- Да, ты, Якоб, совсем в уме помешался! - Вспылил полковник, - Где это видано, чтобы возчики да повара на самом ответственном направлении воевали.
- Господин барон, - покачал с право налево головой еврей, - Ваша задача направить беглецов в нужную сторону и посеять панику. Моей сотне поставлена задача живыми взять в плен этих пьяных петухов. Что не ясно?
И ведь взяли. Да ещё как. Если честно, то за своих аркебузиров фон Плотто было стыдно. Он потерял в этом бою семерых человек. У одного разорвало аркебузу, двоих заколол прорвавшийся из лагеря на коне француз, а ещё четверо погибли от второго залпа, от своих же пуль. Стояли-то почти по кругу, вот часть пуль и долетела до противоположного края оцепления. К этим четверым убитым ещё и восемь раненых.
Русские же ни одного человека не потеряли, даже раненых нет. Впервые барон увидел и их оружие, оно как-то по-другому заряжалось, и получалось по три-четыре выстрела в минуту. И в своих возчики и повара не попадали. Удалось захватить в плен больше сотни человек у противника, а оба герцога даже одеться, толком не успели.
Потом был торг. Прямо там, среди трупов и стонов раненых. Среди разделывающих убитых лошадей русских возчиков, среди деловитой суеты русских гвардейцев, что приходовали золотую и серебряную посуду, пересчитывали захваченную казну герцога Савойского и коннетабля Франции. С герцога за него и двоих его сыновей Буксбаум потребовал пятьсот тысяч талеров. Карл Эммануил что-то пискнул про слишком огромные деньги. Ответ еврея потряс фон Плотто.
- Я возьму в заложники обоих ваших сыновей. Вы должны внести деньги в банк «Взаимопомощь» в Марселе или Бургундии. Если не хватит денег, то в банке примут золотой и серебряной посудой, украшениями, картинами известных художников, скульптурами. Мы дальше отправляемся в Прагу. Там тоже есть филиал банка «Взаимопомощь». С Марселя или Доля пошлют туда гонца, как только вы заплатите деньги. После этого я отправлю ваших сыновей под охраной в Париж. Там их и заберёте. Если к моменту отбытия нашего отряда из Праги вестей не будет, то я отправлю вам по одному их уху, пусть это будут правые уши. Хотя, если есть возражения, могу отрезать и левые. Из Кракова я отправлю уже их яйца. Всё понятно?
- Да кто вы такой? – взревел Карл, - Виктор Амадей и Томас Франциск никуда не поедут. Достаточно будет моего слова. Да я разгромлю оба филиала банка и в Марселе и в Доле!
- Вот именно поэтому они и поедут. Банки вы конечно можете разгромить. Только это банки герцога Пожарского, хозяина Пурецкой волости. Ко мне они не имеют ни малейшего отношения. Я там просто деньги держу. Это очень надёжное место. А вот с Петром Пожарским я вам связываться не рекомендую. Он потом вырежет всю вашу семью. Я кстати передам ему о вашем желание ему навредить. Он может уничтожить вас только за намерения. Чтобы другим неповадно было. Пятьсот тысяч талеров. Разговор окончен, отправляйтесь. И оглядывайтесь впредь. Кто его знает этого дикого варвара, как он на угрозу отреагирует. И за языком впредь следите. А то смешная семья получится - отец без языка, а сыновья без ушей. Прощайте, Ваше Высочество.
Если бы кто рассказал полковнику, что еврей так разговаривал с герцогами и королями, он бы даже и смеяться над этим не стал. Это невозможно! Еврей! Что случилось с миром?
Франсуа де Бонн, герцог де Ледигьер - коннетабль Франции и королевский наместник в Дофине отделался тремястами тысячами эскудо и в заложники угодил двадцатипятилетний сын его зятя и наследника Шарля де Креки-Бланшфора - Франсуа де Креки, граф де Со. С самого де Креки взяли всего пятьдесят тысяч эскудо. Ещё более трёхсот тысяч потребовали с тридцати четырёх дворян из свиты обоих герцогов. Это ведь более миллиона эскудо. Половину по договору забирали русские. Остальные полковник разделил между офицерами и солдатами своего полка. Ну и себя тоже не забыл. Удачно ему эти русские подвернулись.
Два первых дня фон Плотто гнал полк на север почти без остановок, всё опасался, что герцог Савойский соберёт свои войска, да и рванётся вслед за обидчиками. Только вот на третий день успокоился. Если Карл Эммануил и рванулся куда, то, скорее всего, домой, деньги собирать.
Событие пятьдесят восьмое
Святой Полиевкт был первым мучеником в армянском городе Мелитине. Он был воином при императоре Деции и пострадал в правление Валериана. Святой был другом воина Неарха, твёрдого христианина, а сам, ведя добродетельную жизнь, оставался язычником.
Когда настало гонение на христиан, Неарх сказал Полиевкту: «Друг, мы скоро разлучимся с тобой, меня возьмут на мучения, а ты, пожалуй, отречёшься от дружбы со мной». Полиевкт отвечал ему, что видел во сне Христа, который снял с него одежду и надел другую, светлую. «С этой минуты, — сказал он, — я готов служить одному Христу». Полиевкт вышел на городскую площадь, разорвал висевший там указ об обязательном поклонении богам и выбил из рук жрецов идолов, которых они несли.
