Свердлов — Луначарскому:
— А ведь у моего академика, Горюна, Анатолий Васильевич, жена и сын в опасности. Сегодня в Самару уходит наш связной — я просил его помочь.
— Яков Михайлович, у меня друзья в Самаре, беспартийные, но верные. Они мне не откажут, уверяю вас. Я через вашего связного передам им письмо.
Лето было невыносимо жарким. Солнце высекало искры из каждого дома, из каждого золочёного купола. Пыльная дымка стояла над городом, над Москвой 1918 года.
А в последние дни августа зачастили дожди — ещё тёплые, летние. Дожди сопровождали Свердлова до самого Питера — он отправился туда в короткую командировку, на второй съезд Советов Северной области.
Очень хотелось Якову Михайловичу повидать старых друзей, он даже забежал к Бессерам на улицу Широкую, да никого не застал... А в Москве ждали десятки дел. В день всевобуча — военного обучения — ему поручено принимать парад и выступать на митинге, встретиться с красноармейцами, несущими службу в Кремле. Он любил бывать в большом зале под расписным и ярким куполом. Когда-то здесь шли дворянские собрания и зал этот назывался Белым, Екатерининским. Заседал здесь и сенат. Яков Михайлович всегда любовался архитектурным богатством зала, колоннами и барельефами — чудесным творением зодчего Казакова. И Ленин, выступавший не раз в этом зале, и Свердлов с удовлетворением замечали, как бережно относятся теперь к своему клубу красноармейцы.
Была ещё одна надежда у Якова Михайловича — вырваться на своём «поккарде» в Кунцево, где жили летом его дети...
Но, уже ясно, не получится — в прошлое воскресенье, 25 августа, необходимо было выступить от имени Центрального Комитета партии на торжественном заседании, посвящённом 30-летию Союза польских рабочих. Пятница, 30 августа, занята — у него уже путёвка, подписанная секретарём МК Загорским, на выступление в Введенском народном доме перед трудящимися Лефортовского района. Такие же путёвки Московский комитет партии написал на имя Ленина, Дзержинского, Ярославского, Коллонтай...
— Придётся тебе, Кадя, ехать одной, — сказал он. — А я завтра. Может быть, и на ночь глядя: очень хочется вдохнуть немного чистого воздуха.
Клавдия Тимофеевна про себя только усмехнулась: она понимала, что с вечера он приехать не сможет, у прямого провода наверняка задержится — нужно с фронтами поговорить. А вот в субботу, возможно, и приедет — не столько ради кислорода, сколько из-за детей: она-то видит, как соскучился он...
В полдень Свердлов позвонил жене:
— Кадя, выслушай меня внимательно и по возможности спокойно. Только что получено сообщение из Питера — убит Урицкий. Туда выезжает Феликс...
Урицкий... Клавдия Тимофеевна с глубоким уважением относилась к этому человеку. Ещё совсем недавно он был вместе с ними, такой жизнелюбивый, остроумный, настоящий внимательный друг... Невозможно представить себе, что Урицкого уже нет.
Свердлов понимал — выстрел в Питере мог быть сигналом для совершения других эсеровских террористических актов. Кто-то даже предложил отменить пока выезд на предприятия членов ЦК. Но по многим причинам этого делать нельзя было. Никто из членов ЦК не согласится отменить выступление перед лицом опасности. Нельзя этого делать и потому, что никакие выстрелы не должны заглушить главного: власть в столице и на местах прочно и надёжно принадлежит Советам, и правящей партией является партия большевиков. Её ни запугать, ни свернуть с пути невозможно.
И всё же Загорский сказал Якову Михайловичу:
— О выступлении Владимира Ильича речи быть не может. Я уже договорился с Ярославским, Коллонтай, Осинским — они поедут вместо него на Хлебную биржу и на Щипок.
— Спасибо. Ты, дружище, не разучился меня понимать с полуслова. Я тут тоже принимаю меры. Надежда Константиновна на работе, я позвонил Марии Ильиничне с просьбой под любым предлогом задержать его дома. Обещала помочь. Словом, давай-ка заглянем к нему вместе через полчасика...
На столе у Ленина лежала путёвка Московского комитета Российской Коммунистической партии (большевиков).
«Товарищу Ленину.
Начало в 6½ часов.
Путёвка.
На митинги 30 августа 1918 года.
Тема: „Две власти“ (Диктатура рабочих и диктатура буржуазии).
Здание б. Хлебной биржи, Гавриловская площадь, Басманный район. Завод Михельсона, Щипок, Замоскворецкий район.
Товарищи, не имеющие возможности выполнить данное поручение по уважительной причине, должны заблаговременно известить об этом МК.
Товарищи обязуются на следующий после митинга день представить в МК краткий отчёт и все записки, поданные им слушателями...»
— И на каком основании вы собираетесь лишить меня этой путёвки? — спросил Владимир Ильич Загорского. — Тут написано об уважительной причине.
— Владимир Ильич, вам нельзя сегодня выезжать из Кремля, — начал было Свердлов.
Но Ленин перебил его:
— Ах, нельзя. Другим можно, а мне нельзя?
Ленин нервно зашагал по кабинету.
