Полковник взял у Буксбаума лист плотной бумаги и несколько раз, не веря собственным глазам, прочитал его. Это была жалованная грамота о присвоении Якову Давидовичу Буксбауму титула «барон Российской империи». Грамоту вручил Якобу Пётр Дмитриевич ещё зимой.
- С ней тебе по Европам спокойнее ездить будет, - пояснил Пожарский, пожимаю бывшему ювелиру руку. Вот пригодилась.
- Может, барон, ты мне ещё и скажешь, как твои дозоры организовать, - хмыкнув, изобразил полупоклон напыщенный немец.
- Нет ничего проще. Нужно сформировать из младших офицеров и сержантов четыре группы на хороших лошадях по три человека. Ещё четверых дам я из охраны каравана. Одна четвёрка следует в полулиге в авангарде, одна, на таком же расстоянии, в арьергарде, и две группы по флангам. С каждой группой кроме того должен быть горнист, который сможет подать сигнал тревоги в случае близкой опасности. Раз в час один из охранения возвращается к полку и сообщает новости. Вы ведь не хотите лоб в лоб встретиться с войсками герцога Савойского? – от еврея бы полковник отмахнулся, сами разберёмся, но тут с ним говорил, во-первых, наниматель, а во-вторых тоже барон.
- Хочется мне, господин барон, послать тебя своими возами заниматься, но всё правильно ты сказал. Будь, по-твоему, присылай стрельцов.
Вот на вечернем привале новостей и дождались. Не успел Яков вытянуть ноги и попытаться уснуть, как был потревожен громким стуком в дверцу кареты.
- Полковник вызывает господина барона в свой шатёр, - браво доложил, коверкая чешские и немецкие слова, вестовой, и с полупоклоном удалился.
Якоб допил пару глотков оставшегося в кружке холодного уже чая и поспешил в центр огромного табора, где виднелся жёлтый шатёр барона.
- Ты, Якоб Буксбаум, не колдун ли? – весело заржал усач, - Прискакал с левого дозора сержант и доложил, что в полулиге от нас в местечке Дзибидо-Сан-Джакомо расположился на ночлег сам герцог Савойский со своим штабом и кроме того обоз его войска. Охраняет обоз сотня копейщиков и полусотня кирасир, ну и у Карла Эммануила с полсотни всадников. А кроме того приехал к нему отпраздновать соединение войск Франсуа де Бонн, герцог де Ледигьер - коннетабль Франции и королевский наместник в Дофине, а с ним его вечный спутник Шарль де Креки-Бланшфор, зять и наследник восьмидесятилетнего полководца. У этих тоже с собою сотня мушкетёров. Сейчас там праздник вовсю. Вино рекой льётся. Что делать думаешь?
- То есть, в полулиге от нас три сотни перепившихся врагов и несколько десятков очень богатых товарищей, которые с радостью выкупят себя за огромные деньги. У нас больше тысячи человек и нам не надо потом удерживать территорию, пошалим и унесём ноги. Нужно обсудить план нападения.
Событие пятьдесят шестое
Шах Аббаз приболел. Желудок и до этого не отличающийся особой стойкость вдруг совсем взбунтовался. Его несколько раз вырвало. После чего были подвергнуты пыткам, а затем и обезглавлены все повара и слуги хоть как-то причастные к приготовлению пищи во дворце в Исфахане. А потом начался жесточайшей понос и шах практически не слезал с горшка. Замена поваров не привела ни к чему хорошему. Аббаза по-прежнему подташнивало, и к прочим неприятностям прибавилась ещё и боль в желудке. Снова казнили всех причастных к приготовлению пищи, да заодно и придворных лекарей. Все государственные дела были оставлены. Гонцы приносили хорошие вести из Кахетии, там практически подавили восстание предателя Саакадзе. Восстания в Карабахе и Ереванском ханстве тоже удалось утопить в крови. Вообще с армянами нужно после этого серьёзно разобраться. Переселение трёхсот тысяч этих неверных на юг из Восточной Армении позволили создать на границе с Османами «Выжженные земли», где не осталось населения. Нужно так же поступить и с Эриванским и Нахичеванским ханствами. А на плодородные земли отправить несколько кызылбашских племён, например Алпаут (Союз богатырей). Да и с Картлийским и Кахетинским царствами следует поступить подобным образом. Потом. Сейчас нужно поправить здоровье. Чем он прогневал Аллаха, что тот не позволяет ему вкушать пищи. Шахиншах заметил, что меньше всего болит живот, когда он ест только фрукты. Но нельзя же всю жизнь прожить на персиках и винограде, хочется ароматной лепёшки и нежного мяса отварного ягнёнка.
Именно за этими мыслями Абаза и застал неожиданный посетитель. Имам Пятничной мечети или как её ещё называют - мечети Джами испрашивал аудиенцию.
Низаму аль-Мульку было дозволено войти. Начальник шахской охраны ферраш-баши отступил из проёма и седобородый старец с низкими поклонами подошёл к Абазу и, припав к ноге шаха, почти нараспев начал говорить:
- О, Повелитель Правоверных, дозволь твоему рабу посоветовать тебе достойного лекаря.
Был завтрак. Аббаз сидел на ковре со скрещёнными под себя ногами, а перед ним стояло несколько десятков разных блюд, среди которых не было ни баранины, ни какого другого мяса, лепёшка и фрукты. А для утоления жажды стояли кувшины с холодным шербетом (прохладительным питьём, приготовляемым из сока свежих плодов, а также фруктового сиропа) и молоком. Шах прервал партию в шахматы (шатрендж) с верховным визирем и с опаской, предчувствуя приступы тошноты и новую волну боли в желудке, отпивал из чаши подогретое и подслащённое мёдом молоко мелкими глотками.
