ь к ней в гости прилетают молодые люди из Италии!
И Лариса решила, что на данный момент для нее важнее встретить Джованни, чем сидеть на консультации. Конечно, можно попросить папу, он не откажет, даст машину. Но тогда придется рассказать родителям и о визите иностранца, а этого делать никак нельзя до тех пор, пока она этого Джованни собственными глазами не увидит. Она уже рассказывала маме о Роберте. И что из этого вышло? Пшик. А мама до сих пор донимает ее вопросами, как дела и почему же он не едет? Нет уж, хотя это очень нелегко, Лариса будет молчать до последнего. Скажи отцу, он захочет еще и сам проехаться с нею в аэропорт. Но даже если и с шофером, все равно она не будет чувствовать себя с Джованни наедине. С первых минут встречи за ними будут наблюдать чьи-то любопытные глаза — сам ли отец сядет за руль или шофер поведет машину, все равно, это знакомые Ларисе люди. Будут встревать в разговор. Нет уж, в аэропорт она поедет одна. На обратном пути у нее будет время посмотреть на этого итальянца, поговорить с ним, прежде чем вводить неизвестного — ну, не совсем неизвестного, — человека в дом и знакомить со своею семьей.
Впрочем, был момент, когда она пожалела, что не попросила у отца машину. Самолет прилетал около двенадцати. Лариса вышла из дому в одиннадцать и, конечно же, времени не рассчитала. Что неудивительно — маршрутка то и дело останавливалась, то на остановках, то перед светофором. Быстрее, быстрее, мысленно подгоняла ее Лариса, но от этого быстрее они не двигались. Если бы у нее была своя машина! Пол универа уже давно на колесах, а она, Лариса, дочь если не очень богатого, то уж точно, очень не бедного человека, ездит и на занятия, и на разные встречи на общественном транспорте! Это кого хочешь достанет! Отец вроде бы не возражал, да, согласен, ей нужна машина, но дальше разговоров дело не шло. А вот времени съездить с нею в какой-нибудь автосалон, пока не нашлось. Не понять, или он действительно очень занят, или просто отговаривается занятостью, чтобы не ссориться с мамой. Которая очень не хочет видеть Ларису за рулем.
Джованни оказался немного другим, чем на фотографиях. Тем не менее, она его сразу узнала, как только он вышел в зал ожидания, таща за собой небольшой чемодан на колесиках. Одет был так себе. В короткой расстегнутой курточке, под которой виднелся какой-то невзрачный свитерок, в сильно потертых джинсах он мало напоминал заморского принца. Худой, длинноносый с большими черными глазами. Взгляд его перебегал с одного лица на другое, но на Ларисе почему-то не задержался. Не узнал. Она подавила вздох, улыбнулась как можно шире и шагнула ему навстречу.
— О! Лариса! — Узнал, наконец.
Вблизи глаза у него были еще красивее, чем казались издали. Таких мохнатых ресниц Лариса ни у одной знакомой девушки не видела. Еще он улыбался все время, показывая крепкие белые зубы, и эта улыбка делала его почти неотразимым.
Если случается любовь с первого взгляда, то здесь был именно тот случай. Именно с Ларисой и приключилось это несчастье. Когда добрались до гостиницы, где был забронирован для него номер, Лариса уже знала, что предложи Джованни прямо сейчас выйти за него замуж, она скажет да, — да! — не спрашивая, есть ли у него счет в банке и на что они будут жить. Когда они ехали в такси, начал падать снег. Это неожиданно привело Джованни в восторг. Как будто он никогда снега не видел…
Она помогла Джованни разместиться в гостинице, заполнила за него все нужные бланки, а потом отправилась домой, чтобы привести себя в порядок. Они договорились встретиться вечером.
13
Разговоры о Веронике и о ее участии в конкурсе потихоньку сошли на нет. У всех своя жизнь, которая намного важнее чужой. Да и не встречались почти, все сидели по своим норам, готовились к сессии. Лиза, как заведенная, день за днем топала по одному и тому же маршруту: факультет, столовая, библиотека. Ни одной консультации не пропустила. Больше всего Лизу общее языкознание тревожило, как она будет экзамен по нему сдавать? По пути домой — закупка продуктов. Вечером наскоро готовила ужин, варила что попроще — какую-нибудь кашу или картошку. Обязательно предлагала Елизавете Николаевне, хотя и знала наперед, что та откажется. Как заметила Лиза, она почти ничего не ела в эти дни. Ее маленькая кастрюлька была всегда чиста и пуста. Заморит же себя голодом старуха. Лиза осторожно намекнула, что в такое время организм нужно поддерживать, ему и так трудно, как-никак зима. Зима, — согласилась Елизавета Николаевна. — И, позвольте заметить, пост.
