— Муууу!..
— Домой на побывку слетать, оно, конечно, дело хорошее. Но мы из-за сегодняшних приключений, считай, весь свой выходной на них и профукали. А граф просил с квестом ускориться. Так что…
— Муууу?..
— Да, разумеется, мне тоже страсть как охота дома побывать. Но я ж те объясняю… Э-э, бро, ты че удууумааа-ААА!..
Сорвавшийся вдруг в крутое пике Зараза энергично заработал крыльями и стрелой понесся вдогонку за очередным перелетным косяком, появившемся ниже параллельным с нами курсом. Но если в предыдущий раз, даже крепко обнимая из-за встречного ветра его шею, я едва с нее не сорвался, то сейчас, расслабившись из-за действия защитной техники, разумеется, не удержался и сорвался с резко ухнувшего вниз летуна.
И с отчаянным воплем ужаса полетел вниз с километровой высоты, наблюдая за неумолимо приближающимися полем.
Эти секунды свободного падения навсегда врезались в мою память. Я окончательно уже смирился с мыслью, что сейчас неминуемо разобьюсь, и даже не сразу сообразил, что произошло, когда примерно в полусотне метров от земли оказался вдруг подхваченным неожиданной широкой лентой страховки, до хруста ребер стянувшей мне грудь, и подбросившей за подмышки меня обратно вверх.
А потом я неуклюже плюхнулся на шейные роговые пластины пита и, проигнорив вспышку боли в раздавленных яйцах, разразился истерическим хохотом…
Очухавшись от шока, я понял, что той спасительной широкой лентой, выдернувшей меня на последней секунде из лап костлявой, оказался заразин язык. Но вот как совершивший этот трюк питомец смог одновременно удержать в пасти еще и туши пойманных уток? На этот вопрос у меня до сих пор нет разумного объяснения. Меж тем, характерный хруст птичьих костей, перемалываемых крепкими челюстями по новой набирающего высоту питомца, сидя на его шее, я слышал очень отчетливо.
— Охотник, блин, — пропыхтел я, устраиваясь на жестком сиденье поудобнее. — Чуть не угробил хозяина своего, засранец. Нужно сбрую какую-нибудь сюда, на шею тебе, наладить. А то, ежели не успеешь в другой раз подхватить… И этот следующий раз, чую, стопудово не за горами…
— Муууу!.. — взревел возмущенно проглотивший добычу питомец.
— Да верю я, верю, что ты быстрый. Но с упряжью летать на тебе мне будет все же поспокойнее.
— Муууу?..
— Куда летим?.. Да давай уже следуй дальше по намеченному маршруту.
— Муууу?..
— Мало ли, что я говорил. А вот сейчас передумал. Надо упряжь тебе наладить, а мне стресс снять. Дом для этого — самое оно.
— Муууу!..
— Да не ошейник собачий я на тебя надеть собрался, а упряжь.
— Муууу!..
— Повозмущайся еще тут у меня, умник!.. Скажи лучше: долго нам еще до дома-то лететь?
— Муууу?..
— А кто знает?
— Муууу!..
— Половину расстояния уже примерно пролетели? Лихо, однако. Пешкодралом бы часов восемь добирались.
— Муууу!..
— Ну да от скромности ты точно не помрешь.
— Муууу!..
— Лети, давай, не отвлекайся!
— Муууу!..
Интерлюдия 6
Интерлюдия 6
(Переписка в закрытом чате)
— Белан, танцуй! Я выторговал для тебя трое суток перемирия.
— Чего?
— Князь, не тупи, а! С верховным орков я договорился, что следующие семьдесят два часа ни одна подконтрольная погонщикам тварь изнанки не отправится штурмовать стены твоего стольного града.
— Илья, но как?
— Скажем так: я продал верховному крайне ценную для погонщиков вещицу. Ценой за которую и стали три дня вашего перемирия.
— Что за вещица-то, интриган? Откуда она у тебя взялась? Сам понимаешь, сейчас любой рычаг воздействия на серожопых для меня на вес золота. Потому, не томи, рассказывай!
— Не могу рассказать. Связан игровой клятвой о неразглашении.
— Ну хоть намекни.
— Дениске спасибо скажи. Союзник вещицу эту, по незнанию, случайно сегодня утром добыл, и система закрыла на данное происшествие глаза. Я, как узнал, тут же забрал у него находку и предложил выкупить верховному… Вот как-то так, в общих чертах, дело у нас и сладилось.
— Теперь понятно: почему сегодня ни одного алтаря не было очищено от скверны Изнанки.
— Над этой проблемой, кстати, я тоже поработал. И гарантирую, что уже в ближайшие часы скорость освобождения алтарей на захваченной тварями территории княжества возрастет многократно.
— Ишь ты. А этот фокус провернуть как тебе удалось? Или тоже страшная тайна?
— Нет здесь никакой тайны. Все просто: вложился в алхимию, и приобрел на аукционе для союзника ПТУ.
— Стесняюсь спросить: а о побочке с этого дерьма ты парнишку предупредил?
— Не было необходимости. Он пилюлю питу своему скормил, у которого ситуация была безвыходная. Ну а я со стороны потом, как водится, мутацию проконтролировал, и удостоверился, что без вычурной побочки на сей раз обошлось.
