Товарищи настолько обезумели, что часть бросилась в атаку. Храбрецы? Пулемётчики не выдержали и открыли огонь. Ну, всё сюрприз не удался. Да и не получилось бы его. Ляхи разбегались. Причём, большая часть кинулась в реку. Река Верещица была, может, и не широка, но глубина доходила до трёх метров, в броне или кольчуге, с пищалью перейти её по дну разве что можно. Плавать в семнадцатом веке умеют только в Вершилово. А ещё паника и давка. Ну, и лошади. Казаки-то всей массой ломанулись тоже туда. Не наши казаки, а панцерники. Что ж, поможем панам.
- Марк, твоя очередь, вся добыча ваша, - хлопнул Пётр по плечу стоящего с открытым ртом рядом гетмана Пётр.
«Сарынь на кичку» никто не кричал, кричали, кто что хотел, в целом получался просто хрип. Пётр уже узнал, что этот клич больше выдумка режиссёров и писателей. Выражение это существовало, но только у волжских разбойников, ушкуйников. На самом деле клич «Сарынь на кичку» - приказ волжских разбойников, завладевших судном, - означал: «Бурлаки на нос судна!», «Бурлаки, на нос, прочь». Сарынь от слова сор произошло, здесь означало беднота. Это кричали, чтобы при захвате судна ушкуйниками, не пострадали гребцы, чаще всего нанимаемые из самой бедноты, а то и рабов. Одним словом, пираты «просили» некомбатантов не мешаться. Нужно будет переговорить с казачьей старшиной, пусть «Ура» кричат.
- Ян, - обратился князь Пожарский к полковнику, - Давай рейтар на коней и нужно попытаться догнать полк, что на север драпанул. Только сильно не увлекайтесь. Дальше пяти километров не преследуйте и в засаду не попадите.
Перебрались на другой берег всего несколько сотен. Большая часть сдалась. Вот и замечательно. Теперь будет кому дороги строить. Два дня ушло на делёж добычи казаками и организацию прокорма и транспортировки в тыл пленных. Теперь у каждого сечевика была броня и почти у каждого пистолет, Пищали и мушкеты Пётр забрал себе, как оружие для вершиловцев они ни чего не стоили. Нужны были только стволы. Из них можно будет и ружья делать и перегонные аппараты.
Городок сдался без боя. Местные русины или лемки подняли мятеж и открыли ворота. Пётр согнал всех ляхов мужского пола на площадь и приказал, собирать вещи и готовить семьи для переезда на Урал. Всего чуть больше сотни семей получилось. Что ж, скоро такими темпами Урал и правда заговорит по-польски.
Событие сорок девятое
Королевский титул на латыни писался так: Vladislaus Quartus Dei gratia rex Poloniae, magnus dux Lithuaniae, Russiae, Prussiae, Masoviae, Samogitiae, Livoniaeque, necnon Suecorum, Gothorum Vandalorumque haereditarius rex, electus magnus dux Moschoviae.
Русский перевод был следующим: Владислав IV, милостью Божьей король польский, великий князь литовский, русский, прусский, мазовецкий, самогитский, ливонский, а также наследный король шведов, готов, вендов, избранный великий князь московский.
Сейм в Варшаве, после отречения отца от престола и отъезда в Париж, почти единогласно выбрал новым королём Речи Посполитой королевича Владислава. Обстановка способствовала. Со всех сторон наступали москали. На юге они уже почти до Кракова добрались, а на севере перешли в нескольких местах Западную Двину или Даугаву и продвигались к Вильно. На западе небольшой отряд, состоявший всего из 600 всадников, предателя Великого герцога Курляндии и Семигалии Фридриха Кеттлера овладел Палангой и лишил Речь Посполитую последнего выхода к морю. Оставалась, правда ещё вассальное герцогство Пруссия, но после всех этих событий, курфюрст Бранденбурга Георг Вильгельм, и так практически владеющий герцогством, обязательно укрепит там свою власть. Оставалось от огромной державы только коронные земли. Пора было бить в набат.
Известия о новом вторжении москалей и восстании черкесов запорожских застало Владислава в Пизе. В конце весны прошлого 1624 года Владислав под именем простого польского дворянина Снопковского вместе со свитой отправился в путешествие по Европе. Выехали из Варшавы 17 мая 1624 года. Сейм и король выделили на поездку 180 тысяч дукатов, Владислава сопровождали около 50 особ, в том числе и высокопоставленных: канцлер литовский Альбрехт Станислав Радзивилл, Адам Казановский, Стефан Пац, ведший путевой дневник (диариуш). Первую большую остановку сделали только в Мюнхене. На севере империи шла война, и любоваться природой Богемии и Баварии не очень-то и хотелось. В Мюнхене же было относительно спокойно, и там герцогом был Максимилиан I, к тому же он ещё и, получив верхний Пфальц, стал и курфюрстом Пфальца.
Долго задерживаться в немецком княжестве Владислав не стал и отправился в Брюссель к родственникам. Дядюшка - штатгальтер Испанских Нидерландов умер ещё три года назад, но тётушка заняла его место.
Изабелла-Клара-Евгения, одетая, в связи с вдовством, как монахиня кармелитка встречала Владислава по высшему разряду. Шестого сентября он въехал в Брюссель с колокольным звоном и выстрелами в воздух.
