Похоже, что у этого парня только хобби агрессивное. Когда он заговорил, то сразу стал обычным молодым человеком, судя по речи, даже интеллигентным.
В комнате Вероники на полке лежал альбом, а на столе среди тетрадей с конспектами она увидела еще несколько снимков. С того самого дня рождения, поняла, на который она одевала этот парик, который, надо сказать, очень ей шел.
Она не видела раньше этих фотографий, и пока Влад перебирал их на кухонном столе, она тоже брала и один за другим рассматривала снимки. Яркая красивая девушка смотрела на нее из своей жизни, которая была почти неизвестна Людмиле. Как так получилось, что она почти ничего не знает о ней? Вероника жила в этом доме, каждый день они сталкивались на кухне, о чем-то говорили, но ничего, почти ничего не знали о жизни друг друга. Это было странно, нелепо, но это было так.
Когда парень ушел, Людмила еще некоторое время постояла у окна, глядя ему вслед, а потом тоже пошла одеваться. Половина девятого. Примут ли у нее заявление в милиции? С этим учреждением она дела не имела, не знала, как там работают. Ну уж, наверное, не по часам. Должны принять ее заявление.
Откуда был сделан этот звонок? Он давал надежду, и в то же время, неимоверно угнетал. Ее дочь удерживают силой в каком-то ужасном месте. Людмила старалась не думать, что там с ней делают. Думай, не думай, воображай себе ужасы или не воображай, ни ей, ни Веронике от этого легче не будет. А потому лучше не думать. Но как не думать? Все мысли только о ней, о Веронике.
Вернулась она совершенно обессиленная. Ей показалось, что в милиции с ней говорили пренебрежительно, слушали невнимательно. Но она не стала возмущаться. Завтра. Завтра она найдет кого-то, кто не на словах, а на деле примет меры. Она найдет к кому обратиться. У нее много влиятельных знакомых в этом городе. Чувствуя бесконечную усталость, Людмила прошла в спальню, кое-как переоделась и легла. Зима, авитаминоз, не хватает ультрафиолета. Надо больше бывать на свежем воздухе. Уснуть никак не получилось. Все мысли о Веронике. Почему ей досталась такая неспокойная дочь? Соседей взять, отец строитель, дома не бывает, мать домохозяйка полуграмотная, а дети какие! Сын на инженера выучился, а Наташке, хотя она пока еще студентка, уже аспирантуру прочат. И никто же этими детьми никогда особенно не занимался. А она в жертву дочери, можно сказать, всю свою жизнь принесла, а что получает взамен? Такое ощущение, что дочь явилась на этот свет, чтобы доставлять Людмиле одни неприятности.
Нет, винить Веронику за то, что она родилась, конечно, нельзя. В этом только себя можно винить. Только себя… Ох, будь тогда Людмила немного поопытнее, немного поосторожнее, совсем иначе сложилась бы ее жизнь. И откуда он взялся на ее голову?
В тот год стояла удивительно теплая и мягкая осень. Она только-только поступила. Еще взъерошенная после вступительных экзаменов, еще не совсем верившая в то, что стала студенткой и одновременно бесконечно этим гордясь, каждое утро шла на занятия. После обеда спешила в читальный зал. Но в тот день решила позаниматься на свежем воздухе. В читальном зале было прохладно и мрачновато, в общежитии непривычно шумно. А в университетском парке просто замечательно. Не только она наслаждалась чудесным солнечным днем, многие скамейки были заняты. По гравийной дорожке то и дело мимо проходили молодые люди. Студенты. Она тоже была студенткой.
Как оказался там он, непонятно. Потому что учился в торговом, а это далеко от университета.
Присел на другой конец скамейки. Искоса взглянул в ее сторону. Поинтересовался с улыбкой: что читаем? Разумеется, учебник, что же еще? Симпатичный, слегка конопатый парень с добродушным выражением на лице как-то сразу расположил ее к себе. Вероятно, она тоже ему понравилась, иначе он не предложил бы ей встретиться еще. В субботу у кафе «Огонек». Поесть мороженного, сходить в кино. Она согласилась. В кино они в тот раз не пошли. Гуляли по улицам города, разговаривали. И он снова назначил ей свидание, собираясь на которое она надела красивую импортную кофточку. У соседки по комнате одолжила. Кто же знал, что будет дождь! Их накрыл не просто дождь, а мгновенно обрушившийся на город сентябрьский ливень. Пока бежали к крытой остановке, вымокли до нитки. Когда уже стояли под спасительным навесом, он сказал, так, между прочим, глядя на ее насквозь промокшую блузку, что глупо торчать тут, когда совсем рядом — вон в том доме — он живет. Временно снимает у своего друга комнату, ждет, пока ему общежитие дадут. Почему бы не зайти и не обсушиться, не подождать, пока ливень закончится? Людмила посмотрела на свою юбку, облепившую ноги, на грязные босоножки. Вид далеко не праздничный. Но хуже всего было то, что она промочила чужую блузку. Надо бы привести ее в порядок, прежде чем вернуть хозяйке. Но удобно ли заявляться в чужую квартиру, вот так, с бухты-барахты? Как друг его посмотрит на то, что Игорь привел девушку? Игорь пожал плечами. Нормально посмотрит, если только он, конечно, дома. Чаем угостит. Даст полотенце вытереться… Хотя, возможно — возможно, что его и нет дома. Сегодня суббота, а по субботам он часто ездит с женой на дачу. Так он женат? Женат, у них и ребенок вот-вот появится. Узнав о жене, Людмила решительно замотала головой. Если друг еще мог посмотреть на грязную гостью сквозь пальцы, то его беременной жене такой визит вряд ли понравится. Да еще под вечер, когда ей наверняка хочется отдохнуть. Об этом и думать не стоит, почему-то загорячился Игорь. Жена у него добрая. Теща, та — да, настоящий бульдог, а жена хорошая, не в мамочку.
