о выбирать не приходится. Серафимыч сделал паузу, но, к счастью, не прицепился. Пронесло. Проводив Веронику недовольным взглядом, снова начал мерить свободное пространство аудитории своими длинными кривыми ногами и вещать противным скрипучим голосом. Вероника быстренько достала тетрадь и ручку и застрочила как завзятая отличница, время от времени вскидывая голову и глядя преданными глазами на препода-зануду. Серафимыч все видел, все замечал, все помнил. Просто поразительная память у него была для его возраста.
Прозвенел звонок. Наконец-то! Перерыв. Хорошо, что следующая лекция в этой же аудитории, не надо нестись, сломя голову, куда-то еще. Вероника попросила у Ларисы начало лекции. Лазаревская человек отзывчивый, без слов подвинула к ней свою тетрадку. Ого, целых две страницы! Сильно же Вероника припоздала.
— Слушай, а можно я просто отксерю? — В самом деле, чего пыхтеть, когда внизу, в холле ксерокс стоит? — А потом я в буфет. Может, тебе чего-нибудь принести? — Услуга за услугу.
— Очередь займи, — кивнула Лариса. — Я книги в читальный зал отнесу и подойду.
— Ладненько, — торопливо поднялась и Вероника.
У ксерокса топталось несколько человек — не одна она такая умная. Ладно, сюда можно и позже подойти, сейчас для нее важнее буфет, если не поспешить, то и там будет полно народу — большая перемена. А Вероника позавтракать не успела, и если сейчас не перекусить, еще одну пару высидеть будет трудно.
Когда она, взяв чашку кофе и бутерброд, стала выискивать свободное место за столиками, в хвосте очереди увидела вдруг Петровых и Лешку. Нет, чтобы подойти к ней, разве она не пропустила бы их вперед?! Лариску пропустила, пропустила бы и их. Так все делают, но эти Петровы такие правильные, черт бы их побрал. Непонятно почему, но Петровы ее раздражали, хотя она с ними никогда особенно и не общалась. Прямо не муж и жена, а близнецы-братья. Оба тощие, и одеваются как-то одинаково. На Женьке часто можно видеть футболку или свитер Андрея. Или это ее футболки и свитера на нем? Одежда их, видите ли, не интересует, они выше этого. Все в какой-то беготне по выставкам и литературным вечерам. Оба пишут что-то. А Женька еще и стихи собственного сочинения на гитаре исполняет… Интеллектуалы среднего пола. В ней никакой женственности, а в нем почти не чувствуется мужского начала, так, непонятное что-то. И у обоих — полное отсутствие вкуса.
Вероника уселась за столик у двери.
— Ну, наконец-то! Я тебя с утра ищу, — держа в одной руке чашку, в другой тарелочку с двумя пирожными, к ней спешила Полина. — Привет!
— Привет, — откликнулась Вероника.
Петухова с отделения английского языка. В прошлом году они с Полиной педпрактику проходили в одной школе, в одних и тех же классах, с тех пор и подружились. Сначала всегда слегка восторженная Полина показалась Веронике глуповатой, но потом, чем больше она ее узнавала, тем больше к ней привязывалась. На сегодняшний день не было в окружении Вероники другого человека, на которого можно было бы так стопроцентно положиться, как на Петухову. Полина всегда была готова помочь. Причем бескорыстно, что редкость по нынешним временам. Чуткая, она с ходу улавливала малейшие колебания в настроении подруги. А еще Полина разбиралась в искусстве и музыке. Читала куда больше, чем Вероника, и всегда могла подсказать что-то дельное по предметам, казалось бы, далеким от ее иностранных языков.
— Есть новость, — усаживаясь рядом, сказала Полина. — В начале октября в городской филармонии будет концерт. Приезжает один довольно известный скрипач.
— Ну и что это за новость? — пожала плечами Вероника, глядя на Полинины пирожные и сожалея, что взяла к кофе всего один, пусть и большой, бутерброд. — Бархатный сезон, все эти певцы и музыканты за деньгами стаями на юг летят. И все известные…
— Этот не из той стаи. Звание лауреата международных конкурсов кому попало, если хочешь знать, не дают. И имя у него действительно известное — ну, для тех, кто любит настоящую музыку.
— Ой, да тоска зеленая вся эта классика, прошлый век.
— Ну для невежд — однозначно, — усмехнулась Полина. — Но для меня это кое-что значит.
Ну еще бы! Петухова музыкальную школу с отличием закончила, по классу фортепьяно. До сих пор разучивает какие-то музыкальные опусы по выходным. Когда только время находит?
— Извини, — вздохнула Вероника. — Я сегодня как-то совсем не в себе.
— С чего это? — Петухова тут же простила Веронике враждебный выпад против дорогой ее сердцу классики.
Вероника вздохнула. Даже Полине она не все могла рассказать. Слишком уж благополучной была Петухова. Полина пристально вгляделась в лицо подруги, потом внезапно округлила глаза.
— Что-то ты очень бледная. Ты, это, — наклонившись над столом, перешла на шепот, — случайно не подзалетела от своего доктора?
— Этого мне только не хватало, — поежилась Вероника и, от греха подальше, вернулась к первоначальной теме разговора. — Так что там в филармонии, ты говоришь, намечается?
— Скрипач, из Москвы, — тут же оживилась Полина. — Дает всего один концерт. Борис считает, это просто событие. Никак нельзя пропустить. Борик с ним знаком.
