Лишь поближе к ночи, после бесконечных выступлений на собраниях и заседаниях, Свердлов ложился на диван, подкладывал под голову пиджак, снимал пенсне и засыпал сном праведника. На дверях в таких случаях он прикалывал записку: «До 6 часов утра будить только в случае острой служебной необходимости».
Как-то Яков Михайлович привёл Киру во дворец Кшесинской, и она стала работать в «Солдатской правде». Но вскоре почувствовала обострение туберкулёза. Александр Александрович и Лидия Ивановна по совету врачей решили отвезти дочь в деревню. Яков Михайлович одобрил это. Перед их отъездом он сказал:
— Не вешайте носа, Кирочка. И непременно напишите. А я, по старой доброй привычке, буду вам отвечать.
— Вы? Яков Михайлович, да отыщется ли у вас секунда прочитать моё письмо, не то что ответить на него.
— Найдётся. Вы же знаете: когда люди уже спят, я совершенно свободный человек.
— Спасибо. Прощайте, Яков Михайлович.
Она посмотрела на него таким взглядом, что ему стало не по себе.
— Я не утешаю вас, Кирочка. Возвращайтесь поскорее. И пишите, не теряйте связи с «Солдатской правдой», с товарищами по работе. Словом, вперёд, к жизни! И только к жизни. Это говорю вам я, убеждённый и неисправимый оптимист.
Со времени отъезда Бессеров Яков Михайлович остался единственным жильцом их квартиры на Широкой. А напротив, в квартире Марка Тимофеевича Елизарова, жил Владимир Ильич Ленин.
Глава двадцать вторая.В Секретариате ЦК
Ежедневно к девяти часам утра, если не случалось ничего чрезвычайного, Свердлов являлся в Секретариат ЦК. Елена Дмитриевна Стасова, Бронислав Андреевич Веселовский, сёстры Вера и Людмила Рудольфовны Менжинские, машинистка Ганя составляли весь аппарат Центрального Комитета. Здесь не только оформлялись и хранились все протоколы, но и велась переписка ЦК с районами и губерниями России. Сюда поступали заявки на выступления в рабочих и солдатских аудиториях, отсюда шли письма во все города страны, звонили по телефону во все уголки столицы. Это был небольшой, но деятельный, оперативный рабочий орган Центрального Комитета партии большевиков.
С тех пор как его возглавил Яков Михайлович Свердлов, функции Секретариата значительно расширились. Именно сюда прежде всего приезжали представители партийных организаций России с докладами и отчётами. Свердлов принимал их и направлял на места опытных работников, прошедших революционную школу. Ленин предложил создать при ЦК муниципальную группу и поручить возглавить её Якову Михайловичу. Он сказал ему:
— Вы лучше других знаете положение дел в российских губерниях. Подберите в муниципальную группу людей энергичных, давно и прочно связанных с партийными организациями на местах. Это архиважно — ни на минуту не терять связи с пролетарскими районами и окраинами России.
В муниципальную группу вошли кроме Свердлова Крупская, Луначарский, Мануильский, Подбельский. Со многими из них Яков Михайлович до Питера был знаком только заочно. Характерным для Свердлова было то, что он быстро сходился с товарищами, непринуждённо общался с ними. С Дзержинским, например, он подружился с первой встречи, оба в чём-то похожие друг на друга, активные, деятельные, рыцарски преданные революции ленинцы. Дзержинский — живой, цепкий ум. Или вот Луначарский. Выступит, как ярким лучом осветит, словно богаче, содержательней сделает целую аудиторию, независимо какую — рабочую ли, студенческую, партийную или беспартийную.
Обретая новых друзей, Яков Михайлович ни на минуту не забывал старых. Александр Александрович Бессер попросил однажды Якова Михайловича удостоверить его участие в революционном движении — понадобится в дальнейшей работе на новом месте.
— Да, это очень важно, — сказал Свердлов. — Ваш опыт может пригодиться другим. Пусть это будет не личной запиской, а официальным документом, или, как мы говорим, мандатом. Непременно подтвердим.
И, не теряя времени, написал о том, что Бессер «состоял в секретариате Уральского областного комитета РСДРП(б) и был активным членом партии в течение ряда лет».
По-прежнему часто встречался Свердлов с Чугуриным. Сюда, в ЦК, приходил Иван по делам Выборгского райкома. Иногда специально находил для этого повод, чтобы повидать Якова. Вот и сегодня решил лично сдать деньги, которые передал один из заводов за лекцию Свердлова о решениях Апрельской Всероссийской конференции большевиков. Многим партийным пропагандистам ЦК выдавал удостоверения на право выступать от имени большевистской партии. Некоторые из лекций были платными, и деньги за них поступали в кассу Центрального Комитета. Свердлов тоже выступал с такими лекциями. Иван и принёс сейчас в ЦК очередной взнос.
— Получите, Яков Михайлович, девятнадцать рублей девяносто пять копеек.
— Спасибо, Ванечка. Деньги отдай Елене Дмитриевне: она денежными делами ведает. Только что-то вид у тебя немножечко усталый.
— Ничего. Эх, на Волгу бы сейчас, искупаться. Сразу усталость как рукой сняло б.
— А что, верно! В мае нижегородские мальчишки уже делают первые заплывы. Так, кажется?
