— Ну как тебе здесь? — спросил Влад, ставя перед нею огромную кружку и тарелочку с солеными орешками.
— Впечатляет, — улыбнулась Вероника.
В кружке не меньше литра. И это она должна выпить? Да они же потом только возле какого-нибудь сортира и будут кругами гулять!
Но гуляли они потом по городским улицам. Реденький снежок сыпал с неба и тут же таял. Сырая промозглая погода. Нездоровая, сказала бы мать. В такую лучше где-нибудь в теплом помещении отсиживаться. А они все гуляли и гуляли. Об одном жалела Вероника — что день этот вот-вот закончится. Вон и солнце уже садится.
А потом было утро отъезда.
Проснувшись, Вероника посмотрела на часы. Половина седьмого. Быстро поднялась с кровати, распахнула форточку. Промозгло и сыро. Вероника на мгновение пожалела, что отказалась от предложения Розы заехать за нею — Розу вез в аэропорт отец. Но это было совсем малюсенькое сожаление, которое тут же испарилось без следа. Пусть ее чемодан и добирается до аэропорта в тепле и комфорте автомобиля, зато автобус едет дольше. Значит, надо ехать автобусом и только автобусом, самым медленным, с многочисленными остановками по пути. Это здорово — автобусом. Потому что рядом будет сидеть Влад, Байкер.
Вероника отошла от окна и стала торопливо одеваться. Даже не верится, что сегодня она улетает в Италию. «Когда черная полоса затягивается, самое лучшее — сменить обстановку», — сказал Байкер. Он прав на все сто. В самом деле, разве это не решение всех накопившихся проблем — уйти от них? Оставить черную полосу позади. Когда она вернется, все пойдет по-другому. Влад приедет опять, чтобы ее встретить. Ни о чем другом они пока не говорили, но это он точно сделает. Он приедет и встретит ее. И она уже сейчас, еще не отправившись в свое первое зарубежное турне, уже остро желала скорейшего возвращения.
Надев куртку, снова подошла к окну. Влад уже стоял внизу и смотрел вверх — ждал ее. Она помахала ему рукой. Огляделась — кажется, ничего не забыла. Чемодан с вещами везет на машине Роза, у Вероники с собой только небольшая дорожная сумка. Ну все, прощай, дом родной. Она осторожно открыла входную дверь и также осторожно заперла ее за собой. Мать еще спит — суббота. И будить ее ни к чему. Они обе не умеют прощаться. Да и не на год же она уезжает, в конце концов, чтобы устраивать по этому поводу торжественные проводы.
На улице оказалось не так уж холодно. На мокром снегу темные пятна следов. Выпавший ночью снег таял, скорее всего, к полудню его уже и не будет. К полудню она будет далеко отсюда. Будет сидеть в самолете, который доставит ее в Рим. В Италии, наверное, тепло. Может быть не жарко, но однозначно, намного теплее, чем здесь у них.
— Привет! — крикнула Владу, расплываясь в улыбке.
Какой он все-таки! Приехал черт знает, откуда, задержался на два дня. И утром поднялся ни свет — ни заря, чтобы явиться к ее дому, чтобы только доехать с нею до аэропорта. Там ее уже ждали. Они действительно долго ехали на этом автобусе, прибыли впритык, вот-вот, начнется посадка.
Одной рукой Влад обнял ее за плечи, другой сжал ее ладонь.
— А может, ну ее эту поездку? — спросил внезапно, разглядывая ее пальцы.
— Это же совсем ненадолго, — пробормотала она, прижимаясь к нему теснее. — Ты же сам говоришь, что нельзя упускать возможности посмотреть Италию.
А главное, главное, как можно скорее оставить все плохое позади. Здесь все поутихнет и забудется к ее возвращению — и неудача с конкурсом красоты, и какое-то нелепое недоразумение, связанное с Лешкой и Лизой, на которое намекала Лазаревская. И Штырь окончательно останется за бортом ее жизни. Теперь она в это верила, потому что… потому что в ее жизни появился Влад.
— Девочки, девочки, хватит прощаться! — Руководитель группы Петр Петрович, невысокого роста, кругленький, лицом похожий на перекормленного младенца, за что одна из девушек, Карина прозвала его Петюней. Он уже давно прошел досмотр и с беспокойством посматривал в сторону Вероники из-за стойки, разделяющей зал на две половины. Она повертела головой. Почему «девочки»? А, вот в чем дело, не одну ее провожают. Неподалеку стояла Соня и тоже с парнем. Потом она увидела Татьяну и Карину.
Прошли досмотр.
Оглянувшись, она помахала Владу, оставшемуся за стойкой, в зале ожидания, и пошла сдавать чемодан в багаж. Получив посадочный талон, снова оглянулась и еще раз махнула рукой. Он тоже помахал в ответ. Вот и все. Вот и простились.
Когда они всей группой уселись напротив выхода на посадку, «Петюня», пересчитав их взглядом, наконец, успокоился. Вместе с помощником отошел к стойке в углу зала, а когда вернулся, видно было невооруженным глазом, что сильно повеселел.
— Ну, девчонки, признавайтесь, кто уже бывал за границей.
Оказалось, что никто.
— Никто? — удивился он. — Необстрелянный контингент, значит… Значит, вы не знаете еще, куда едете. Не знаете еще, что такое Италия. Италия это праздник, который всегда с тобой! — возвестил с улыбкой. — Когда я впервые попал в Венецию…
— По-моему он уже принял, — тихо произнесла сидевшая рядом с Вероникой Роза.