Полина с прошлого Нового года встречалась с Борькой-бородачем, который играл в городском оркестре, и, по словам Полины, неплохо подрабатывал на всяких свадьбах-похоронах. Похоже, в отношении Петуховой был настроен серьезно. Впрочем, неудивительно. Тридцать с большим хвостом, лысина уже намечается и язва желудка. Самое время обзаводиться женой, детьми и домашними обедами. Да и Петуховой не восемнадцать, а двадцать пять. Тоже девушка созрела, готова хоть за телеграфный столб замуж выйти, только бы поскорее. Впрочем, тут же одернула себя Вероника, ей ли осуждать Полину, а особенно сейчас? Если кому и приспичило, кому действительно «уж замуж невтерпеж», так это именно ей, Веронике. Муж ей нужен куда больше, чем Петуховой. Вот-вот вернется Штырь. Он не оставит ее в покое, если у нее не будет прикрытия. Она поежилась. Что не укрылось от Полины.
— Похоже, тебя знобит, — озабоченно произнесла она. — У тебя нет температуры?
— Неприятности у меня, — вырвалось у Вероники помимо воли.
— Жена узнала, что вы встречаетесь? Скандал ему устроила? — всполошилась Петухова и покачала головой. — Говорила тебе, не связывайся с женатиками!
— Да нет, ничего она не узнала. И скандалов не устраивала…
Потому что, скорее всего, знает о похождениях мужа, но молчит. Может быть, ее даже устраивает такое положение вещей. Но эти мысли не для уха Петуховой.
— Тогда что за неприятности? — не успокаивалась Полина. — Просто поссорились?
— Нет, — Вероника уже жалеет, что не сдержалась. Полине ничего такого говорить нельзя. Она слишком отзывчивая, слишком. Это у них семейное качество, медом не корми, дай кого-нибудь пожалеть или спасти. Но в ее ближайшем окружении личностей, подобных Штырю не водится, и никогда не водилось, так что вряд ли она может чем-то помочь Веронике. — Говорю же, там все, как обычно. Вчера, вот, была с ним на дежурстве.
— Под видом новенькой медсестры? — пошутила Полина. — Ну, и как?
— Как всегда.
Полина старается не показывать излишней заинтересованности, хотя по глазам видно, что ей очень хочется знать подробности. Но поняв по затянувшейся паузе, что сегодня Вероника вдаваться в детали своего очередного свидания не настроена, начинает рассказывать о своем Борьке. Вчера они смотрели новый фильм, а потом немного посидели в кафе.
— Опять в «стекляшке»? Хотя бы раз в ресторан тебя пригласил, — с укоризной говорит Вероника.
Хотя ей-то меньше всего стоит критиковать Бориса. Ее даже в «стекляшку» сейчас не приглашают, предлагают в основном встречи под покровом ночи. Да, что-то не везет им с Петуховой. У Вероники ничего кроме постели, а у Полины — наоборот, затяжной, вялотекущий период старомодных ухаживаний. Как это, там, в классической музыке называется? Прелюдия? Другими словами — трусливая осторожность. Вероника этого Борика насквозь видела. Скупой, судя по ромашковым букетикам. Расчетливый, судя по тому как долго приглядывается к Полине. И, возможно, не к ней одной. Полина рассказывала, что его «просто преследует одна сумасшедшая меломанка», с которой Боря имел неосторожность познакомиться на каком-то вечере. Названивает, встречает его после концертов. «Представь, с цветами!» — возмущается Полина. Одним словом, пытается познакомиться поближе, хотя Борис никакого повода для этого не давал. Ну да, он такой, весь из себя положительный, мысленно усмехнулась Вероника. А сам, возможно, то же самое говорит своей «меломанке» о Полине… Тянет резину, взвешивает, на ком выгоднее жениться. Хотя сам что из себя представляет? Даже не бизнесмен средней руки, а всего лишь музыкантишка заштатного оркестра. И со здоровьем проблемы.
— Я его вчера с родителями познакомила, — вдруг сообщает Петухова, принимаясь за второе пирожное.
Остатки Вероникиного бутерброда застывают в воздухе. Похоже, чаша весов склонилась-таки в пользу Петуховой! Полина улыбается, довольная эффектом, какой произвела на Веронику новость.
— И? — Неужели дело дошло до предложения руки и сердца?
— Моим понравился.
Ага, пока не дошло.
— Как ты думаешь, можно теперь завязать с ним более близкие отношения? — спрашивает внезапно Полина.
И хотя Веронике отлично известно, что Борис еще не лишил подругу невинности, она делает большие глаза. Столько времени вместе и еще до сих пор ничего не было?!
Полина слегка краснеет.
— Он же интеллигентный человек.
Понятно. Боится последствий.
— И где же вы собираетесь встречаться? — интересуется Вероника.
— Как где? — с упреком смотрит Полина. — Я же тебе говорила, что у него квартира в Цветочном переулке. Однокомнатная.
Вероника, в свою очередь, смотрит на Полину, поражаясь ее наивности. Раз квартира имеется, а до постели дело так не дошло, значит, там, в этой постели, он спит с кем-то другим, с той же сумасшедшей меломанкой, например. А Полину все это время держал про запас, размышляя, что с ней делать — расстаться, в конце концов, или, наоборот, жениться?