стоят. Непонятно, с чего она тогда вдруг решила, что Лешка — это ни рыба — ни мясо! — сможет спасти ее от Руслана? Смешно.
К тому же он, наверное, самый скучный и неинтересный парень не только в их группе, но и во всем универе. О чем с ним говорить? О запчастях к «москвичонку» или «запорожцу»? С Лёней, образованным, начитанным его не сравнить. Но, пожалуй, ей сейчас и Лёня не нужен. Лёня хороший человек, но он никогда не уйдет от своей жены. Тупиковая с ним ситуация. А раз так, пора заканчивать эти тайные встречи. Нужно идти дальше, нужно жить, чаще бывать среди людей, встречаясь с Лёней, она совсем одичала. Утратила способность правильно оценивать свои возможности.
Танец кончился, но едва Вероника присела, как музыка зазвучала снова, и еще один незнакомый парень пригласил ее танцевать. Вероника бросила на него быстрый оценивающий взгляд. Выглядит очень даже ничего — в костюме и галстуке. Стильная стрижка. Высокий. Веронике нравились такие вот, подтянутые, с уверенной улыбкой. Джинсы и свитерки с майками дома хороши. А белые халаты — в больнице. А здесь праздник. Она поднялась.
— Меня зовут Дима, — сказал парень.
— А меня Вероника.
— Я знаю, — улыбнулся он. — Я тебя как-то в университете видел. Только сегодня не сразу узнал…
— Из-за парика? — улыбнулась она в ответ. — Просто не успела прическу сделать.
— Тебе идет… Он на тебе естественно смотрится.
Что-то очень уж он спешит ее в этом уверить. Наверняка как раз наоборот — неестественно. Вон как девчонки косятся… а Петрова даже фыркнула, когда увидела Веронику в парике. Фыркнула и отвернулась. Наверняка от зависти. Фыркай — фыркай, усмехнулась Вероника. Даже самые лучшие стилисты не смогут сделать тебя красивой. И в любой одежде ты будешь смотреться тем, что ты есть, — вешалкой. Рядом кто-то щелкнул фотоаппаратом, потом еще и еще, слепя яркими вспышками. Вероника приподняла подбородок и улыбнулась. Фотографируйте. Скоро ее фотографии появятся в газетах, ее будет снимать телевидение. Посмотрим, что скажут эти Петровы и Боцмановы, когда увидят Веронику по телевизору на сцене при полном параде.
— Можно я тебя домой провожу? — спросил Дима, осторожно сжимая ее руку в своей и заглядывая в глаза.
— Проводи, — согласилась она.
В самом деле, почему бы и нет. Это очень даже кстати. Мало ли кого можно встретить в своем дворе…
19
Когда Лиза с Лешкой, слегка запыхавшись от танцев под очередной шлягер, вернулись к столу, там вовсю шла дискуссия. Обычное дело, где Петров, там всегда какие-нибудь дебаты. Можно подумать, он окончил школу красноречия и теперь везде и всюду оттачивает свое мастерство. Но еще чаще он только начинает разговор, на всякие споры-разговоры народ провоцирует, заварит кашу, а сам сидит рядом с невинной рожей, я здесь, дескать, абсолютно ни при чем. А потом, смотришь, все эти беседы появляются в его блоге… Или заметку в газету напишет в рубрику типа «Чем живет современная молодежь». Хорошо, если еще имен и фамилий не укажет. Ну и что сейчас на повестке? Лиза прислушалась. Ага, больная тема — хочешь ли ты быть учителем. Нет, чтобы поговорить о салатах и прочих блюдах, украшающих стол, или о танцах! Или о том, кто во что одет на этом празднике… Вон Лариса опять в новом платье. Лиза такое яркое ни за что бы не рискнула одеть. Но Лариса — это Лариса. Что угодно наденет, только бы фирма на лейбле была покруче, и наряд стоил подороже.
— Ну, и ты, наверное, тоже в школу не пойдешь работать? — тем временем допрашивала Ларису Петрова.
Хотя Лазаревскую об этом можно и не спрашивать. Также как и Сабанину. Да и Веронику Минкову тоже. Всем в группе хорошо известно, что ни Инна, ни Лариса, ни та же Вероника никогда в школу не пойдут. Да и не годятся они для работы с детьми. У них другие ориентиры, в основном одни тряпки на уме. Вместо классики читают книжки типа «Как выйти замуж за миллионера». Лиза была свидетелем того, как они этой мурой обменивались.
— Не понимаю, — покачала головой Женя. — Зачем учиться, если по специальности не работать? Какой смысл выбрасывать на ветер деньги?
— Ради образования, — усмехнулась Лариса. — Кто на безграмотной дуре жениться?
— Значит, ты последний год учишься? — уточнила Женя.
— С чего ты взяла? — удивилась Лариса. — Еще год, как минимум. Я хочу диплом специалиста иметь.
— Зачем он тебе, если ты работать вообще не собираешься? Если только ради образования, а точнее, ради замужества, то тебе и степени бакалавра будет более чем достаточно, — невинно поддела ее Женя.
— Ты, что ли в школу пойдешь? — насмешливо поинтересовалась раздосадованная Лариса.
Петрова сделала серьезное лицо.
— Пойду, конечно.
— Так я тебе и поверила, — усмехнулась Лариса. — Никто туда по собственной воле не попрется. Ты вон у них поинтересуйся, кто из них пойдет в школу работать? — кивнула в сторону парней, сидевших по другую сторону стола и сливавших остатки красного из бутылок с медалями на этикетках.