— Владимир Ильич, мы очень просим вас... Не собирать же по этому поводу ЦК.
— Вот именно, не собирать... Мы не имеем права пасовать перед террором контрреволюционеров-одиночек.
Глава тридцать девятая.Покушение
«Всем Советам рабочих, крестьянских, красноармейских депутатов. Всем армиям, всем, всем, всем.
Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на товарища Ленина...»
Свердлов писал обращение к народу от имени ВЦИК, от имени партии...
«Роль товарища Ленина, его значение для рабочего движения России, рабочего движения всего мира известны самым широким кругам рабочих всех стран...»
...Как же это случилось? На случай, если Владимир Ильич всё-таки поедет, в Басманном райкоме партии выделили товарища Шабловского в качестве сопровождающего. За три часа до митинга Загорский вызвал руководителей райкома и предупредил, что Ленин, возможно, не приедет.
Он всё-таки приехал. Уже выступила Коллонтай, рядом с ней стояли Ярославский, Осинский, как вдруг зашевелились рабочие и бросились на выход встречать Ильича — он шёл по Гавриловской площади к зданию бывшей Хлебной биржи.
...Закончив речь в Басманном районе и ответив на вопросы, Ленин направился к машине. Его сопровождали все участники собрания. Рядом с ним шёл Шабловский.
— Вы со мной?
— Да, товарищ Ленин. Я провожу вас до завода Михельсона.
— Спасибо, дорогой товарищ. Но, право, не стоит. Вам после работы надо отдохнуть. А мы доедем, не тревожьтесь. Спасибо.
«Товарищ Ленин, выступавший всё время на рабочих митингах, в пятницу выступал перед рабочими завода Михельсона в Замоскворецком районе города Москвы. По выходе с митинга товарищ Ленин был ранен. Задержано несколько человек, их личность выясняется.
Мы не сомневаемся в том, что и здесь будут найдены следы правых эсеров, следы наймитов англичан и французов...»
Всё ли было сделано, чтобы уберечь Владимира Ильича? Была ли уверенность в том, что он не поедет? Да полно! Скорее наоборот. Теперь-то Свердлов не сомневался, что Ленина нельзя было удержать дома, что он не мог отказаться от встречи с рабочими. Как его было уберечь?.. От чего? От органической потребности общения с людьми? Но ведь тогда Ильич не был бы Ильичём.
«Призываем всех товарищей к полнейшему спокойствию, к усилению своей работы по борьбе с контрреволюционными элементами.
На покушения, направленные против его вождей, рабочий класс ответит ещё бо́льшим сплочением своих сил, ответит беспощадным классовым террором против всех врагов революции...»
Ленин... Железный характер. Не разрешил шофёру Гилю везти себя в больницу — только домой. Надежда Константиновна будет, мол, волноваться. Даже не застонал от боли.
«Победа над буржуазией — лучшая гарантия, лучшее укрепление всех завоеваний Октябрьской революции, лучшая гарантия безопасности вождей рабочего класса.
Спокойствие и организация! Все должны стойко оставаться на своих постах! Теснее ряды!
Председатель ВЦИК Я. Свердлов».
Яков Михайлович перечитал воззвание ВЦИК, посмотрел на часы и дописал:
«30 августа 1918 г. 10 час. 40 мин. вечера».
Дождь хлестал по стёклам, словно плакали, заливаясь слезами, кремлёвские окна. В квартире Владимира Ильича было много народа. Сидел, склонив голову и подперев её рукой, Луначарский, мерил комнату из угла в угол Бонч-Бруевич... Свердлов взглянул на Надежду Константиновну — держалась мужественно.
— Как теперь будет? — спросила Надежда Константиновна.
— У нас с Владимиром Ильичём всё обговорено, — ответил Свердлов.
2 сентября на заседании ВЦИК Свердлов сообщил результат консилиума, в котором приняли участие профессора Розанов и Минц, какие меры приняты для спасения Владимира Ильича, и резюме, похожее на вздох облегчения: положение тяжёлое, но не безнадёжное...
— Мне не приходится говорить о заслугах и значении товарища Ленина. Каждый из вас рос, работал и воспитывался в качестве революционера под руководством товарища Ленина. Вы знаете, что товарища Ленина заменить мы не можем никем. Я хочу напомнить, что если в настоящее время мы лишены руководства товарища Ленина, то будем надеяться, что в ближайшее время наш вождь займёт свой пост и будет по-прежнему работать на благо социалистической революции, как он работал всю свою жизнь.
Свердлов продолжал медленно и весомо:
— Я предложил бы ВЦИК принять следующую резолюцию...
Он читал текст, написанный ещё накануне: «...на белый террор врагов рабоче-крестьянской власти рабочие и крестьяне ответят массовым красным террором против буржуазии и её агентов...»
Свердлов посмотрел на членов ВЦИК и твёрдо сказал:
— Позвольте поставить на голосование эту резолюцию. Кто за неё, прошу поднять руки. Кто против? Таковых не имеется. Принято единогласно.
На следующий день в кабинет Свердлова вошёл комендант Кремля Мальков.
— Товарищ председатель ВЦИК, смертный приговор по делу эсерки Каплан, стрелявшей в Ленина, приведён в исполнение.