— Едем?
Он, вообще-то не ее спрашивал, а своих. Но смотрел почему-то на Веронику. Потому что когда она, вот такая, стояла рядом — больше ни на кого нельзя было смотреть. Она это знала.
— Ну что, девушки, здесь сможете объяснить, как нам ехать? — спросил старик.
— Вот по этой улице, — ткнула пальцем Полина. — Потом нужно будет повернуть направо.
— Я могу показать, — словно со стороны услышала Вероника свой голос.
В глазах Байкера мелькнула изумление. Но он тут же снова усмехнулся, где, мол, тебе… Вероника склонила голову на бок, медленно вдохнула и выдохнула. А, в самом деле, почему бы и нет? Забыть все — вот чего ей больше всего хотелось в этот момент. Просто взять и выпасть из этой действительности, где столько всяких неприятностей. Но если вот так взять и уйти от них на какое-то время — по возвращению их, проблем этих, станет только больше, предостерег внутренний голос. Но Веронике уже было наплевать — больше, меньше — какая разница?
— Я покажу, — тряхнула она головой. — Если, конечно, возьмете.
Байкер взглянул на нее уже с неподдельным интересом. Красотка проявила характер. А ты думал, она из тех, картинно курящих у входа на дискотеку и кочующих из бара в бар девчонок, которые толкутся везде, где есть надежда подцепить кого-нибудь и потусоваться?
Байкер обернулся к старику.
— Дай шлем.
Старик и бровью не повел. Достал из ящика, прикрепленного позади его мотоцикла, шлем и с непроницаемым выражением протянул Веронике.
Вероника снова тряхнула своей гривой, надела шлем и подошла к мотоциклу. Она не из тех, кто останавливаются на полпути.
Петухова только хлопала своими огромными ресницами, не в силах понять, что Вероника собирается делать. Они, ведь кажется, хотели только поприкалываться? Но что-то уже подсказывало ей, что, ситуация изменилась. И, кажется, пора вытаскивать подругу из переделки и уносить ноги, иначе Веронику уволокут, а ей потом оправдываться перед ее матерью. Парни крутые. Такие и изнасиловать могут. Пока Петухова лихорадочно соображала, что предпринять, Вероника закинула ногу и уселась позади Байкера.
— Верка, ты что, спятила? — почти в отчаянии закричала Петухова, но ее уже никто не слышал. Мотоциклы одномоментно взревели, и через минуту улица приняла свой обычный вид — как будто здесь никогда и появлялось никаких байкеров.
Обратно домчались также быстро как и туда. Казалось, вся поездка уместилась в несколько минут, а не часов. Только когда ехали туда, было светло, а когда обратно — уже темнело. Но она ничего не боялась. А уж меньше всего — Байкера. Которого вообще-то звали Влад. Они все были нормальными. Зря о них ходит столько нелепой болтовни.
Оказалось, группа у них большая, сборная — кто из Питера, кто из Донецка, кто из Киева. Двое из Риги. Двадцать человек совершали Большой осенний тур по югу России и Украины. Остановились в городе на ночевку, чтобы завтра с утра рвануть в Севастополь.
Остальные уже были в гостинице, отдыхали, а этим четверым не сиделось, захотелось как можно скорее увидеть море. Потому что двое из четверых еще никогда его не видели. Да и что в гостинице делать? Решили по-быстрому смотаться. Завтра в Севастополе они снова его увидят. Но уже в другой обстановке. Будет много народу, большая намечалась тусовка. Будет уже не то. Хотелось бы посмотреть на него не из толпы народа, ты понимаешь? Вероника еще как понимала. Значит, завтра вы будете в Севастополе, повторила. Да, самая южная точка маршрута. Там их уже ждут местные ребята. Будет торжественная встреча, костер на берегу и все такое, прочее.
Когда они въехали обратно в город, было совсем темно.
— Я тебя отвезу домой, только говори, по каким улицам ехать и куда поворачивать, — сказал Влад.
— На маршрутке доберусь, — сказала Вероника. — Еще заблудишься потом, не найдешь свою турбазу.
— Язык до Киева доведет, — усмехнулся Влад и махнул своим рукой, езжайте без меня.
Уже во дворе дома вдруг спохватился, спросил, не знает ли она хорошей мастерской, одному из их группы нужна была помощь, так мелочь, но лучше, все же, сегодня осмотреть машину, чтобы завтра не было неприятностей по пути в Севастополь.
— Знаю, — кивнула Вероника, обрадованная тем, что может быть полезной. — Со мною учится парень, они с отцом как раз ремонтом машин занимаются. Кстати, он и живет недалеко от турбазы.
— Как доехать можешь объяснить?
— Я могу показать дорогу, — предложила Вероника.
Он покачал головой.
— Тебе уже отогреваться горячим чаем пора, а то еще заболеешь.
То, что он озаботился вдруг ее здоровьем, почему-то тронуло Веронику, хотя, что в этом такого? Ладно, согласилась. Она и в самом деле уже насквозь продрогла, ее курточка совсем не предназначена была для поездок на мотоцикле, но так не хотелось расставаться. Но все равно придется, вздохнула про себя. Так уж лучше до того, как схватит воспаление легких. Она достала свой мобильник, нашла Лешкин номер.
— Набирай на своем, — сказала. — Сам объяснишь, что тебе нужно.