Перед самым Новым годом внезапно резко похолодало, выпал снег, и это сразу придало городу зимний и праздничный вид. На центральной площади высилась огромная елка, неподалеку от которой установили искусственный каток. Там целыми днями звучала музыка, бегали на коньках по кругу, вертелись и падали дети и подростки. Елки поменьше стояли и у цирка, и у театра, и во многих других местах. Ярко сияла реклама, в витринах магазинов горели праздничные гирлянды; опутанные цепочками светодиодов, светились в сумерках силуэты деревьев на центральной улице. Только Лизу это быстрое преображение грязного осеннего города в сказочно-зимний не особенно радовало. С тех пор как занятия кончились, они с Лешкой почти не виделись. Ей казалось, он избегает ее. Он больше не бывал на консультациях, и уж тем более, не ждал ее после сдачи зачета. Это и к лучшему. Встречать его, видеть его было по-прежнему больно. Время от времени снова накатывала обида. Предатель, предатель… за минуту удовольствия он предал все хорошее, что было между ними, а главное, то, что могло еще быть — их долгую и счастливую жизнь вместе. Глядя на предпраздничную суматоху в магазинах и на улицах, Лиза чувствовала себя еще более несчастной и покинутой. Люди покупают друг другу подарки, готовятся к празднику, а ей никто ничего не подарит — ну, разве что мама преподнесет что-нибудь вроде очередной пижамы, — и никто не пригласит ее на новогоднюю дискотеку. На факультетскую она, конечно, так и так пойдет, с Василисой и Машкиной, но там все свои, знакомые все рожи. А под новый год всегда хочется чего-то нового, незнакомого, еще неизведанного.
Когда чувство одиночества достигло почти вселенских масштабов, внезапно объявилась Таська. Вернулась, наконец-то из своего таинственного и долгого путешествия. Но на расспросы по телефону, где была, как отдохнула, отвечать отказалась. Все расскажу при встрече, сказала. Договорились увидеться в пиццерии на углу. Забежали туда на минутку, просидели два часа.
— Куртка новая. И ты загорела вроде бы, — неуверенно произнесла Лиза, разглядывая подругу, пока раздевались у вешалки. — И волосы покрасила…
— На солнце выгорели, — с довольной улыбкой поправила Таська.
— В Турцию ездила? — догадалась Лиза.
— Не в Турцию.
— На Красное море?
Таисия отрицательно помотала головой.
— Вот что, — сказала, жадно озирая витрину, — давай сначала поедим, я просто умираю от голода, а потом уже я все расскажу, ладно?
И ринулась к стойке — заказывать пиццу. В ожидании пиццы съели два салата с кальмарами и зеленью. Потом Таська решительно расправилась с большой пиццей, пока Лиза возилась с маленькой. Но и этого Таисии показалось мало, и она взяла еще немного жареной картошки, а к ней еще два каких-то экзотических салата. И только когда добрались до кофе с пирожными, Таська, наконец, почувствовала в себе достаточно сил, чтобы рассказать о своем отдыхе.
Оказалось, у Толика внезапно нарисовалась длительная командировка и куда! В Австралию, где сейчас самый разгар лета! Лиза тихо ахнула. Австралия! Представить себе невозможно — каждое утро, пока Анатолий был занят, Таисия валялась на пляже и купалась в море. Лиза покачала головой. Просто не верилось в этот холодный день, что сейчас где-то вовсю светит солнце, стоит жара и народ загорает.
— Жили в шикарной гостинице. На яхте катались. В рестораны каждый день ходили и один раз в театр, — перечислила Таисия подробности своего австралийского путешествия. — Ну, а ты здесь как?
— Что тут могло измениться? — пожала плечами Лиза. — Все по-прежнему.
— Ну, а семья эта, родичи бабулины, которые приезжали, что они решили делать? — поинтересовалась Таська.
— Да ничего не решили. Назад уехали. Сказали, будут думать, но пока, видимо, ничего не надумали. Молчат.
— Значит, забирать ее к себе не собираются, — сделала вывод Таисия, по рассеянности принимаясь за последнее, Лизино, пирожное.
— Она и сама не поедет, — сказала Лиза.
— А они сюда вряд ли переедут, из-за нее срываться с насиженного места не будут. Да и нет необходимости, — облизнула сладкие пальцы. — Теперь, когда ты их разыскала и собственными руками преподнесла им такой подарок, можно безо всякого беспокойства сидеть и ждать, когда он дозреет и сам упадет им в руки.
— Перестань, — поморщилась Лиза. — Это их дела.
— Ладно, — махнула рукой Таисия. — В самом деле, меня это не касается. А с Лешкой как? — перевела разговор.
— Никак, — кратко ответила Лиза.
— Значит, все и окончательно?
— Все и окончательно.
— Сильно же ты обиделась на него, — сочувственно произнесла Таська. — Простить не можешь.
— Дело же не в том, чтобы простить его или не простить. Тут другое, — попыталась Лиза облечь в слова свои смутные мысли. — Лешка, он, конечно, неплохой. Он хороший — тут же неуверенно поправила себя, — даже очень хороший, но, понимаешь, насколько он хороший, настолько и ненадежный. Если он сейчас себе позволил… развлечься, значит, такое вполне может и потом произойти. А потом еще и еще раз. А я на такие вещи не так, как ты, смотрю. Знаю, опять скажешь, что я несовременная и все такое-прочее. Но я себя изменить не могу. Если мы помиримся, я всегда, глядя на него, Веронику буду вспоминать, как он с ней… Я это точно знаю. И всегда подозревать буду, что где-то там на стороне у него имеется другая. Он может быть, и вправду в мастерской будет машины ремонтировать, а я буду думать, что… Да ладно, нечего об этом и говорить. Лучше об Австралии еще что-нибудь расскажи.