— Яков Михайлович поручил...
— Товарищ Свердлов дал задание...
Катя понимала: происходит что-то очень важное, значительное, она в этом уже принимает участие. Раздумывая, девушка невольно опустила глаза и вроде бы задремала. Очнулась от необычного, как ей показалось, басовитого голоса:
— Устали? Очевидно, вы после ночной смены?
Перед ней стоял незнакомый мужчина с живыми, приветливыми глазами. Он выглядел совсем молодым, если б не бородка. На плечи была наброшена кожаная куртка.
— Вы не от товарища Чугурина?
— Да, — поспешно ответила Катя.
— Значит, товарищ Фёдорова? Очень приятно. Давайте знакомиться. Моя фамилия Свердлов. Заходите, заходите, я жду вас.
Они вошли в кабинет. Свердлов словно продолжал с ней давно начатый разговор, до того всё получилось просто и естественно. Он даже сел не за стол, а на диванчик, рядом с Катей.
В кабинете уже сидели люди, о чём-то переговаривались между собой. Одного из них подозвал Яков Михайлович.
— Знакомьтесь, — сказал он Кате. — Это Борис Шумяцкий. Наш партийный товарищ. Хорошо знает Сибирь, сибирских большевиков. Ему поручено отправиться туда и возглавить борьбу за Советскую власть. Вместе с Шумяцким мы посылаем в Сибирь большую группу товарищей, чтобы они разъяснили на местах письма Владимира Ильича о вооружённом восстании. Вы тоже войдёте в эту группу. А сейчас, прошу вас, посидите немного, придут ещё два путиловца, и начнём наше совещание.
Ждать пришлось недолго. Путиловцы, которые, очевидно, тоже поедут в Сибирь, оказались молодыми парнями, и Фёдорова постаралась присмотреться к ним получше: возможно, вместе работать. Свердлов заметил её взгляд и сказал:
— Здесь, в Цека, вам предстоит познакомиться. Всё, что вы будете делать потом, как и сам факт нашего сегодняшнего совещания, должно оставаться в глубочайшей тайне. В поезде, который завтра отправляется в Сибирь, вы друг друга не знаете и должны вести себя соответственно. А вот когда приедете на место — действуйте по обстоятельствам. Впрочем, сойдёте вы в разных местах, на разных станциях и не исключено, что больше никогда не увидите друг друга. Подробнее поговорим с каждым в отдельности после этого совещания, а теперь — то, что касается всех вас и составляет суть вашей партийной задачи.
Свердлов протёр пенсне, вроде бы переводя дыхание перед тем, как сказать самое важное.
— Товарищи, позвольте познакомить вас с письмами Владимира Ильича Ленина...
Катя слушала Свердлова, и ей казалось, что письма Ленина открывают перед ней новый мир, смысл всей её жизни, революционной работы. Да, она и прежде выполняла различные партийные поручения, внимательно прислушивалась к старшим товарищам, участвовала в вооружении заводской дружины — делала «рубашки» для гранат. Но сегодня она становилась причастной к самому главному, самому заветному. Единственное, что её удивляло, — почему так просто и так спокойно говорит об этом Яков Михайлович?
— Основное внимание, — продолжал Свердлов, закончив читать, ленинские письма, — Центральный Комитет уделяет сейчас практической подготовке вооружённого восстания. Начнём, конечно, с Питера. Однако этого мало. Необходимо, чтобы борьба в столице была поддержана всеми пролетарскими районами России, всеми промышленными центрами страны. Мы рассылаем питерских рабочих, тех, кому особенно доверяем и на которых надеемся, на Волгу, Урал, в Западную и Восточную Сибирь в качестве уполномоченных Центрального Комитета большевистской партии. Ваша задача — помочь местным большевикам организовать дело так, чтобы рабочий класс Сибири по первому зову партии и товарища Ленина поддержал революционный Петроград.
Свердлов снова на несколько секунд остановился, чтобы, видимо, перейти к чему-то не менее важному.
— Каждый из вас получит после совещания пакет — его вручит вам товарищ Новгородцева. В этих пакетах, которые вы должны везти с собой на правах самых секретных документов и которые ни в коем случае не должны попасть в чужие руки, содержатся письма Ленина, статьи и брошюры о последних событиях в Петрограде, о том, как лучше местным партийным организациям подготовиться к вооружённому восстанию. Получите и другую литературу, необходимую вам. Что касается упаковки и транспортировки пакетов, товарищ Новгородцева разъяснит — у неё на сей счёт опыт старинный.
Катя не знала прежде Клавдию Тимофеевну в лицо, но по взглядам Шумяцкого и путиловцев поняла, что слова эти относятся к женщине с открытым высоким лбом и умными глазами. Она была одета в серую клетчатую кофту, которая подчёркивала чуть бледноватый цвет её лица.
И на следующий день, уже в поезде, Катю Фёдорову не покидали мысли о совещании, о недолгой, но очень значительной беседе с ней Якова Михайловича Свердлова, ещё раз предупредившего о конспирации:
— Товарищи, с которыми вы сегодня познакомились, сойдут раньше вас — кто в Самаре, кто в Златоусте, кто на станции Тайга. Борис и Лия Шумяцкие выйдут в Красноярске. Сами сойдёте в Иркутске и, не расставаясь с пакетом ни на минуту, явитесь на Собокарьевскую улицу — запомните хорошенько, желательно не записывать — Собокарьевскую улицу, дом восемь, угол Мясной. Главное — не забудьте адрес...
