед уже закончился?
Миролюб несколько секунд смотрел на, видимо, занемевшую после удара кисть, разжимая и сжимая кулак, а потом поднял взгляд на меня:
– Нет. Я ушел. Душно там.
– Это да. Мы напарили.
Я почувствовала укол сострадания к Миролюбу. Не знаю, что там сказал ему Будимир, но вести явно были не из числа добрых.
– Что случилось?
Ожидала, что гордый княжич отшутится, как делали здешние мужчины почти всегда, услышав мои глупые бабские вопросы, однако он провел ладонью по лицу, отбросил волосы со лба и вдруг сказал:
– Погуляй со мной?
Я засомневалась. С одной стороны, Радим велел не выходить за ворота. С другой стороны, я же пойду не одна. Да и воинов в городе, наверное, полно в честь приезда Будимира.
– Хочешь, у Радима отпросись, – правильно понял мои сомнения Миролюб. – Могу я…
Впрочем, по его лицу было видно, что возвращаться сейчас в дом для него все равно что идти на казнь.
– Так пойдем, – решилась я, – мы же недолго?
Он пожал плечами, и мы вышли за ворота. Затворяя калитку, я слышала, как рвется с цепи Серый. Бедный, тяжело ему – столько чужаков в доме.
Мы шли по улицам, и Миролюб выглядел уже вполне успокоившимся. Учтиво кивал на приветствия, улыбался, в общем, вел себя как обычно.
Через несколько минут я заметила, что народу на улицах почти не стало, и вдруг поняла, что мы идем вдоль крепостной стены. Похожей дорогой уводил меня Альгидрас из дружинной избы.
– Куда мы идем? – спросила я наконец, потому что молчать с обычно разговорчивым Миролюбом оказалось вдруг неуютно.
– Гуляем, – пожал плечами тот. – Просто свернули с глаз подальше. Устал я сегодня, – неожиданно произнес княжич.
Выглядел он при этом вправду очень усталым.
– Я могу тебе помочь? – с тревогой спросила я.
Миролюб вздохнул так тяжко, что меня вновь кольнуло жалостью.
– Где Алвар с хванцем? – вместо ответа спросил он.
– Не знаю. Как утром ушли, так я их и не видела. Альгидрас, правда, травы заносил к столу, но ушел сразу. На берегу их не было?
Миролюб помотал головой, а я спохватилась, что назвала Альгидраса настоящим именем, но княжич в этот раз никак не отреагировал.
– Я их вовсе сегодня не видел, – вместо этого сказал он. – И мне это не нравится.
– Ты им не доверяешь? – прямо спросила я.
На нашем пути встретился ручей, и Миролюб, ловко подхватив меня за талию, перенес на другую сторону.
– Хванцу доверяю. Только Дева их эта…
Дальше мы снова шли в молчании. Я думала о Деве, о том, почему же сегодня она молчит. Миролюб же думал о чем-то своем. Неожиданно мы оказались перед воротами. Охраны видно не было.
– А где охрана? – спросила я.
– Снаружи, верно, – пожал плечами Миролюб и остановился напротив раскрытых створ.
За воротами шумела Стремна. Подвесной мост легко покачивался на ветру. Я сразу вспомнила день, когда Альгидрас состязался в стрельбе с Бориславом и жульничал. Мои губы тронула улыбка.
– Чему улыбаешься? – тут же спросил Миролюб.
– Вспомнила, как Олег стрелял с Бориславом. А ветер ему подыгрывал.
Миролюб тоже улыбнулся.
– О том еще долго помнить будут. Радим велел стрелы не вынимать.
Я прищурилась, но все же не смогла нормально разглядеть столбики на противоположном берегу.
– А ты их видел?
– Близко не ходил.
Я вновь посмотрела на противоположный берег. Миролюб точно прочитал мои мысли:
– Можем сходить. Сегодня Радимовы воины с псами всю Лысую гору прочесали.
– Ох, Радим сердиться будет.
Княжич в очередной раз пожал плечами, словно говоря «решай сама».
– Ну, если только туда и обратно, – сказала я.
На берегу гулял ветер, который почти не ощущался за стенами города. Я поежилась, поплотнее закутавшись в шаль.
– Застыла? – тут же спросил Миролюб.
Я помотала головой и двинулась к реке. Лодью Будимира наполовину вытащили на песчаную насыпь. Вода блестела на крутых смоленых боках. Синие паруса были плотно скручены и закреплены на мачте. На земле в ряд сушились несколько десятков весел. Я в первый раз видела лодью вблизи. Мое прибытие в Свирь в бессознательном состоянии было не в счет.
– Красивая, – восхищенно произнесла я, разглядывая судно. – Но это же не Будимира? Та ведь уже здесь, в Свири?
– Это одна из лодий отца, – пояснил Миролюб.
– Будимир пришел из Каменицы?
Миролюб кивнул.
– А он сказал, где был столько времени? И кстати, ты же ездил в Красно Дворище? Там вправду был кто-то из его людей?
На лодье произошло какое-то движение, и с борта свесился молодой воин.
– Здравствуй, княжич! – помахал он.
– И тебе поздорову, Крут. Добрым ли был путь?
– В этот раз, хвала Перуну, добрым! Здравствуй, красавица, – улыбнулся он мне.
Я поздоровалась.
– Ты хотел что-то, княжич? – уточнил воин.
– Нет, отдыхай. Мы гуляем.
Воин расплылся в понимающей ухмылке и тут же скрылся за бортом. Я покосилась на Миролюба.
– Идем стрелы смотреть? – спросил он и протянул мне руку.
Идти по подвесному мосту оказалось неожиданно сложно. Он шатался, и приходилось то и дело цепляться за поручни. Хотя шедший впереди Миролюб, похоже, особых затруднений не испытывал. Ему удавалось сохранять равновесие, не касаясь поручня.
Стрелы в столбе почернели от дождей, но даже сейчас было видно, что одна из них расщепила другую. Наконечники вошли друг в друга, точно нож в ножны. Это выглядело невероятно, даже с учетом того, что Альгидрасу помогал ветер.