— Фартовый у тебя союзник, граф.
— Согласен.
— Я так понимаю, проблемы пита как-то связаны с добычей загадочной вещицы?
— Догадливый.
— Может, хоть с этой стороны приоткроешь завесу тайны?
— Поверь, князь, тебе этот рычаг воздействия на погонщиков не подойдет точно. Там вся фишка в том, что союзник мой, в силу неопытности, не ведал, что творит. А если б совершил подобное со знанием дела целенаправленно, то, вместо полезного рычага воздействия на орков, огреб бы от системы лишь тучу крайне паршивых дебафов.
— Ну нет, так нет… Трое суток, значит, для меня выторговал?
— Да. И настоятельно советую тебе, князь, немедленно начинать укреплять стены. Потому как штурм через три дня, уверен, возобновится адский.
— Это-то понятно, граф. Но чего тут всего за три дня успеешь укрепить? За счет разобранных городских домов удастся от силы на пару-тройку метров стены нарастить…
— Было б желание, князь… На имперском аукционе, напоминаю, представлен богатейший выбор защитных артефактов, закладка которых в стену превращает даже дырявый забор в неприступную цитадель.
— Граф, да там цены такие, что мне все земли свои барыгам заложить придется!
— А у тебя, Белан, выбор-то небогат. Либо, влезаешь в долги, укрепляешься, сдерживаешь яростный натиск ведомых погонщиками тварей, спасаешь княжество, а когда война закончится, продав уцелевшие артефакты, частично гасишь задолженность, и выплачиваешь остальное потом энное количество лет. Либо через три дня скопившаяся под рукой орков лавина тварей изнанки захлестывает за стены стольного града, уничтожает твой последний оплот, и окраинное княжество Белгородское, прекратив свое существование, присоединяется к потусторонним землям бескрайней пустоши. С твоим одиннадцатым уровнем отбиться от тварей и сбежать из оскверненных земель, разумеется, удастся. Но навешанные потом системой дебафы, сам понимаешь, поставят крест на дальнейшем развитии. Вот и выбирай кем лучше стать: должником или инвалидом?
— Утешил, блин.
— Да полно плакаться, князь. Не поверю, что за годы правления тебе не удалось скопить приличного капитала на черный день. Не жмись, Белан, тряхни мошной и, глядишь, без закладных с закупкой защитных артефактов управишься.
— Ладно, разберусь… В любом случае, спасибо за трехдневную передышку, Илья.
— Удачи, князь.
Глава 25
Глава 25
— Ооо, барин, только не убирайте руку! Вот так, еще раз, пожалуйста!..
— Да, ба-рин! Да! Да! Да!..
— Барин, вы самый лучший, я обожаю вас!.. — три женских голоса, сливаясь в ахи-охающую какофонию, одновременно услаждали мой слух, пока, энергично двигая тазобедренной частью, я самозабвенно таранил лоно одной из них, и руками в параллель с удовольствием жамкал сиськи, подставляемые с обеих сторон подружками извивающейся подо мной любовницы.
Нет-нет, не спешите записывать меня в извращенцы. Так-то я к своей Ваське на обещанную ночевку приехал (пардон, прилетел). А эта проказница сама устроила для меня такой вот незабываемый сюрприз, затащив к нам в постель еще пару симпатичных подружек: Красу и Власу. Аргументировав сей неожиданный подгон тем, что такому неутомимому мужчине… — цитирую дословно, — … одной девушки на целую ночь будет слишком мало.
Обе Васькины протеже оказались просто красавицами. К тому же встретили они нас в спальне уже в неглиже, робко переминающимися у края огромной кровати. Учитывая же мое недельное воздержание, решение по предложенным для постельных утех помощницам я принимал уже, как в тумане, ни разу не головой, а тем, что гораздо ниже, вздыбившись бугром, норовило натурально порвать штаны. Как следствие, я тупо сграбастал всех трех девок в охапку и, под их дружный довольный визг, рухнул с добычей на расстеленную пуховую перину.
Позже, расспросив Василису наедине, удалось выяснить и вторую, более прагматичную причину появления ее подружек в нашей кровати. Оказалось, что воскресающие на алтаре люди… Ах да, сперва ведь необходимо пояснить, что моя догадка, о каком-то читерском возрождении перебитого тварями изнанки населения княжества, оказалась точной на все сто. Игровые законы центрального мира давали девяностопроцентный шанс на возрождение всем жертвам опустошительного нашествия орд тварей изнанки. Причем, это касалось не только людей, но и сожранных тварями изнанки домашних животных. Лишь десять процентов об общего числа жертв кровавого нашествия орды умирали без шанса на возрождение, остальные получали шанс на повторную жизнь, при наличии, разумеется, в разоренном супостатами поселении очищенного от скверны Изнанки алтаря. Проще говоря: возрождение людей и животных в княжестве происходило как раз-таки на алтарях, отбитых у стражей, и очищенных первичным воскрешением призванного игрой героя-освободителя — то бишь заходом через алтарь в хранилище с последующим выходом (типа воскрешением) из алтаря обратно в центральный мир.
Так вот, воскресающие на алтаре люди возвращались в центральный мир с частично заблокированной памятью и обнуленным до текущего уровня развития