В квартире действительно никого не было.
Утром следующего дня Игорь проводил ее на остановку, поцеловал в щечку, и сказал, что будет ждать вечером в парке. Что они должны посмотреть все-таки этот популярный испанский фильм про любовь. Но — не пришел. Она прошла всю центральную улицу, не пропустив ни одного телефона-автомата. Но на той стороне никто не брал трубку. Промаявшись пару дней, она поехала к нему на квартиру. С бьющимся сердцем нажала кнопку звонка, потом еще раз. И еще. «Чего трезвонить-то попусту, нету их, — сказала недовольно женщина, выходя из квартиры напротив. — На даче они все». «Все?» — глупо переспросила Людмила. «Все, — подтвердила соседка, — Алевтина с матерью еще неделю назад уехали, яблоки собирать, а муж Алькин, Игорь, позавчера, кажись». Игорь. Муж Альки. Голова у Людмилы слегка закружилась. Значит, это его квартира, а не квартира его друга, как он говорил, объясняя присутствие женских вещей повсюду, предупреждая, чтобы она ничего не трогала. «А вы не из женской консультации будете? Может, передать чего?» — спросила уже вслед соседка. «Нет-нет, спасибо, я позже зайду», — бодрым голосом откликнулась Людмила, спускаясь вниз на ватных ногах. Сама виновата. Сама, твердила себе сквозь слезы, блуждая по улицам, идя, куда глаза глядят.
Много раз потом Людмила спрашивала себя, почему она согласилась пойти в незнакомую квартиру с практически незнакомым человеком? Наивная была. Доверчивая. Тогда ей и в голову не могло прийти, что кто-то умело и вполне сознательно использует ее. Она видела лишь внешнюю сторону всего этого и была благодарна Игорю за заботу. В самом деле, почему бы и не привести себя в более-менее нормальное состояние, прежде чем возвращаться в общежитие?
Он внушал доверие — такой симпатичный, такой открытый, простой. Одним словом, свой брат, студент. Откуда ей было знать, что это была всего лишь маска, и за нею скрывался совсем другой человек, негодяй, который бессовестно воспользовался ее молодой глупостью.
Мимолетное знакомство принесло не только разочарование в мужчинах. Через какое-то время она поняла, что её ждут куда более крупные неприятности.
«И что ты такое говоришь, деточка? — женщина в белом халате стянула резиновые перчатки и стала мыть руки. — Четвертый месяц беременности, какой аборт?»
Ну, не жестокая ли расплата за одну-единственную ночь! Людмила разрыдалась. «Он женат, — захлебываясь слезами, бормотала она. — Может быть, можно еще как-нибудь? Ну, пожалуйста, пожалуйста!» «Хватит тут слезы лить! — рассердилась врачиха. — Думать головой надо, прежде чем с женатыми связываться. Иди домой, расскажи все родителям, не выгонят». Но бросив взгляд на залитое слезами лицо, смягчилась вдруг, отложила ручку, которой начала заполнять какой-то формуляр, и произнесла совсем другим тоном: «Вот что я тебе скажу — дети, они в молодости часто непрошенными являются, но через время оказывается вдруг, что и нет у тебя никого дороже на этом свете. Поверь старой тетке». Но Людмила едва слышала обращенные к ней слова. Она лихорадочно искала выход из создавшегося положения.
Что если еще раз встретиться с Игорем? Неизвестно откуда явилась вдруг, затеплилась внутри тайная, абсурдная надежда, что все это лишь недоразумение. Просто хозяина квартиры тоже зовут Игорем, и что это тот, другой Игорь уехал тогда с женой на дачу. А «ее» Игорь действительно лишь комнату снимает в этой квартире. И, возможно, «ее» Игорь искал ее тогда, но не нашел. Она как-то вдруг забыла, что никто не отвечал на ее звонки, об унижении забыла, которое испытала, стоя перед закрытой дверью.
Она его все же нашла.
Нет, она не стала звонить в ту дверь снова, просто стояла во дворе под старой липой с бьющимся сердцем, и дождалась-таки момента, когда он возвращался домой. Но на этот раз «ее» Игорь ничем не напоминал того простого и открытого парня, с которым она познакомилась в парке. Откровенно нервничая и поглядывая то на часы, то на окна, сказал, что очень спешит. «Я беременна», едва удерживаясь от слез, пробормотала она. Он поднял на нее изумленные глаза. «Ты, что, ничего другого придумать не могла? Пришла меня шантажировать?!» «Нет, я и вправду…» «Слушай, — нетерпеливо перебил он ее, — не надо мне вешать лапшу на уши! От одного раза никогда не беременеют, понятно? И потом, я же тебя в кровать силой не тащил? Не тащил. Ты сама ко мне пришла, верно? Мы прекрасно провели время, так? И я тебе ничего такого, в смысле женитьбы, не обещал, верно? Не ходи сюда больше и не карауль меня. У меня жена и ребенок. Так что продолжения не будет!». И, обойдя ее, скрылся в подъезде.