- Низам хазрат, я казнил уже десяток лекарей, как правоверных, так и неверного, присланного королём Яковом, видно Аллах отвернулся от меня и ничего кроме молитвы мне не сможет помочь.
- О величайший из великих, о мудрейший из мудрых, Аллах милостив и может именно он и прислал ко мне этого лекаря.
В животе после всего нескольких глотков молока заурчало, и шах, взяв персик, махнул рукой приказывая унести блюда и кувшины.
- Говори, Низам хазрат.
- Вчера на утреннюю молитву в мечеть пришёл незнакомец в странных одеждах. После молитвы я спросил его, кто он такой. Этот юноша сказал, что он лекарь и прибыл в Исфахан с посольством московитов, - начал имам, но был остановлен шахом.
- Давно ли посольство прибыло, - сморщившись от очередного спазма, перевёл взгляд на главного визиря Аббаз, - Ни ты, ни «Око царя», досточтимый Агасар-бек мне не докладывали.
- Прости, о, Повелитель Правоверных, но эфенди Низам хазрат, несколько покривил против истины. Посольство действительно прибыло несколько дней назад, но это посольство не от царя Михаила, а от одного из его вассалов герцога Пожарского. Не подобает шаху шахов принимать посланцев беков, - склонился в поклоне царедворец.
- На самом деле. Чем же это молодой лекарь привлёк твоё внимание имам?
- Он из той самой Пурецкой волости, что производит много диковинных вещей. А ещё он ученик известного врача из Хивы ходжи Али ибн Заир Мезуани. Не будет ничего плохого, если он осмотрит вас, о, Величайший, - старец согнулся ещё ниже.
- Подожди, - нахмурился Абаз, - Пурецкая волость, те великолепные пистоли и мушкеты сделаны там? – опять повернул голову в сторону великого визиря шах.
- Да, о, Мудрейший. Среди подарков, что привезло это посольство, так же есть мушкеты и пистоли.
- Хорошо. Пора дать понять инглизам, что они не единственные наши союзники. Пусть лекаря приведут сегодня.
Событие пятьдесят седьмое
Барон Иоганн Вольфганг фон Плотто был далеко не молод. И всю жизнь, сколько он себя помнил, воевал, или, вот как сейчас, шёл на войну. Хотя сейчас он скорее идёт с войны. Сорок лет без малого воевал. Редкие месяцы, когда он находился у себя в родовом имении в Брауншвейге под Люнебургом, барон пил пиво и пытался разобраться с арендаторами его земель. Выходило не очень. Так и хотелось схватиться за шпагу, да понанизывать этих твердоголовых на неё, как французского каплуна на вертел. Ничем особым холощёный петух не отличался по вкусу от обычной курицы, а крестьяне не отличались желанием обогатить барона. Жена и трое детей с голоду не умирали, но и на золоте не ели. Двух дочерей удалось довольно удачно пристроить. Старшую, даже за целого графа. Правда, вскоре последний граф Гойа, Оттон VIII умер, оставив Гертруду с малолетней дочерью и полностью разорённым графством. Графство почти сразу было поделено между линиями Вельфов. Гертруда же вернулась в отчий дом. Сейчас внучка Луиза Кристин уже невеста. Сын барона в этом году достиг возраста шестнадцати лет, и полковник собирался после похода в Россию женить его. Но не на свадьбу сына, ни на приданое внучке денег не было.
Не было до вчерашнего дня. А вчера? Вчера денег стало столько, что барон всерьёз подумывал, а не выкупить ли у Вельфов графство. Объединить снова свободное графство Нинбур, Альтбрухгаузен и Гойю, да и передать его сыну. А что, граф Адольф Гойя, барон фон Плотто - звучит замечательно. При сыне и они с женой могут жить, попивая пивко и ругаясь с очередными арендаторами.
Деньги с неба не свалились. Озолотил барона этот непонятный русский еврей. На вечернее планирование операции по пленению герцога Карла Эммануила I Буксбаум пришёл с сержантом своих русских гвардейцев с непроизносимым именем Тимоффей Власофф. Звероватого вида крепыш с огромной рыжей бородой разложил перед полковником и всеми офицерами полка лист бумаги и, трубно прокашлявшись, начал рассказывать на своём тарабарском языке план битвы, тыча толстым мозолистым пальцем в исчёрканный листок. Переводил барон Буксбаум. План был чудовищный. Так воевать нельзя, да даже если бы и можно было, то результат был непредсказуем. Это, хмыкнув, и довёл до этих неучей фон Плотто. А услышал.
- Повторяю ещё раз, за два часа до рассвета все ваши люди скрытно подходят к расположению французов и савойцев, окружают его, так чтобы примерно со стороны дороги остался проход в десятую часть лиги и по условному сигналу, а именно - выстрелу из мушкета, начинают стрелять по лагерю. При этом объясните людям, что нельзя стрелять по шатрам в центре лагеря, герцоги и их свита пострадать не должны. После выстрела, все должны вновь зарядить аркебузы и стрелять уже самостоятельно в тех, кто бежит на них. Савойцы с французами должны побежать в направлении дороги. Там их встретим мы. У меня двадцать стрельцов, двадцать нанятых в Генуе кирасир, пять десятков возчиков и два повара с кузнецом. Этого для того, чтобы пленить командиров противника вполне хватит.