Люди старейшины убрали оружие. То ли слова Врана их успокоили, то ли поведение людей Сумирана, которые не обращали на них никакого внимания.
Я до последнего оттягивала момент, когда мне придется взглянуть на самого Сумирана, но он все равно наступил.
Сумиран, шедший на пару шагов впереди своих людей, был одет в вышитую куртку, такую же, какую носил Алвар в нашу первую встречу в Каменице. При нем не было оружия, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что оно ему не нужно. И не потому, что за его спиной была дюжина вооруженных людей. Он просто выглядел как человек, который владеет миром. И сейчас, оглядывая свои владения, он явно был недоволен. От осознания его недовольства мне вдруг стало очень страшно и почему-то немного стыдно. Как будто это я испортила некогда красивый пейзаж. А еще мне очень захотелось, чтоб он прошел мимо, не заметил нас, замерших у скалы.
Сумиран остановился у того места, где раньше стояла Дева. Несколько секунд он смотрел на небольшой мутный водоем, оставшийся на этом месте, а потом продолжил путь, легко переступив через наполненный водой разлом. Двигался он уверенно и экономно и ничем не напоминал человека преклонного возраста. Разве что седыми волосами.
Даже не взглянув в нашу сторону, Сумиран направился туда, где лежали тела погибших. При приближении савойцев воины старейшины попятились, а люди Алвара остались стоять на месте. Их было трое: Вран, Гвен и третий, чьего имени я так и не спросила. А ведь Алвар ступил на этот берег с двумя дюжинами воинов.
Землю под нашими ногами в очередной раз тряхнуло, и Миролюб сердито выдохнул. Пара савойцев, прибывших с Сумираном, оглянулись в нашу сторону. Сам же Сумиран, проигнорировав поклон людей Алвара, медленно прошел вдоль уложенных на гальке тел и остановился у одного из них. Столб огня вдалеке вырос вдвое, и галька за нашими спинами зашуршала, когда Алвар пошевелился.
Сумиран стоял над телом так долго, что у меня уже не осталось сил его бояться. Димка рядом со мной принялся возить ногой по камешкам, Миролюб начал переступать с ноги на ногу, явно не в силах устоять на месте. Только Альгидрас стоял как приклеенный, да Грита, не отрываясь, смотрела на тело отца.
Наконец Сумиран что-то спросил у Врана, и тот, на миг оглянувшись на нас, ему ответил. Сумиран развернулся и пошел в нашу сторону. Глядя себя под ноги, он перешагивал через мутные лужи, и отступивший было страх вновь всколыхнулся в моей душе.
В паре метров от нас Сумиран остановился и посмотрел на Альгидраса.
— Всех перехитрил, да, мальчик?
Его голос был лишен каких-либо интонаций. Будто ему было скучно говорить с Альгидрасом. Взгляд, скользнувший по нашей группе, тоже был равнодушным. У Сумирана оказались приятные черты лица, чем-то напоминавшие черты Алвара, и очень темные, почти черные глаза.
Миролюб его не заинтересовал, а вот на Димке он задержался взглядом. Я покрепче сжала ладошку сына, и мой вежливый ребенок негромко произнес:
— Здравствуйте.
— Здравствуй, мальчик, — к моему удивлению, ответил Сумиран и поверх Димкиной головы посмотрел на Алвара. — Глупец. Все вы глупцы, — он вздохнул.
— Пророчества можно изменить, — неожиданно произнес Альгидрас, и его голос дрогнул.
Мы с Миролюбом встревоженно на него посмотрели.
— Да? — без тени интереса спросил Сумиран и, оглянувшись на море, добавил: — И что же ты изменил? Аэтер Девы не объединилась со стихиями в одно целое в твоем сыне? Мир не поглотили бедствия? Или, может, он не умирает? — Сумиран, не глядя, указал на по-прежнему сидевшего Алвара.
Я обернулась. Алвар улыбался, глядя на безумное море, которое то и дело выстреливало в небо столбами огня.
— Мир выжил, — негромко произнес он.
— Выжил? — Сумиран повернулся к нему. — До тех пор, пока на Изнанке остается аэтер, мир под угрозой, Алвар. И вместо того, чтобы провести обряд, как было условлено, пройти каждый его шаг рука об руку с теми, кто живет на этом свете дольше вас и знает всяко больше, вы повели себя как неразумные отроки. Я мог выжечь тебя дотла в один миг, и ты ничего не смог бы сделать. Но я не стал. Я отвел тебе время и дал мальчишке Гаттара привезти сюда Святыни. И что теперь? Хванский шар покоится на дне моря, аэтер вырвалась на свободу, а мир выдержал лишь потому, что, по счастью, здесь оказалась не принимаемая никем в расчет Святыня. Или ты скажешь, что знал об этой Святыне наперед? — все тем же лишенным интонаций голосом произнес Сумиран.
Алвар промолчал.
— Спаси его, — вдруг подал голос Альгидрас, и Сумиран удивленно к нему повернулся. — Спаси его, иначе… мир погибнет, — севшим голосом закончил он.
Сумиран несколько секунд на него смотрел, прежде чем ответить:
— С огнем я справлюсь, мальчик, а вы позаботитесь об остальных стихиях, раз уж взялись. Вы молоды и хотите жить.
— Прошу тебя… — прошептал Альгидрас.
— Альгар! — окрик Алвара прозвучал резко.
— Выпалить себя дотла, не оставив себе сил на усмирение стихии, — его выбор, мальчик, — пожал плечами Сумиран. — Выбор нужно уважать.