— В самом деле, а вы зачем на филологический факультет поступали? — с готовностью переключилась на них Петрова, решив, видимо, что уже достаточно помучила Ларису.
— Чтобы в армию не загреметь, — ответил за всех Антон. — Лично я после окончания буду в фирме отца работать.
— И правильно, — сказала Петрова. — Из тебя учитель никакой. Ты дисциплину держать не умеешь. Тебе только женским бельем торговать.
— Причем здесь женское белье? — надулся Гуменюк.
— У них типография, — поправил жену Андрей. — Бланки, тетрадки, да? Или бюро по продаже недвижимости? Я что-то подзабыл.
Антон сердито нахмурил брови и отвернулся. На вопрос, чем занимается его отец, он всегда отвечал кратко — бизнесмен. И никогда конкретно. Потому что, как объяснила Лизе по секрету Света Машкина, которая когда-то училась с Антоном в одном классе и знала его семью, Гуменюк-старший чем только не занимался, начиная с давних времен перестройки. Папаша у него из категории «купи — продай», сказала Света. Положительного Антона это уязвляло, он предпочел бы, чтобы у его отца было какое-то стабильное занятие.
Тем временем дотошные Петровы уже взялись за Лешку. Теперь его допытывали, пойдет ли он в школу. Точно, готовят какую-нибудь очередную статейку для университетской газеты или для интернета, иначе бы так не старались.
— А журналистика, это тебе что, не работа? — оборонялся Лешка.
— Надо было на журналистику и идти, — сказала Женька. — Там своя специфика, которую тоже нужно учитывать. Чего туда-то сразу не поступал?
— Там конкурс большой, — вздохнул Лешка.
— Вот именно, — кивнул согласно подсевший в этот момент Михальянц. — Мужчина зарабатывать должен. Школа не кормит.
— Ну, не всегда же так будет, — произнесла Женя, но как-то не очень уверенно. — Думаю, зарплаты учителям все-таки когда-нибудь поднимут.
— Ха-ха-ха, — проскандировал Михальянц, поддевая вилкой маринованный грибок.
— Хотелось бы верить, — хмыкнул Лешка.
— Нет, ну не всегда же так будет! — повторила Женя. — Должны же понять, наконец, что учитель он… он как строитель, строитель общества. Дети проводят в школе половину своей жизни в течение многих лет. Так что от учителей очень даже зависит, какими эти дети станут. Хорошие учителя в какой-то степени формируют их будущее. Хороший учитель это как… как маяк.
— Те, кто там, — назидательно произнес Михальянц и ткнул пальцем в потолок, — вряд ли мыслят так как ты, Евгения. Они не думают об учителе…
— Учитель и дети это одно целое, если хочешь знать. И это целое называется школа. Как можно не думать о детях?
— О детях они, Евгения, как раз думают. Но думают не обо всех детях, а только о своих. И для них, для своих детей строят отдельные школы. На Горке школа стоит, в ней и бассейн с подогревом и теннисный корт, а что там внутри, трудно даже представить. Вот там учителя получают значительную надбавку, да. Но всем такие супер-условия создать невозможно даже при очень большом желании, в стране денег не хватит.
— Среди этих богатеньких отпрысков есть такие детки, как их ни учи, все равно толку ноль, — вздохнула Машкина. — Были на практике, видели. Они и не напрягаются, поскольку знают, что мама с папой им и так любой диплом купят.
— Не говори, чего не знаешь. Там лучшие учителя города работают, — возмутилась Лариса, у которой сестра как раз в этой школе на Горке и училась. — И там не смотрят, кто твой папа или мама. Там у всех папы-мамы. Еще как двойки ставят… и задают больше, чем в обычных школах. Два иностранных языка учат.
— А те, кто еще выше, — не слушал их и, все так же тыча пальцем в потолок, гнул свое Михальянц, — те вообще своих детей за границу учиться отправляют…
— А сам ты разве не туда же лыжи навострил? — насмешливо поинтересовалась Лариса.
— Я виноват, что ли, что у меня вся семья выезжает? — обиделся Михальянц. — Мне что, одному здесь оставаться, да? Ты бы осталась одна, если бы вся твоя семья выезжала?
— У нее как раз все наоборот, — ухмыльнулся Петров. — У нее семья остается, а Лариса выезжает.
— А тебе-то откуда это известно? — вспыхнула Лариса.
— Слухами земля полнится… — ответил туманно Петров. — Но даже если ты и не собираешься покидать родные края, школа тебя не привлекает, верно?
— Не привлекает, — отрезала Лариса.
— А зря, — покачал головой Петров. — С твоими организаторскими и дипломатическими талантами из тебя бы классный директор школы получился.
— Отстань, — страдальчески сморщила нос Лариса. — Это по тебе школа плачет.
— А по ней — ресторан, — хихикнула Машкина.
— Ладно вам, — примирительно произнесла Лиза. — Доплывите сначала до последней сессии, а потом уже будете решать, куда идти работать. Скорее всего, каждый попадет не туда, куда хочет, а куда возьмут.
— Вот именно, — поддакнул Лешка.
— Девчонок замуж возьмут, ну, тех, кому повезет, а парней в армию. Так что и спорить больше не о чем, — заключил Федька Наливайко. — Берите пример с Сабанинских парней, они отрываются по полной, пока мы тут дебаты разводим.