Многое Стасова и сама знала. Да, картина сложная: рвутся в Питер войска Керенского — Краснова, город наводнён бандами, меньшевики и эсеры требуют «однородного социалистического правительства», даже премьера заготовили — Чернова, а тут ещё Викжель со своими угрозами.
— Нет, Елена Дмитриевна, перебираться с Фурштадтской пока рано. Вы уж там, пожалуйста, храните наши партийные традиции, адреса, связи и даже явки.
— Викжель — это так серьёзно?
— Дело не в нём. Этот союз, видите ли, намерен предоставить свои силы, технику, аппарат — словом, всю свою железнодорожную державу «однородному правительству от большевиков до народных социалистов включительно». И всё, чего мы добивались в октябре, — под угрозой.
Затем Свердлов будто стряхнул тревогу:
— Вот что, Елена Дмитриевна, начнём выпуск бюллетеней — ежедневно от имени ЦК будем информировать массы о положении дел. Вы же знаете, что газеты наши до многих партийных комитетов не доходят из-за саботажа почтовых работников. Подберите помощников и действуйте.
— Вы имеете в виду типографские листовки?
— Нет. Только, пожалуй, свободных типографий мы сейчас не отыщем. А партийным организациям необходимо знать, что происходит в России.
— Придётся тогда гектографировать, а может, просто на машинке.
— Это надо делать по возможности ежедневно, пока не спадёт первое напряжение и не наладится доставка газет. Словом, к вечеру — бюллетень о дне минувшем.
— Ясно, Яков Михайлович. Завтра и начнём.
Свердлов смотрел на Стасову — лицо открытое, волевое, даже властное. Но ведь он-то хорошо знает её душевность, готовность в любую минуту помочь делу.
— Говорят, вы в Смольном «крестили» младенца?
— Это серьёзно, Яков Михайлович. Ведь теперь будут обращаться к нам, к Советам. Впервые...
— Вот именно, впервые. Всё впервые — и наша революция, и наше государство, и наше правительство. Не буржуазный парламент, а совершенно новая власть, у которой нет прецедентов. Социалистическая революция совершилась. Владимир Ильич сказал: мы сейчас должны заняться постройкой пролетарского социалистического государства.
Борьба с Викжелем во Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете оказалась острее, чем можно было предположить поначалу.
Свердлов был уверен в большинстве членов ВЦИК — большевиках. Со многими из них он непосредственно сталкивался в рабочей обстановке, в подполье, тюрьме, ссылке. Вот члены ВЦИК — екатеринбуржцы Филипп Голощёкин, Павел Быков. Они сейчас здесь, в Питере, и Яков Михайлович ежедневно видится с ними на заседаниях. Не только с ними — Володарский, Петровский, Аванесов, Подвойский... Кандидаты в члены ВЦИК Косиор, Орджоникидзе, Ногин...
Известны ему и представители других партий — экспансивная Мария Спиридонова, Александрович из левых эсеров, знает и объединённых социал-демократов-интернационалистов, и украинских социалистов, и эсеров-максималистов — со всеми приходилось встречаться, сталкиваться, спорить.
Владимир Ильич предупреждал о важности вопроса: у Викжеля был наверняка разработан план заговора. Разве не об этом говорит опубликованная в эсеровских газетах телеграмма: «Викжель ультимативно грозил прекращением „всякого движения на дорогах“, предупреждал, что к его требованиям присоединились „общественные организации и партии Петрограда и Москвы“». Вот почему необходимо было выработать единое мнение ЦК, направленное против Викжеля — одного из контрреволюционных центров.
А между тем временный председатель ВЦИК Каменев соглашался с требованиями Викжеля, пасуя перед представителями других партий, входящих во ВЦИК. Ленин и ЦК партии резко осудили оппортунистическую позицию Каменева.
Свердлов ещё и ещё раз анализировал положение: партия действует, опираясь на массы, от имени масс, в интересах масс. Соглашательство преступно — так квалифицирует его Ленин.
Он выступил на расширенном заседании большевистской фракции ВЦИК. И хотя внешне речь его казалась сдержанной, Свердлов чувствовал негодование Владимира Ильича против соглашателей, отступающих под напором правосоциалистической контрреволюции, против Каменева и Рязанова, сдававших одну позицию за другой.
— Нам предлагают, — говорил Ленин, — выбирать между гражданской войной и соглашением с оборонцами, соглашением, которое с неизбежностью приведёт к утрате завоеваний революции. Нас пугают, что в вооружённой борьбе мы, большевики, будем уничтожены. Возможно и так. Но угроза физической гибели не останавливала нас в прошлом. И сейчас она не заставит нас отказаться от нашей политической программы, не заставит капитулировать.
Слушает Свердлов, слушает Голощёкин... Филипп что-то записывает. Как важно, как необходимо то, что говорит сейчас Ленин!
— Пусть слабохарактерные интеллигенты, слабосильные и путающиеся, идут куда хотят, я останусь с рабочими и матросами, и мы дойдём нашим путём к победе.