Глазки у Петра Петровича и в самом деле, подозрительно поблескивали. И некоторая развязность присутствовала, какой не было при первой встрече, когда он занимался документами. Тогда он был хмур и серьезен, не то что сейчас.
— Похоже, — кивнула Вероника. — Для храбрости, наверное. Может быть, он летать боится.
Она бы тоже сейчас не отказалась чего-нибудь выпить, для поднятия настроения. Чтобы притушить ноющее чувство, которое возникло после того, как они с Владом расстались там внизу.
— А говорят, в Италии зимой нечего делать, серость и мрак под проливным дождем, — сказала Роза.
— Не спорю, дождит! — живо обернулся в ее сторону Петр Петрович. — Но есть поговорка: даже скверная погода не портит Рима. И это правда! — поднял вверх указательный палец и помахал им в воздухе. — Когда я впервые попал на венецианский карнавал… я подумал, что попал в сказку! Хотя дело было как раз зимой, в феврале месяце. Венеция — это что-то. — Он прикрыл глазки и покачал головой, должно быть, припоминая город на воде.
Кто-то из девчонок не выдержал, прыснул. Петенька открыл глаза и с презрением взглянул в сторону насмешницы.
— Если кому-то из вас когда-нибудь посчастливится побывать в Венеции в феврале, вы увидите то, чего никогда в вашей жизни не видели! Да и не увидите в своем грязном Задрипанске… Тожественные шествия! Карнавальные костюмы! А какие маски! Жонглеры, вампиры, арлекины, коломбины… Десять дней сказки!
— Точно, пьяный, — нахмурилась Роза. — Может, он запойный? Запьет там, в Италии, что делать будем?
— Да ладно тебе каркать. Водой ледяной обольем, живо в себя придет, — пробормотала тощая девица в розовой искусственной шубке, имени которой Вероника не помнила.
Насколько Петюня был болтлив, настолько мрачен и неразговорчив был его помощник, который занимался костюмами, билетами, отелями и, вообще, всей материальной стороной турне. Сидел в стороне, посасывая пиво из банки.
Их было восемь девушек, у каждой свой танцевальный номер. Еще несколько человек должны были присоединиться к ним в столичном аэропорту, где предстояла пересадка на самолет итальянских авиалиний.
9
Лиза подняла голову с подушки и прислушалась. Показалось ей или действительно за стеной что-то упало? Поколебавшись, она все же встала, влезла в тапки, вышла в коридор. У соседней двери, остановилась и прислушалась. Какой-то легкий шум все же был. Может быть, постучать? Или не стоит? Середина ночи. Что если бабуля спит, и все это Лизе только мерещится? Может быть, шум донесся откуда-то с улицы? Тогда она только напрасно разбудит Елизавету Николаевну. Осторожно нажала на створку двери. К ее удивлению, та отворилась. Елизавета Николаевна не запирала дверь изнутри лишь тогда, когда неважно себя чувствовала. Значит, вечером ей уже было нехорошо. Лиза перешагнула порог и, отодвинув портьеру, заглянула внутрь. Свет уличного фонаря освещал сквозь окно комнату, и она сразу же увидела на полу что-то темное. Да она упала с кровати! Лиза быстро вернулась к двери, нашарила выключатель. Тусклая лампочка осветила старую мебель, несколько картин на стене. Небольшая ширма закрывала изголовье кровати. Около этой ширмы и лежала Елизавета Николаевна. Худое тело сотрясали конвульсии. Кое-как Лиза подняла ее снова на кровать.
Скорая помощь приехала только через час. Медсестра с усталым лицом сделала укол.
— Ничем больше, к сожалению, помочь мы не можем, — сказала врач, измерив давление во второй раз. Медсестра сложила сумку, и оба поднялись.
— Она же без сознания, — пролепетала Лиза, поняв, что остается снова одна. — Ей нужно в больницу обязательно.
— Гипертонический криз, — объяснил врач. — Она уже приходит в себя. Сейчас ей станет лучше. Понаблюдаете, если состояние все же ухудшится, еще раз вызовете скорую помощь. Но думаю, теперь вашей бабушке нужен только уход.
— Это не моя бабушка! Она живет одна! Я просто комнату у нее снимаю, — пыталась объяснить Лиза. — Случайно услышала, как она упала с кровати, вот и решила заглянуть. Ей нужно в больницу.
— Но показаний для этого нет. Давление упало.
— Что же мне делать? Я не могу за ней смотреть, у меня сессия!
— Мы тоже не можем ее забрать. Сообщите родственникам.
— Да у нее нет никого!
Врач утомленно вздохнула.
— Если утром не станет лучше, вызовите участкового врача, — терпеливо объяснила, — он скажет, что делать.
Эта врачиха хотела свалить неприятное дело на кого-то другого! Они ушли, а Лизе теперь, вот, сиди здесь до утра, а утром еще беги, участкового вызывай, потом жди его неизвестно сколько. Но не бросишь же человека без присмотра в таком состоянии. Просто безвыходное положение!
Посидев еще с полчаса на жестком, неудобном стуле, Лиза поняла, что долго ей не в таком положении не продержаться. Ночь без сна, а завтра такой трудный день. Надо хотя бы немного поспать. Оставлю обе двери открытыми, решила. Если что — услышу. Вернувшись в свою кровать, она укрылась одеялом и тут же провалилась в глубокий сон. Но внутренние часы разбудили ее очень рано. Вспомнив прошлую ночь, Л