— Я тебя целый час ищу. Николай Александрович ждёт. Срочно.
— Сейчас, только пальто надену. Ноябрь нынче холодный.
У Семашко сидел незнакомый мужчина.
— Это товарищ из Северного бюро, — сказал Николай Александрович. — Наш комитет рекомендует тебя, Яков, на самостоятельную работу партийца-профессионала.
Самостоятельная работа... Свердлов ещё не полностью представлял себе, что это значит. Но он давно ощущал, что здесь, в Нижнем Новгороде, полиция не даст ему развернуться. Слишком уж хорошо она знает его.
— Подумай, Яков, отныне тебе придётся расстаться с родным городом, со всем тем, к чему ты привык с детства, — говорил Семашко. — Но подумай и о другом. Тебе доверяет Северное бюро Центрального Комитета, за тебя ручаемся мы, нижегородцы.
— Куда я должен ехать? — коротко спросил Свердлов.
— А уж это тебе скажет представитель Северного бюро товарищ Титоренко.
Нижний Новгород... Начало жизни, всей деятельности Якова Михайловича. Листовки, выступления, демонстрации. Знаменитые, воспетые Горьким сормовские события. И пламенные речи, бросавшие в дрожь нижегородскую жандармерию, и твёрдое решение после Второго съезда РСДРП идти с Лениным, с большевиками. Всё это — Нижний Новгород, город детства и юности Якова, его революционная колыбель.
Его весенние мелодии...
Но и первые встречи с полицией, с помощником прокурора Виссарионовым. О, этот «слуга царя и отечества» слишком уж пристально присматривался к Свердлову, словно старался запомнить, словно чувствовал, что эта их встреча — не последняя.
Яков стал профессиональным революционером. Отныне у него не было ни дома, ни постоянного места жительства, ни твёрдого заработка — приходилось выполнять отдельные чертёжные работы, давать частные уроки, чтобы прокормиться. Но главным для него, для всей его жизни оставалось стремление быть полезным пролетариату, его революционной ленинской партии.
Из письма Я. М. Свердлова товарищу: «В Москве, как тебе, вероятно, известно, я пробыл день и с вечерним поездом отбыл к конечной цели своего путешествия — Ярославль. Но тут мне пришлось пробыть всего трое суток, по прошествии коих я отправился в Кострому, где в данный момент и пребываю. Я поселился здесь в качестве „профессионала“ по поручению Северного комитета... Вообще чувствую себя довольно бодро; иногда жаль Нижнего, но всё же я доволен, что уехал, ибо там я не мог расправить крылья, а я думаю, они у меня имеются; там учился работать, сюда же приехал уже учёный и имею широкое приложение всех своих сил».
Часть вторая.ТОВАРИЩ АНДРЕЙ
Если условия царизма и обрекали его, как и всех тогдашних революционеров, на деятельность преимущественно подпольную, нелегальную, то и в этой подпольной и нелегальной деятельности тов. Свердлов шёл всегда плечо к плечу и рука об руку с передовыми рабочими...
Глава седьмая.Город на Урале
1905 год начался кровавым воскресеньем в Петербурге. Возмущённый народ решительно требовал свержения самодержавия, большевики призывали к вооружённому восстанию. Бастовали рабочие, запахивали помещичьи земли крестьяне, пускали в барские усадьбы «красного петуха». Свободной территорией революции стал мятежный броненосец «Потёмкин».
«Кровь тысяч людей обагрила улицы Петербурга, и клик мести, клик ненависти к правительству убийц пронёсся по всей стране, находя отклик повсюду. Идея свободы и народного правления проникла в широкие массы, мысль о необходимости вооружённого восстания распространяется с поражающей быстротой...»
«Вперёд же, товарищи рабочие, на организованную, дружную и стойкую борьбу за свободу!.. Да здравствует международная революционная социал-демократия!»
В руках Свердлова резолюция Третьего съезда РСДРП — о вооружённом восстании, о временном революционном правительстве, об открытом политическом выступлении РСДРП. Сюда, в Екатеринбург, он приехал по заданию Центрального Комитета. Третий съезд РСДРП, точно оценив остроту момента после январских событий в Петербурге, призывал пролетариат России готовиться к вооружённому восстанию.
Сентябрь не был холодным — в такую пору здесь бывало и похуже: и ветры налетали студёные, и белые мухи кружились над городом. А нынче — вполне терпимо. Не жарко, конечно, но для осени сносно. Оно и хорошо: к зиме одежда Свердлова не приспособлена.
В день приезда в Екатеринбург Яков разыскал книжный магазин на углу Главного проспекта и Колобовской. Двухэтажное здание обычной архитектуры, с некоторыми, однако, претензиями на шик: блестящие медные ручки на парадной двери, французское название «Пале-Рояль», относящееся к меблированным комнатам на втором этаже доходного дома.
Свердлов обратил внимание на то, что за углом — кинематограф «Художественный», куда можно в случае опасности нырнуть и затеряться среди зрителей.
Здесь, в Екатеринбурге, шпики, вероятно, ещё не успели с ним познакомиться. Впрочем, уверенности в этом нет.
