По дороге я думала о том, что дело совсем не в том, в каком мире я нахожусь, дело в том, кто находится в этом мире рядом со мной. Проклятый хванец умудрился перевернуть с ног на голову мой привычный мир всего лишь одним своим присутствием. Я не знала, чего ждать, я ему не верила, но я не хотела, чтобы он вновь исчез, хотя именно об этом мы с ним договорились. В общем, я ощущала себя совершенно также, как когда-то в Свири: растерянной, испуганной и не знающей, что будет завтра.
Альгидрас догнал меня, когда я почти дошла до Димкиного садика. Он пристроился рядом, и некоторое время мы шли в молчании, а потом он спросил:
— Мы можем завтра поехать к Альтару?
— Я не знаю. Завтра я собиралась с Димкой в поход.
— С Павлом Николаевичем?
— Да.
Он вздохнул и произнес:
— Надя, ты же обещала.
— Я еще не решила, присоединимся ли мы к ним.
— Я прошу.
— Я подумаю.
У самой калитки он неожиданно взял меня за руку, и я едва не отдернула ладонь, потому что ощущение его пальцев на моей коже оказалось таким ошеломляющим, что я на миг перестала дышать. Неужели на меня снова что-то влияет? Я испуганно посмотрела на Альгидраса.
Он переплел наши пальцы и попросил:
— Пожалуйста, будь благоразумной.
Несколько секунд я смотрела в его глаза, а потом кивнула. Благоразумной так благоразумной. Я высвободила свою руку и нажала на кнопку звонка. Альгидрас отступил прочь. Отвести от него взгляд оказалось неожиданно сложно.
Весь вечер я не могла решить, как мне поступить. Мне не хотелось обижать Павла Николаевича, потому что, чем больше я думала про аэтер, тем большим бредом мне все это казалось. И в тоже время я понимала, что если выбирать между поездкой с ним и поездкой с Альгидрасом… Провести вместе несколько часов с человеком, который так много для меня значил, зная, что это будет, возможно, единственный шанс побыть вместе… Разве можно здесь говорить о каком-то выборе?
Поздно вечером я позвонила Павлу Николаевичу и сказала, что у меня изменились планы и пойти с ним в поход я не смогу. Он долго молчал в трубку, а потом спросил:
— Это из-за Боева?
— Нет, что вы, — поспешно ответила я. — В следующий раз я обязательно к вам присоединюсь.
— Я буду ждать, — ответил он и, не прощаясь, отключился, а я осталась наедине с муками совести.
Глава 6
Я, конечно, тебе не верю и ищу подвох в каждом жесте.
Но при этом мечтаю втайне о красивой любви, как в книжках.
Разум тщетно борется с сердцем. Это глупое наше не-вместе
Не дает вздохнуть полной грудью, ослепляет болью, как вспышкой.
Я в конечном итоге справлюсь и с собой, и с тобой, и с болью,
Научусь улыбаться спокойно под твоим изучающим взглядом,
Перестану искать ответы, научусь жить с твоей не-любовью...
И смирюсь с тем, что этой дорогой мы пойдем не вместе, а рядом.
Утром я проснулась ни свет ни заря. Закрывшись на кухне, чтобы не разбудить Димку, я сварила кофе и устроилась у окна. Глядя на редких в этот час прохожих, я думала о том, что, возможно, совершила ошибку, отказавшись от приглашения Павла Николаевича. А еще о том, что у меня нет номера Альгидраса и я понятия не имею, объявится ли он, чтобы вновь предложить поехать к Альтару. О том, как колотилось мое сердце, когда он взял меня за руку, я старалась не думать.
Без пятнадцати восемь мой телефон, поставленный на виброзвонок, зажужжал на столе. Номер был мне незнаком. Я ответила шепотом, и на том конце Альгидрас испуганно спросил:
— Я не вовремя?
Спросил тоже шепотом, чем меня изрядно рассмешил.
— Димка еще спит, но ему уже пора вставать, — ответила я уже громче.
— Я жду у вашего дома.
— Поднимайся, — сказала я и отключилась, чувствуя, что сердце едва не выпрыгивает из груди.
Во входную дверь Альгидрас постучал. На нем была синяя толстовка с капюшоном, потертые джинсы и кроссовки.
