Тилли не захотел слушать. Ему нужен замок Гойя для размещения своего штаба.
— Барон, — вывел из самокопания фон Плотто лейтенант Граубе, — Помаши белым флагом. Сам с этим вашим непобедимым Тилли хочу пообщаться.
Сначала прискакал какой-то рейтар и, ухмыляясь, поинтересовался, чего ещё старикашке надо, вроде бы и так условия лучше некуда. Русский летгал вполне вежливо послал его за тем, кто может принимать решения. Через час, ближе к обеду прискакал полковник. Его фон Плотто не знал. А тот даже не представился и с разбега начал кричать, что если обитатели этих развалин не уберутся до вечера, то утром они увидят, как его люди будут штурмовать этот курятник переросток. Этого лейтенант тоже достаточно вежливо попросил пригласить для переговоров фон Тилли.
— Будет ещё фельдмаршал по нескольку раз с каждым нищим оборванцем договариваться! — и попытался развернуть коня.
Гаспар Густав успел поймать лошадь под уздцы и дёрнул поводья вверх. Животное встало на дыбы и полковник свернул бы себе шею, падая, но лейтенант успел поймать его за воротник кружевной. Воротник оторвался, но парламентёр приземлился на ноги. Ну, почти на ноги. На колени. Граубе рывком поднял его и закатил ему солидную оплеуху, благо шлем успел при падении слететь.
— Позови для переговоров фон Тилли, — прямо в лицо, брызгая слюной, и бешено глядя в испуганные глазки полковника, заорал Граубе и одним рывком забросил перепуганного парламентёра в седло. Ещё и коня шлёпнул по крупу ладонью.
— Ну, теперь, надеюсь, до них дойдёт, что с нами шутить нельзя, — совершенно спокойно, улыбаясь, проговорил этот странный русский.
А бывают не странные русские? Фон Плотто таких не видел.
— О чем же лейтенант ты хочешь поговорить с фельдмаршалом? — настороженно оглядывая позиции противника, поднявшись вновь на стену, спросил барон.
— Хочу предложить ему сдаться, оставить артиллерию и порох и по добру по здорову проваливать отсюда.
— Ты разозлишь его, и он прикажет убить меня и всю семью, ну и вас заодно, — испугался фон Плотто.
— Разозлить — это да. Ну, а кто кого убьёт, посмотрим.
Барон отошёл подальше от этого дикаря. Разве так разговаривают с тем, от кого зависит твоя жизнь. Зря он позвал русских на помощь. Раньше он бы на время лишался замка, теперь же он мог навсегда лишиться жизни.
Граф Иоганн Церклас фон Тилли — имперский фельдмаршал всё же соизволил посмотреть на безумцев. Под вечер. И не один соизволил. Всю свиту с собою под стены замка притащил.
— Условия поменялись …, - даже не поприветствовав на этот раз фон Плотто, и не слезая с каурого жеребца через губу начал Тилли.
— Конечно, поменялись, — перебил его Граубе, — Вы оставляете артиллерию, порох и все знамёна и убираетесь прочь. Да, ещё казну оставляете. И мы вас не тронем. Может, даже до старости доживёте. Будете лежать в свинарнике нюхать дерьмо и сами попёрдывать. Отличная альтернатива смерти под стенами этой неприступной крепости.
Заржали. Как кони заржали. Кони тоже заржали. Все заржали. Все кроме фельдмаршала. Барон думал, что сейчас фон Тилли выхватит шпагу и прикончит безумца. Фельдмаршал слез с коня и передал уздечку подскочившему офицеру.
— Барон. Вы чего хотите добиться? Я прикажу подкатить пушки и просто сравняю тут всё с землёй. Хотел устроить здесь штаб. Теперь передумал. По дороге на Брауншвейг есть ещё замки? — даже не посмотрел на летгала.
— Когда подкатите? — сам вмешался в разговор Граубе.
— Я прикажу отрубить тебе голову. Постараемся взять его живым, — кому-то из своих процедил фельдмаршал.
Все дружно закивали. Граубе высморкался демонстративно под ноги свиты и поинтересовался:
— С головой что делать собираетесь?
— Насадим на пику и будем показывать в Брауншвейге королю Кристиану, чтобы ещё и он не начал оскорблять имперского фельдмаршала.
— Когда?
— Что когда? — не понял Тилли.
— Когда подтяните пушки? — скорчил рожицу лейтенант.
Фон Плотто смотрел остановившимся взглядом на графа. Их в свите целый десяток и если фельдмаршал сейчас не справится с нервами и прикажет убить наглеца, то их четверых просто размажут. Барон видел, как уже почти скомандовал «Убить его!» фон Тилли, но тут русский поднял руку и показал себе за плечо большим пальцем оттопыренным. Там на стене ощетинились мушкетами несколько десятков человек. Команда застряла в горле графа. Он даже закашлялся.
— Утром начнём. Надеюсь, в твоём замке, барон, есть священник? Или мне прислать своего?
— Пришлите, ваша милость, — показал язык фельдмаршалу этот сумасшедший русский и, повернувшись, отправился в приоткрытые ворота. Фон Плотто с поникшей головой последовал следом.
Глава 9
Событие двадцать пятое
Удалось. Ну, так-то лейтенант Гаспар Густав Граубе и не сомневался. Цель была вывести из себя этого усача. Прямо не фельдмаршал, а рыба сом. Такие же усищи и глаза такие же — блёклые. Последняя выходка с показыванием языка сделала своё дело, не стал граф Тилли утра дожидаться, едва он со свитой домчался, настёгивая коней, до своих позиций, как в лагере началось движение. Нет, пушки подтягивать к замку не стали. Собралось пару сотен человек и с тремя штурмовыми лестницами, чего-то покрикивая время от времени, побежали к замку. Дебилы. В полном вооружении пробежать по весенней грязи больше половины километра. Ну-ну. На полдороги перешли на быстрый шаг. А к ориентирам, что наметил Гаспар приблизительно в ста метрах от стены, уже еле ползли.