Пройдя улицу, он заглянул в мелкие магазинчики, находившиеся в том же доме, сделал несколько незначительных покупок, а затем зашёл в книжный магазин.
У прилавков стояли люди. К ним то и дело подбегал приветливый приказчик — совсем ещё юноша, с улыбчивым смуглым лицом.
Его звали Осей, Ося Гилёв. Когда парень услышал пароль: «Я к вам от „Полярной звезды“», он оглянулся и тихо сказал:
— Вас ждут. Как передать — кто приходил?
— Товарищ Андрей.
В тот же день на одной из конспиративных квартир Свердлов встретил членов Екатеринбургского комитета: горного техника Фёдора Сыромолотова — Федича, двух Сергеев — Черепанова и Чуцкаева. От них узнал Яков, что в тюрьме Вилонов, Батурин, Мария Авейде, Клавдия Новгородцева и многие другие товарищи.
В эту ночь Яков долго думал о людях, с которыми теперь придётся вместе работать, о Федиче, начавшем свою революционную деятельность ещё в девяностых годах прошлого века, о молодом парнишке Сергее Черепанове. Что сейчас главное? Идти на заводы, в цеха, устраивать митинги, выступать на собраниях, сходках. Решение съезда обязывает привлекать к роли руководителей движения сознательных рабочих, непосредственно участвовавших в этом движении и наиболее тесно связывающих с ним партию. Федич сообщил, что завтра на Верх-Исетском в листовом цехе собирается митинг. Рабочий завода Ятеса Павел Кин рассказал, что у них хороший кружок. До ареста им руководила Клавдия Новгородцева по партийной кличке Ольга. Грамотная, образованная девушка, увлечённая революционной борьбой. Уже в первые дни пребывания в Екатеринбурге Свердлов познакомился со многими партийцами, о других ему рассказали.
Находясь постоянно в тесной близости с рабочими, товарищ Андрей всё больше убеждался в проницательности и необыкновенной работоспособности Ленина. В те дни в каждом номере большевистской газеты «Новая жизнь» появлялись статьи Владимира Ильича. В них по горячим следам событий оценивалась обстановка, вскрывались роль и поведение политических партий России. Ленин определял политическую линию, направление большевиков, их стратегию и тактику, призывал твёрдо стоять во главе рабочего класса в революции, довести её до победного конца.
Положение на Урале подтверждало ленинские мысли.
Яков Михайлович изучил прокламации, выпущенные ещё в мае Петербургским комитетом РСДРП. «Товарищи, пробуждайтесь, — говорилось в обращении «Ко всем рабочим и работницам», — предъявляйте требования: увеличение заработной платы, уменьшение рабочего дня... Итак, вперёд, смелей! Призывайте рабочих всех заводов последовать за вами. Помните, что в единении и стойкости ваша сила... Да здравствует стачка! Долой самодержавие!»
Большевистские листовки распространялись не только на заводах. В деревнях Екатеринбургского уезда появилось обращение Пермского комитета РСДРП «К товарищам крестьянам». Многие листовки печатались в типографии, которую Клавдия Новгородцева устроила на самой окраине близ Верх-Исетского завода.
Свердлов уже был далеко не новичком в революционной работе. После Нижнего партия посылала его в Ярославль, Кострому, Казань, Пермь — опыта приобрёл немало. И теперь вот здесь, в Екатеринбурге, он воочию убеждается в правоте ленинских слов — пролетариат выносит на улицу свой клич: «Долой самодержавие!» Повсюду идут политические демонстрации. Значит, призыв Третьего съезда партии к вооружённому восстанию основан на глубоком знании обстановки, сложившейся в России.
...Листовой цех Верх-Исетского завода — длинный, похожий на барак огромный корпус. Но светлый: одна стена почти целиком стеклянная, и от неё разливается по всему корпусу чуть задержавшийся на грязных окнах, посеревший предвечерний свет. Поближе к стенам лежит упакованное в тюки листовое железо, и кажется, что совершенно пусто в этом огромном корпусе.
Когда Свердлов входил сюда, Пётр Ермаков, молодой парень в рабочей, пропитанной ржавчиной блузе, сказал:
— У каждой проходной наши ребята, чуть что, дадут знать. У них и браунинги есть, и кинжалы самодельные. А у меня даже маузер.
Выступающих на митинге было много.
Свердлов слушал, присматривался к каждому оратору. Многие из них уже прошли школу рабочей стачки. Вон рассказывает парень о том, что во время забастовки в степи, за заводским посёлком полиция пыталась отобрать у рабочих листовки.
— Как бы не так, — говорил юноша. — Ни одной бумажки не отдали мы, спрятали, и ищи ветра в поле!
Свердлов любовался парнем.
— Почему тогда, за посёлком, отступила полиция? — Это говорил уже Ермаков. — Потому что были мы там не одни. С нами вместе бастовал завод Ятеса. А уж если рабочие сжались, как пальцы, в кулак, не разжать его никому.
Ермаков закончил, но не сошёл с места. Смахнув со лба пот, он произнёс:
— Слово имеет товарищ Андрей.
Яков слышал, как перешёптывались рабочие:
— Андрей? А фамилия!
— Наш? Заводской?
— Увидим...