Днём позже, 1 ноября, на заседании ЦК капитулянтскую линию Каменева Ленин справедливо и метко назвал политикой «чего изволите». Капитулянты согласились заменить ВЦИК неким «Временным народным Советом» соглашательского, коалиционного толка. Как это можно? Свердлов решительно против позиции Каменева и Рязанова, уступивших противнику и в этом вопросе. Вместе с Дзержинским и другими товарищами он — целиком на стороне Ленина.
А Ленин подчеркнул:
— Колебаться нельзя. За нами большинство рабочих и крестьян и армии.
8 ноября по предложению ЦК РСДРП(б) ВЦИК принял решение: «С принципиальной мотивировкой (основной мотив — несоответствие между линией ЦК и большинства фракции с линией Каменева) отстраняется от председательства ВЦИК тов. Каменев».
На пост председателя ВЦИК по предложению Ленина был избран Свердлов. И по-прежнему он продолжал руководить Секретариатом ЦК.
Бюллетени Центрального Комитета продолжали выходить — хоть и не ежедневно, но регулярно.
— А как вы, товарищи конспираторы, намерены обмануть саботажников-почтарей? — спросил Свердлов. — Ведь увидят несколько одинаковых конвертов и поймут — деловая переписка.
— Этот вопрос у нас продуман, — ответила Клавдия Тимофеевна. — Мы раскладываем бюллетени по разноцветным конвертам.
— Предусмотрительно, — заключил Свердлов.
— Но это не всё. Рассылать будем из разных концов города — по одному конверту в почтовый ящик. Даже почерк на конвертах сличить невозможно.
Свердлов улыбнулся.
— Что ж, одобряю и обещаю: саботажников одолеем. Обязательно одолеем. Не придётся тогда прибегать к таким уловкам.
Даже левые эсеры признавали: рука у Свердлова крепкая. Впервые на своём заседании ВЦИК слушал отчёт правительства о его деятельности за прошедшие две недели. Впервые, по докладу наркома Луначарского, была образована Государственная комиссия по просвещению. Впервые, по предложению ЦК, ВЦИК решал продовольственный и финансовый вопросы.
Через несколько дней после избрания Свердлова председателем ВЦИК Ленин докладывал в высшем органе Советской власти о мерах для достижения перемирия на фронте. Владимир Ильич про себя отмечал, что в работе ВЦИК появилась организованность, целеустремлённость, деловитость, порядок. Да, порядок... Именно этого и ждал он от Свердлова, не выносившего пустозвонства. Яков Михайлович создал рабочую обстановку, и это было главное для того, чтобы решать вопросы основательно, глубоко.
Свердлов приходил домой поздно. Если же среди дня и выпадала свободная минута, то отдохнуть попросту негде было.
— А не перебраться ли нам в Таврический? — спросила Клавдия. — Насколько я знаю, там есть жилые комнаты во флигелях.
— А что, неплохая идея! И создать там коммуну, наподобие нашей, екатеринбургской.
— И кто в этой коммуне будет жить?
— Мы, Володарский, Аванесов... Ещё кто-нибудь из товарищей. Удобнее, веселее.
Аванесова и Володарского не пришлось уговаривать — они и без того жили в Таврическом, ночуя на диванах. Свердловы переехали быстро — дети ещё жили у деда в Нижнем, а имущество вполне уместилось в одной корзине. И в первый же вечер Клавдия Тимофеевна решила устроить чай. Сделать это ей было нетрудно — к чаю у неё всё равно ничего не нашлось: норма хлеба в эти дни сократилась до 50 граммов.
Первым пришёл Володарский. Он шумно раздевался, извиняясь за опоздание, а когда узнал, что Якова Михайловича и Варлама Александровича ещё нет, звонко расхохотался.
Но вот и Аванесов, а Свердлова всё нет. Он пришёл около часу ночи, и не один — с ним Голощёкин.
— Нечего ему скитаться по ночному Питеру, — сказал Свердлов.
За чаем разговорились, просидели почти до утра. Клавдия Тимофеевна рада была этому ночному разговору. Коммуна... Словно вернулась другая осень, екатеринбургская. Неужели с тех пор прошло двенадцать лет?
Работа ВЦИК отныне была строго распланирована. Необходимо было наконец установить рабочий контроль над производством. Ведь Владимир Ильич ещё на Втором съезде Советов говорил о нём как об одном из шагов новой власти. Викжельцы всё-таки помешали этому. Но Ленин написал проект решения, была создана специальная комиссия из пяти человек. Свердлов поручил ответственному организатору экономического отдела ВЦИК Милютину подготовить доклад, изложив суть «Положения о рабочем контроле».
Обсуждение шло живо и, как говорил Яков Михайлович, заинтересованно. Стало ясно: разговор о рабочем контроле неразрывно связан со всем народным хозяйством. И назрел вопрос о необходимости создать общегосударственный план с учётом возможностей и интересов страны и каждого предприятия в отдельности.
Совнарком подготовил всё, чтобы решение состоялось. Внесены лишь некоторые поправки, и ни одного голоса против. Важно было то, что ВЦИК и СНК сработали дружно, что стремление левых эсеров вбить клин между двумя государственными органами снова потерпело крах. Больше того, теперь наиболее сложные вопросы разбирались на совместных заседаниях Совнаркома и ВЦИК; привлекались и другие руководящие органы, общественные организации.