Правда, произошёл досадный случай: по дороге ко дворцу шпага одного из ехавших рядом с каретой испанцев случайно пробила стенку и ранила Владислава - неопасно, но болезненно. Он этот случай скрыл, дабы не портить праздник и избавить незадачливого провожатого от незаслуженно строгого наказания.
Его поселили в покоях, украшенных картинами Рубенса, Брейгеля и других известных живописцев. Прислуживать ему пытались по испанскому обычаю, стоя на коленях, "как перед Богом каким", но королевич активно этому сопротивлялся. Восьмого сентября в честь высокого гостя танцевали балет 12 кавалеров и 12 дам. После двух недель роскошных пиров и танцев, посещений монастырей и костёлов Брюсселя Владислав уехал в Антверпен, где посетил верфи и монетный двор.
А уже 26 сентября 1624 года польский кортеж дворянина Снопковского был под Бредой - голландской крепостью, осаждавшейся армией генерала дона Амбрóджо Спи́нола-Дóрия, 1-го маркиза де Лос-Бальбасес, 1-го герцога Сеста, или Амброзио Спинолы. Владислав с большим интересом осмотрел осадные укрепления и даже пытался давать советы. Поскольку рана на ноге открылась из-за ходьбы, королевичу пришлось вернуться в Брюссель для лечения, но это не мешало Стефану Пацу написать в диариуше: "Участвовал в осаде Бреды".
Подлечив многострадальную ногу, королевич отправился дальше. По плану, составленному ещё в Варшаве, из Нидерландов поляки должны были отправиться в Париж, но оказалось, что момент был неудачный: как раз летом 1624 года Франция заключила в Компьене союз с голландцами против Габсбургов и фактически вступила в войну. Так что Владиславу пришлось сразу отправляться в Италию, по "испанской дороге".
В Риме Владислав получил благословение от папы Урбана VIII на борьбу с османами. Большое впечатление на принца произвели флорентийская опера и генуэзская и венецианская верфи. В Пизе ему показали макет морского сражения. На Владислава это произвело сильное впечатление, и он решил, что, став королём, приложит все силы, дабы создать собственный сильный польский флот. Здесь в Пизе его и застало письмо от отца с известием о подлом нападении московитов. Пришлось бросать все дела и срочно возвращаться.
Через Венецию и Вену посольство поспешило домой. И успело как раз ко времени отречения Сигизмунда от престола Речи Посполитой. Отец лишь с призрачной шведской короной не пожелал расстаться. Сейчас перечитывая на бумаге свой титул, новый король горько усмехнулся. Король Польский – да. Великий князь литовский – можно попытаться часть Литвы оставить за собой. Великий князь русский – вся Подолия и практически все низовые земли вместе с Киевом захвачены москалямя, не просто будет их отбить. Там православное русское население, и там князь Пожарский. Пруссия, Курляндия, Симегалия, Ливония, все эти территории в руках врагов, ну, может курфюрст Бранденбурга не совсем враг.
Как вернуть земли? Матка Боска помоги Речи Посполитой!
Событие пятидесятое
Дон Амбрóджо Спи́нола-Дóрия отметил своё пятидесятишестилетие в дороге. Проклятый граф-герцог Оливарес не дал ему времени насладиться заслуженным триумфом после взятия Бреды.
Приказ о возвращении в Испанию застал генуэзца в Брюсселе на балу, что давала в его честь штатгальтер Испанских Нидерландов испанская инфанта Изабелла Клара Евгения. Конечно, это был не первый бал и генералу Спиноле все эти чествования успели изрядно надоесть, но лучше проводить время на балу в обществе весёлых женщин, чем в дороге среди невесёлых наёмников.
Приказ был ожидаемым. Ещё год назад, покидая Сантандер, Амброзио предчувствовал, что так просто он не отделается. И вот приказ. Ему надлежало сформировать армию из пяти тысяч наёмников, желательно испанцев и обязательно католиков и перебросить её в Сантандер. Оказывается, инквизиция снова послала в этот город десяток монахов и роту кирасир, и естественно ни один человек до заколдованного города не добрался.
Пять тысяч человек – это не так и много. Можно будет разбить армию на пять частей и перебросить по «Испанской дороге». Спинола взял два полка рейтар, которые на две трети и были испанцами, и сформировал три пехотных полка. В эти части он взял баварцев и пять рот богемцев, вооружённых аркебузами. В целом получилась вполне боеспособная армия. Немного волновала генерала именно богемская пехота, слишком много с ними увязалось некомбатантов. Слуги, жёны, маркитантки, лекари и ещё всякие непонятные личности, общее количество которых едва ли не превосходило десять сотен самих аркебузиров.
С небольшим эскортом из роты испанских рейтар Спинола, опережая сформированную армию, поспешил в Геную. Участвовать в этом марше у самого генерала не было ни малейшего желания, на это есть интенданты и помощники. Семьсот миль Испанской дороги от Брюсселя до Генуи пройдены десятки раз, организованы склады продовольствия, по пути следования войск интенданты приготавливали к их приходу деревни и городки, куда с окрестных районов свозилось определённое количество продовольствия, и где распределялись спальные места по количеству солдат и офицеров. В тёплое время солдаты располагались в чистом поле, строя шалаши, а в кроватях спали только офицеры. К счастью сейчас было лето и это снимало массу проблем.