Общаться с Лешкой после похода ей не хотелось. Хотя, с другой стороны, не мешало бы как-нибудь потом поставить его в известность, кто послал ему таких неординарных клиентов. Пока Влад говорил с Лешкой, она все стояла рядом, хотя уже вполне могла уйти. Даже нужно было уйти. Но почему-то не уходилось. Но вот и с Лешкой все улажено. Лешка сказал, будет ждать Влада в своей мастерской. И Вероника нашла, наконец, в себе силы протянуть Байкеру руку и произнести посиневшими губами, как ей казалось, почти весело:
— До свидания. Успехов вам, удачной поездки и возвращения… домой. И спасибо большое. Я до этого никогда не каталась на мотоцикле. Ну… пока?
Он осторожно пожал ее заледеневшую руку, улыбнулся в ответ.
— Пока.
Вот и все. Праздник кончился. Она взбежала по ступеньками к двери подъезда. И уже открывая дверь, услышала, наконец, то, что так хотела услышать всю поездку:
— Может быть, ты дашь мне свой номер телефона? Я подумал… На обратном пути мы снова будем здесь ночевать. Может быть, встретимся?
Она вернулась. Он начала диктовать свой номер.
— Это же дата моего рождения! — удивленно воскликнула Вероника.
— Серьезно? — недоверчиво посмотрел Влад.
Вероника достала из сумочки паспорт и показала первую страницу.
Ну и ну! Они посмеялись над таким удивительным совпадением.
— До встречи…
— До встречи.
— До скорой встречи, — многозначительно произнес он.
— Я буду ждать, — улыбнулась Вероника.
Она вернулась домой ошеломленная, взбудораженная и почти счастливая. В нее словно влили энергии. Убирая в комнате, вдруг поймала себя на том, что напевает какую-то песенку, чего уже сто лет не было. Готовясь ко сну, вспомнила вдруг о Лёне. У него же сегодня дежурство в больнице! А она не позвонила, она не поехала. И больше не поедет.
23
Теперь по пути из университета Лиза ежедневно заходила в «Гастроном» на углу и покупала продукты не только для себя, но и для своей соседки. Прежде чем открыть большую дверь парадного входа, заходила во двор, тарабанила, что есть мочи в облупленную дверь и ждала. Елизавета Николаевна была глуховата, кроме того, ей требовалось время, чтобы доковылять до входной двери.
На этот раз, приняв покупки, она попросила Лизу зайти. Недоумевая, почему сегодня ей оказана такая милость — обычно, отдав пакет, Лиза сразу уходила, — она проследовала за прихрамывающей Елизаветой Николаевной темным длинным коридором в большую запущенную комнату с газовой плитой в одном углу и старой раковиной в другом. Кухня. Из мебели там присутствовал только древний высокий буфет и большой овальный стол, окруженный тремя стульями, на один из которых ей и предложено было присесть. Старуха села напротив и, проведя пару раз сухой ладошкой, похожей на коричневый осенний лист, по столу, словно сметая невидимые крошки, поинтересовалась, как продвигается ремонт.
— Почти закончили.
— Я так и полагала, что вы вот-вот уйдете в свое общежитие.
Непонятно, то ли спрашивала, то ли утверждала. Грустное дребезжание в голосе. Ясное дело, зима надвигается. Жалко, конечно, бабулю, но ездить к ней с другого конца города, чтобы купить и занести продукты, вряд ли получится. Елизавета Николаевна переставила солонку с места на место, пожевала губами, потом взглянула на Лизу.
— А вы — вы не хотели бы еще… пожить в этом доме?
В этом доме?
— Не знаю… — промямлила Лиза, не понимая, к чему этот странный вопрос. Как только ремонт закончат, в соседней квартире разместится офис.
Елизавета Николаевна оставила солонку в покое и обратила к ней морщинистое лицо.
— Хочу предложить вам комнату. Вы сами говорили, что отсюда вам значительно ближе до университета, чем от общежития.
— Да, намного ближе. Только…
Объяснить, что ей это не по карману не успела — Елизавета Николаевна ее опередила.
— Я не буду брать с вас денег. Вам придется платить лишь за коммунальные услуги и свет, в комнате стоит отдельный счетчик. Как вы видите, я не прошу денег для себя. Мне, к счастью не много нужно. Просто…
Она некоторое время смотрела на Лизу сквозь толстые стекла очков, снизу вверх, словно раздумывая, стоит ли продолжать.
— Мне уже намекали, — решилась, наконец, выговорить то, что ее явно тревожило, — мне намекали, что квартира слишком велика для меня одной, сказали, что здесь нужен ремонт, иначе все окончательно развалиться. Обещали уютную комнату и хорошо заплатить, если я соглашусь покинуть эту квартиру. Но я, — она склонила голову и закончила совсем тихо, — видите ли, я желала бы провести свои последние дни в доме, где родилась и где прошла вся моя жизнь. Мне не хотелось бы умереть в каком-нибудь казенном учреждении. Я имею в виду дом призрения, или, как сейчас говорят, дом престарелых.
Похоже, хозяйка соседней квартиры всерьез взялась за дело.
— Они уже дважды приходили. Я отказала, но, думаю, они снова придут. Им кажется, что я нуждаюсь в деньгах. Но мне уже давно не нужны деньги. Впрочем, они меня и раньше не особенно интересовали. В свое время мы с мамой сами отдали городу часть нашего дома и сделали это совершенно бесплатно. Мы не могли занимать целый особняк, когда по улицам бродили голодные и бездомные люди. Но мне и в голову не могло прийти, что наступят дни, когда меня попытаются лишить последнего! — В голосе Елизаветы Николаевны зазвучало беспомощное негодование, впрочем, тут же угасшее. —