Тесть Полиевкта, правитель Феликс, которому было поручено исполнять императорский указ, с сожалением узнал о его поступке, и заявил, что если тот не покается, он вынужден будет его казнить. По преданию, и сам Феликс, и жена Полиевкта умоляли его отречься от Христа, однако святой остался непреклонен и был казнён (около 259 года).
Вскоре, когда христианство при Константине восторжествовало по всей римской империи, в Мелитине был посвящён храм Святому Полиевкту. Как на Востоке, так и на Западе мученик Полиевкт почитается как хранитель клятв и договоров.
Павел Петрович Пожарский отложил книгу «Житие Святых и мучеников» и, выскочив из комнаты, помчался на конюшню. С уроками на сегодня покончено. Теперь можно и в зоопарк. Павлом мальчик стал меньше года назад, до этого его звали как раз Полиевкт и жил он не во дворце в Вершилово, а в Москве в царёвом приюте для сирот. Зимой взял его к себе Пётр Дмитриевич, да и усыновил, как и обещал Государю. При крещении повторном и получил сирота новое имя. Да какое! Павел Петрович Пожарский! Отец Матвей хотел было имя-то оставить, но его отец новый - Пётр Дмитриевич и крёстный - Пётр Павлович Рубенс, решили сменить имя на Павел. Более оно княжичу подходит. Дня рождения мальчик своего не знал и до попадания в царский приют все звали его просто «Малой», а так как попал он в приют18 февраля, то по святцам и окрестили его Полиевктом. Оказывается, вон какой верный своей клятве был этот святой, даже казнь его не испугала. Хотя новое имя в честь апостола Павла тоже замечательное. Ничем апостол Павел не хуже мученика Полиевкта.
В зоопарке было пополнение. На днях вернулся с несколькими десятками возов из путешествия в Гренландию учитель их Оле Ворм. Датчанин был послан туда князем Пожарским за редкими животными. Павел на его уроки не ходил, мал ещё. Биологию только в шестом и седьмом классе изучают, а он вот только в этом году перешёл в шестой. Теперь они с Ваняткой, вернее с княжичем Иваном Дмитриевичем Пожарским в одном классе учиться будут. А всё потому, что все девять месяцев, что живёт он уже в Вершилово, не покладая рук науки изучал. Все учебники до шестого класса Павел по нескольку раз перечитал, все задания сделал и в конце августа 1625 года сдал экзамены за пятый класс. Вот, теперь шестиклассник.
Привёз датский профессор всего трёх новых животных. Правильнее - три вида. Самих животных-то много получилось. Одних северных оленей десяток, песцов тоже аж восемь. А вот чудных быков всего пять. Называется этот бык смешно – овцебык.
Привёз профессор два быка, двух коровок лохматых и одного телёночка. Немного на яков эти овцебыки похожи, но яки и крупнее и шерсть у них другая. Рогами же новые обитатели зоопарка и, правда, на баранов похожи, правильно их овцебыками назвали. Самцы быков северных при взвешивании оказались под 350 килограмм, а высоты в холке до 150 см, длиною же два с половиною метра. Самки поменьше серьёзно. Директор зоопарка Фомин сразу их к болоту погнал, и там пока загон и для овцебыков и для северных оленей соорудил, жарко этим северным животным у нас летом.
Павел слышал, как профессор Ворм рассказывал Косте, что специально по заданию князя Пожарского оленей выбирал только белых, так-то они разного цвета и серые и чёрные и пятнистые.
В отличие от Ванятки, Павел любил в зоопарке бывать. И вообще, разные они. Ваня всё больше в свободное от уроков время в футбол гоняет или со старшими пацанами казачьи ухватки изучает, на саблях рубится учебных. Нет, Павел тоже спортом занимается, но как бы нехотя. Гораздо интереснее ему в зоопарке лошадей мыть и кормить, верблюжат вычёсывать, на яках кататься. Столько там всего интересного. Не так давно вон купец из Кызылбашей привёз снежных барсов. Жуть как красивы.
Событие пятьдесят девятое
Князь Пётр Дмитриевич Пожарский весь день принимал послов. Полк остановился в трёх-четырёх километрах от Кракова. Пришлось всё же туда идти. А то ведь паны так мира и не запросят. А чтобы им было тревожней и непонятней, пошли от Перемышля к Кракову не прямым путём - через Ярослав, Жешув и Тарнов, а кружным, по югу - через Санок, Кросно, Старый Сонч, Рабка Здруй и Мысленице. Остановились у большого села Скавина. Всего проделали, считая изгибы дороги, километров двести пятьдесят, а времени угрохали больше двух недель, сентябрь заканчивался. По прямой дороге отправил Пётр несколько сотен казаков, панику сеять и создавать видимость движения огромного войска. Пусть думают, что русские идут со всех сторон.
Запомнился город Санок. Там был неописуемо нездешний храм, прямо так и хотелось разобрать его и в Вершилово переправить.
Вместо этого Пётр приказал взятому как раз для таких случаев одному из учеников Рубенса зарисовать диковину со всех сторон. Сами построим, не маленькие.
В этом Санке пришлось и замок штурмом брать. Скорее всего, это было родовое поместье Мнишеков. По крайней мере, от общения с местным ксёндзом Пётр узнал, что товарищ Ежи Мнишек – сандомирский воевода и батянька Марины Мнишек, что признала своими мужьями аж троих Лжедмитриев, родился здесь. Замок был просто квадратным домом и от двух прямых попаданий частично разрушился, а потом и загорелся. Пётр тушить не разрешил. Десятки тысяч погибших русичей из-за непомерных амбиций этого Ежи, хоть так отомстим.