— О чем вы толкуете? — наконец подал голос Миролюб, которого, кажется, утомили непонятные разговоры.
Сумиран смерил его взглядом, задержавшись на левой руке, и отвернулся к морю. Тогда Миролюб повернулся за ответом к Алвару, но тот лишь пожал плечами и слабо улыбнулся.
— Алвар отдал много сил Диме, а когда аэтер начала рассеиваться и стихии пошли за ней, он смог увести свой огонь в море, но это все, на что его хватило. И остановить это уже… никак, — пояснил Альгидрас Миролюбу, и его голос вновь сорвался.
Я покрепче сжала Димкину руку, молясь про себя, чтобы тот не понял, о чем речь, а еще молясь, чтобы мне удалось сдержать рвущиеся наружу слезы. Потому что рядом был Миролюб, который пока не мог толком управляться со стихией, рядом Димка и рядом Алвар, который не заслужил такой смерти. Вообще никакой не заслужил!
— Так надо что-то сделать, — произнес Миролюб, и мы дружно пошатнулись, когда остров тряхнуло.
Миролюб втянул воздух сквозь стиснутые зубы и шумно выдохнул.
— Пророчества всегда сбываются, — произнес Сумиран, по-прежнему глядя на горящее море. —Пусть вы изменили время и место, но Гаттар погиб, как и было предначертано. Сам он о том не знал, но мы с Альтаром очень на это надеялись. Сила вошла в его потомка.
— И что теперь? — сипло спросил Миролюб.
— Теперь Альтар убьет Дарима и вернется сюда. Это должно случиться в день, когда святыни соединятся. Огонь догорит, ураганы и грозы иссякнут, люди вернутся на опустошенные земли и заживут, как прежде.
— Прошу… — вновь едва слышно прошептал Альгидрас, глядя в затылок Сумирана.
— Слабый и глупый не может управлять силой. Рано или поздно она его уничтожит, — продолжил Сумиран. — Холодный разум, мальчик, — вот что спасет мир. Вы слишком… люди.
Эти же слова сказал мне Альтар вечность назад. В моей голове вдруг мелькнула мысль о том, что сам Альтар должен был погибнуть в обряде. Но, получается, обряд мы сорвали, значит, с Альтаром теперь ничего не случится? То есть пророчества все же можно изменить?
Словно в ответ на мой невысказанный вопрос Сумиран произнес:
— Менять начертанное могут лишь Боги.
Это прозвучало как аксиома.
— Вы верите в богов? — вырвалось у меня, потому что я не могла себе представить, в кого могут верить люди, создавшие целый мир, подчинившие себе стихии и прожившие по несколько тысяч лет.
Сумиран оглянулся на меня в удивлении. Будто не ожидал, что я вообще умею разговаривать. Под внимательным взглядом его неправдоподобно черных глаз я невольно отступила на шаг. Альгидрас, которого по-прежнему отделяли от меня дети, подобрался, а Миролюб будто невзначай сместился ближе ко мне. Сумиран наконец отвел взгляд, и я смогла вздохнуть. Равнодушно оглядев наши перемещения, он вновь отвернулся к морю, и я вдруг почувствовала, что он ждет… отчаянно чего-то ждет. И это отчаяние, глухое и обреченное, так не вязалось с его скучающим видом, что я помотала головой, пытаясь сообразить, не померещилось ли мне.
Неожиданно море у берега вспенилось и выбросило вверх острый пик волны. Димка вздрогнул и уткнулся в меня лицом. Я прикрыла его голову рукой и вдруг испытала дикий восторг, чужой, незнакомый. Волна осела, и я не смогла сдержать удивленного возгласа при виде… Павла Николаевича. Намокшие джинсы и летняя рубашка с коротким рукавом выглядели в этом мире до того нелепо, что я невольно рассмеялась. Он жив! И, несмотря на все их рассказы о нем, это обстоятельство жутко меня обрадовало.
Сумиран издал звук, на который, казалось, человек просто не способен. Это было что-то среднее между стоном и рыком. Я отшатнулась, прижимая к себе Димку, землю тряхнуло, и мы неизвестно в какой уже раз грохнулись на колени.
Альгидрас что-то воскликнул, но я не расслышала его слов из-за грохота камнепада, случившегося где-то неподалеку.
Словно в замедленной съемке я видела, как Павел Николаевич оглядывается вокруг, а на его лице восторг смешивается с растерянностью. Если в нем вправду есть аэтер, то сейчас он, должно быть, впервые вдохнул полной грудью безграничную жизнь и свободу.
Что-то блеснуло у его бедра в отсвете огня за его спиной. Сперва я решила, что это браслет от часов, а потом вспомнила, что часы он носил на левой руке. Приглядевшись, я поняла, что в правой руке он держит… нож. Не я успела подумать, зачем ему нож, как в нескольких метрах от него на поверхность воды всплыло безжизненное тело.
Для перехода нужны сила стихи и аэтер. Достаточно было раны одного из них, но, видимо, полумер для этих людей не существовало. Волна подбросила тело Альтара и поднесла его ближе к берегу. Павел Николаевич на миг на него оглянулся, покачнувшись в набегавших волнах, а потом моя голова едва не взорвалась от грохота и гула. На том месте, где только что стоял Павел Николаевич взметнулся такой столб огня, будто из-под земли ударили разом сотни огнеметов. Ревущее пламя поднялось до небес, заслонив собой весь мир.