Катя выучила его и мысленно повторяла всю дорогу. Она видела, как покидали поезд её товарищи, и, только когда сошли супруги Шумяцкие, ощутила не столько одиночество, сколько ещё большую ответственность. До тех пор, пока не встретится с иркутскими коммунистами, она будет наедине с собой, с этим чрезвычайным заданием партии.
— Как ты думаешь, Кадя, квартира наша сейчас вполне надёжна, чтобы укрыть хорошего человека? — спросил однажды Свердлов. — Ты ведь у нас опытный конспиратор, да и дома бываешь всё же больше меня.
— Если нужно, укроем, можешь не сомневаться.
Она уже поняла, для кого нужна их квартира. Но спрашивать не стала. Яков поведал сам:
— Будь наготове. На днях возвращается в Петроград Ленин. Возможно, придёт к нам.
Она ждала, готовилась, пока Яков Михайлович не сказал:
— Всё в порядке. Владимир Ильич — в Питере. Наша квартира не потребовалась. Нашлась более удобная.
Ленин жил в те дни у Маргариты Васильевны Фофановой. Свердлов связался с ним через Надежду Константиновну и секретаря Выборгского райкома Егорову. Дом по Сердобольской улице — почти у самого полотна Финляндской железной дороги, на окраине Питера. ЦК решил, что здесь безопаснее, чем в центре, а в случае чего — удобнее уйти...
Отсюда Владимиру Ильичу нужно было добраться до набережной реки Карповки. В большом сером доме на Петроградской стороне, на квартире большевички Галины Константиновны Флаксерман-Сухановой 10 октября состоится заседание ЦК.
В тот день на заседании Центрального Комитета РСДРП(б) присутствовали Ленин, Бубнов, Дзержинский, Зиновьев, Каменев, Коллонтай, Сталин, Троцкий, Свердлов, Сокольников, Урицкий, Ломов (Оппоков).
Председатель — Свердлов.
Яков Михайлович стоял у большого стола, за которым сидели члены ЦК. Окна были завешены. Кое-кто расположился на диване, и висевшая над столом большая лампа под абажуром едва освещала лица.
В повестке дня заседания несколько вопросов. Они сформулированы сухо, коротко — телеграфным языком: 1) Румынский фронт; 2) литовцы; 3) Минск и Северный фронт; 4) текущий момент...
Свердлову выпала не простая задача: он докладывает по всем этим вопросам, кроме текущего момента. А «текущий момент», так скромно обозначенный в повестке дня, — наиважнейший сегодня. Готовясь к заседанию, Ленин сказал Свердлову:
— Я предвижу нелёгкий разговор. Поэтому, Яков Михайлович, насколько это возможно, необходимо восстановить картину всего, что делается на фронтах и в России, а потом уже приступить к текущему моменту. То бишь к вопросу о вооружённом восстании.
Восстановить картину... Как это не просто! Вот, например, «Минск и Северный фронт».
— В Питер приезжали представители некоторых армий Северного фронта, — говорит Свердлов, — они утверждали, что на этом фронте затевается какая-то тёмная история с отходом войск вглубь. Из Минска сообщают, что там готовится новая корниловщина. В отдельных частях ведётся агитация против нас. На фронте же настроение за большевиков. Есть уверенность, что солдаты пойдут за нами против Керенского. Возможен захват штаба в Минске и разоружение всего кольца войск вокруг него силами местного гарнизона...
Так шаг за шагом Свердлов «восстанавливает картину» и с Румынским, и с Западным фронтами, информирует о положении дел во всей России.
Хотя многое из того, о чём говорил Свердлов Ленину, было известно, он слушал очень внимательно. Картина, если и неполная, всё же была представлена членам ЦК.
Владимиру Ильичу в своём выступлении даже не потребовалось упоминать «текущий момент». И без того было ясно, о чём идёт речь. Он сразу же сказал прямо, без обиняков, что с сентября месяца замечается какое-то равнодушие к вооружённому восстанию.
А если серьёзно говорить о захвате власти Советами, то такое равнодушие недопустимо. Не упущено ли время?
Он задал этот вопрос, разом оглядел членов ЦК и проговорил, выделяя каждое слово:
— Тем не менее вопрос стоит очень остро и решительный момент близок.
— Чем же, Владимир Ильич, вы объясняете равнодушие масс? — спросил Каменев.
Ленин быстро ответил:
— Только тем, что массы утомились от слов и резолюций.
— Очень справедливо, — поддержал Дзержинский.
— Справедливо и то, — продолжал Ленин, — что большинство сейчас за нами. Политически дело совершенно созрело для перехода власти. Аграрное движение тоже идёт в эту сторону... Лозунг перехода всей земли стал общим лозунгом крестьян.
В заключение сказал:
— Что же, политическая обстановка, таким образом, готова. Теперь надо говорить о технической стороне. В этом всё дело.
Была принята резолюция, предложенная Лениным. Она заканчивалась словами: «Признавая... что вооружённое восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководствоваться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы...»