За это время все мушкеты имеющиеся зарядили. Лейтенант поставил рейтар и «воинство» барона заряжать мушкеты, а сам со своим десятком начал отстрел. Одиннадцать выстрелов и одну лестницу уже никто ни куда не несёт. Ещё одиннадцать выстрелов и вторую некому нести. Так, теперь вон по тем, что вернулись к первой лестнице. Вот. Не нравится? Теперь по несунам последней третьей лестницы. Они её как раз уже перебросили через ров и пытаются перебежать на нашу сторону. Ох! Не вышло. Вы куда? Вас воевать послали! Эй, вернитесь.
— Продолжаем стрелять, мать вашу! — заорал Гаспар видя, что заряжающие расслабились.
Успели ещё два раза в спины бахнуть. Ну, вот, а то глазёнками сверкать, за зубочистку хвататься. Где теперь те две сотни добровольцев-храбрецов? Человек сорок добежало. И уже не такие храбрые.
В лагере почти паника. Все бегают, кричат, руками машут. Сейчас ещё кавалерию пошлют. Нет. Не послали к сожалению. Решили подкатить всё-таки пушки. Не простое занятие. Есть у лейтенанта последний довод. Отправляя в эту миссию, вручил ему князь Пожарский снайперскую винтовку и пять десяток патронов.
— Ты, Гаспар, сильно то их не трать, и смотри, чтобы винтовка врагу не досталась. Говорят, что война — это последний довод королей. Вот и у тебя пусть будет этот последний довод.
Вообще-то отправил Пётр Дмитриевич его десяток в Брауншвейг с заданием набрать сотню хороших обстрелянных воинов. Он бы и стал командиром этой роты. Не сложилось. И дёрнул его чёрт остановиться по приезду в Брауншвейг у почти своего полковника фон Плотто, того самого, что вместе с Якобом Буксбаумом привёл в Вершилово почти два полка мушкетёров и с ними ещё несколько тысяч гражданских. Дети, жёны, отцы, матери, братья, сёстры, монахи, кухарки, маркитантки, коровы, козы, любовницы, просто проститутки. Всякой твари по паре. Погостили пару дней у барона в его новом замке и отправились в столицу искать желающих убраться из неспокойных земель подальше. Только пару дюжин набрали, а тут письмо от старого барона, просит помочь. И ведь не бросишь. Сразу понятно стало, что половина из нанятых не храбрецы вовсе. Пришлось отобрать деньги назад и пинками прогнать на все четыре стороны. Вот только двенадцать человек и привёл в замок помимо своего десятка.
Перед отъездом князь Пожарский попросил Граубе, если получится, повоевать с Тилли или Валленштейном, оценить этих великих генералов. И обязательно, если войнушка выйдет удачной, то сообщить им, что они столкнулись с русскими казаками.
— Почему с казаками? — удивился лейтенант.
— Так непонятнее, — усмехнулся князь, — "Achtung! Achtung! Alarm! Rettet Euch — die Russischen Kosaken!". (Внимание! Внимание! Тревога! Спасайтесь — русские казаки!). Не плохо ведь звучит.
Не поймёшь у Петра Дмитриевича, когда он серьёзно говорит, а когда шутки шутит.
Пока имперцы суетились вокруг пяти больших пушек, фон Плотто со своими и оба десятка пришедшие с Граубе вышли из ворот и под крики с той стороны стали добивать раненых и мародёрствовать. Кое у кого пистоли были из храбрецов и шпаги с копьями тоже не помешают. Кроме того видел Гаспар и несколько мушкетов. Как бы эти бедолаги с ними на стену по шаткой лестнице забирались? Зачем вообще побежали без прикрытия артиллерии и обстрела стены мушкетёрами? Кто их воевать учил? Хотя. Сам ведь таким был ещё пять лет назад, когда их десяток с Виктором Шварцкопфом решил остаться в Вершилово. Пришлось, и повоевать, и поучиться воевать. Пять лет! Это не кот начихал. Эх, сейчас бы машиненгевершутцы (пулеметчики) пригодились. Пару картечниц Гатлинга с десятком тысяч патронов и остались бы от имперцев рожки да ножки.
Ну, начали. Пушкари подкатили пушки метров на триста и решили зарядить. Бах, бах, бах. Три выстрела из снайперки и два человека лежат возле пушки, остальные бегут к лагерю. Бах, бах, бах. Теперь бегут все. Что ж, господин имперский фельдмаршал, теперь ваш ход. Не стал граф ходить. Стал готовиться к ночи. Костры задымили. Войско кушать захотело. Ага, вон у шатра фельдмаршала в центре лагеря тоже дымок появился. Решил, как и обещал в начале, фон Тилли расправиться с негодяями завтра, по утру. Вон и погода хорошая намечается. Всё небо в тучах. Не для фельдмаршала хорошая погода, для нас.
Гаспар вынул из футляра подзорную трубу и принялся осматривать лагерь имперцев. Искал пороховой обоз. Вон он. Стоп. А вон ещё телеги с бочками и охрана вокруг. Получается, на всякий случай разделил Тилли порох. Это плохо. Хотя. Вот если всё получится, то может и не плохо, а совсем даже хорошо. На ночь планировал лейтенант вылазку в лагерь неприятеля. Нужно лишить графа пороха. Как тогда он воевать станет?