— Так, — мечтательно подтвердил Чугурин.
— Но, — шутливо продолжал Свердлов, — помочь тебе в этом не смогу, хоть мы и находимся при бывшем бассейне балерины Кшесинской. Воды, как видишь, нет. Разве что макнуть друг друга из графина?
— Яков Михайлович, товарищ Свердлов, несолидно как-то будет. Революцию ведь делаем.
— Ах, несолидно... Дорогой мой друг, революцию нужно делать весело.
Говорил Яков Михайлович озорно, словно собирался вместе с нижегородскими мальчишками ринуться в Волгу или в самом деле «макнуть» старого друга — Ванечку Чугурина.
Женщины, знавшие, каким серьёзным и даже строгим может быть Свердлов, радовались его озорству — он всегда приносил хорошее настроение. Сёстры Менжинские охотно «подыгрывали» ему, и лишь Стасова, человек степенный, не выражала своих эмоций по этому поводу. И как только Яков Михайлович встречался с ней взглядом, он, будто гимназист при виде учителя, немедленно сгонял с лица улыбку, напускал на себя строгость и говорил с хитринкой в глазах:
— Простите, Елена Дмитриевна, я, кажется, опять напроказил.
Стасова, глубоко пряча рвущуюся наружу улыбку, отвечала как можно серьёзней:
— Что поделаешь, Яков Михайлович, не могу же я вас поставить в угол. Все углы заняты нашими бумагами.
— Ах вот как? Так хочу вам доложить, что скоро станет ещё теснее. Мадам Кшесинская — владелица роскошных палат — требует возвратить их ей в целости и сохранности. Вы мне скажите, товарищ строгий секретарь, — обращался Свердлов к Стасовой, — с точки зрения женщины, это справедливо?
— Не знаю, как с точки зрения женщины, но, с точки зрения секретаря, скажу, что придётся нам с вами подыскивать другое помещение.
Стасова была права: тяжба Кшесинской с большевиками по поводу её дворца принимала всё более и более настойчивый характер. Балерина подала в суд, нанесла визит самому министру юстиции Керенскому и однажды явилась во дворец в сопровождении своего адвоката и репортёра какой-то скандальной газетёнки. Солдаты были возмущены:
— Мы дворец силой брали!..
— Пусть эта дамочка катится в свои заграницы.
— Отдать дворец обратно? Дудки!
Свердлов понимал, что идти на скандал из-за этого нецелесообразно — у большевиков есть дела посерьёзнее и поважнее. Да и давать пищу для сплетен и пересудов — не время. Он пригласил к себе присяжного поверенного Козловского.
— Вот что, дорогой друг. Для суда вы присяжный поверенный, а для нас, большевиков, товарищ, борьбой проверенный. Боритесь-ка со старым законом. Объясните суду, что тот закон, на который ссылается мадам Кшесинская, отменила революция.
— Отменила ли? — спросил Козловский.
— Увы, к сожалению, нет. Но что-то эта революция должна же была отменить. Словом, не мне вас учить...
— Вы рассчитываете на успех?
— Не обижайтесь, дорогой друг, но, даже не сомневаясь в том, что вы произнесёте блестящую речь в судебном заседании, скажу откровенно: нет. Увы, ни суд, ни Керенский не пойдут против частной собственности. Так что временно придётся нам потесниться.
— Что значит «временно»?
— До следующей революции, — пожав плечами, ответил Свердлов.
Стасова слышала этот разговор, и она теперь исподволь концентрировала дела Секретариата в одной из комнат. Она понимала, что время для настоящей правды ещё не наступило.
С Лениным Свердлов теперь встречался часто — дела Секретариата, работа среди различных землячеств требовали постоянных консультаций, советов Владимира Ильича. И к тому же Свердлов держал его в курсе всего нового, что происходило в различных губерниях России, — обширная переписка давала Якову Михайловичу постоянную информацию о делах партийных организаций страны. Кроме того, ему по предложению Ленина Центральный Комитет поручил возглавить предвыборную кампанию большевиков в Учредительное собрание.
Как-то в разговоре с Лениным Свердлов привёл такой поучительный факт:
— Петроградская фабрика «Скороход» отправила в деревню десять ходоков-рабочих, чтобы разъяснять крестьянам наши большевистские лозунги.
— А как же эти ходоки будут жить? Ведь у них, вероятно, есть семьи? — спросил Ленин.
— В том-то и штука, Владимир Ильич, что партийная организация изыскала деньги и заработная плата этим рабочим сохраняется.
— Великолепно. Необходимо срочно рассказать об этом опыте в «Правде». А вас, Яков Михайлович, прошу написать об этом товарищам на места.
— Хорошо, Владимир Ильич. Я как раз собираюсь отправить письмо Кавказскому комитету. Нужно проинформировать товарищей о том, что происходит в столице, и напомнить о необходимости добывать деньги. Секретариат рекомендует на местах создавать боевые агитационные группы.
— Более того, необходимо, — посоветовал Владимир Ильич, — организовать при комитетах краткосрочные — недельные, что ли, курсы агитаторов, вооружить их нашими лозунгами.
Ленин и сам вёл огромную агитационную работу среди рабочих Петрограда. Свердлов слышал его речь на Невской заставе, в здании Главных вагонных мастерских Николаевской железной дороги. Здесь собралис