— Господи, я, наверное, никогда не привыкну видеть тебя в этом.
Он оглядел себя и усмехнулся.
— Я очень старался не выделяться. Хотя тут иногда в такой странной одежде люди ходят, что я мог бы одеваться во что угодно.
— И то верно, — улыбнулась я.
Он тоже улыбнулся, и тут из комнаты раздалось «мама!».
Я поспешила к сыну. Димка, в отличие от меня, всегда просыпался в прекрасном настроении и сразу готовым к подвигам. А уж стоило мне сказать, что мы едем в гости, как он скатился с кровати и бросился к комоду с одеждой.
— Эй, сначала умыться и позавтракать.
В коридоре мой сын увидел Альгидраса и неожиданно ему обрадовался и, самое главное, вообще не удивился. Я взяла это на заметку. Альгидрас от завтрака отказался, но выпил чаю, с улыбкой глядя на то, как Димка уплетает кашу, умудряясь при этом без остановки болтать.
Я же смотрела на них и понимала, что тону. Как когда-то в Стремне. И мне из этого точно не выбраться. Я хотела, чтобы Альгидрас сидел за этим столом, смотрел на нашего сына, но в то же время я поставила условие, чтобы он оставил нас в покое, и он это условие принял. Когда мне стало настолько невыносимо, что Альгидрас, бросив взгляд на мое лицо, встревоженно замер с чашкой в руке, я попыталась договориться сама с собой: это же мое условие, а значит, я всегда могу его изменить. Вот поговорю с Альтаром и уже после этого решу, как нам быть дальше. Впрочем, Альгидрас ведь не сказал, что хочет быть с нами. Он просто сказал, что хочет нас защитить. Может, он живет с кем-нибудь? Вряд ли это было правдой, но я ухватилась за эту мысль, потому что она немного отрезвляла.
Когда Димка закончил завтракать, Альгидрас вызвал такси, при этом уточнил, что в машине обязательно должно быть детское кресло, а я в очередной раз удивилась тому, настолько хорошо он интегрировался в современный мир.
Дорога заняла около сорока минут. Димка глазел в окно и называл марки машин, которые встречались нам на пути, а я ничего не могла с собой поделать: все эти сорок минут я смотрела на Альгидраса, сидевшего на переднем пассажирском сидении. Несколько раз он даже оборачивался и спрашивал, все ли в порядке. Хотя, судя по его лицу, мы с Димкой чувствовали себя в машине гораздо лучше, чем он. Сам он был бледным, и прядь его волос прилипла к вспотевшему лбу, несмотря на то, что в машине работал кондиционер.
Наконец Альгидрас попросил водителя остановить машину на окраине какого-то поселка, расплатился и помог нам с Димкой выбраться.
Я осмотрелась по сторонам. Поселок был совершенно обычным и, к счастью, явно обитаемым. Потому что я за ночь успела напридумывать невесть чего.
— Не против, если мы немного прогуляемся? — преувеличенно бодро спросил Альгидрас.
Димка был не против, о чем громко сообщил и тут же побежал посмотреть на петуха, который скреб лапами пыль у дороги.
— Боишься ездить на машине? — не могла не спросить я.
Альгидрас после раздумий кивнул, а потом немного нервно произнес:
— Удивлена?
— Нет. Больше удивлена тому, как ты хорошо здесь справляешься.
— На самом деле не очень хорошо. Так и не смог заставить себя войти в лифт. А еще не могу находиться в клубах, где громкая музыка. Два раза пробовал, но все время сбегал.
Он натянуто улыбнулся.
— Понимаю. Это все равно, что меня бы заставили зарубить курицу, например. Или что-нибудь приготовить.
Он рассмеялся почти по-настоящему и неожиданно признался:
— Ты очень вкусно готовишь.
— Ты пробовал только мой пирог.
— Он был вкусным. И я верю Диме. Он тебя хвалил.
— Даже не буду спрашивать, когда вы успели все это обсудить.
— Пока мыли руки, — улыбка вдруг исчезла с его лица, и он без перехода негромко спросил: — Готова?
— Нет, — честно ответила я. — И сначала клятва.
— Хорошо. Только у меня нет ножа. Насколько я понял, его нельзя здесь при себе держать. У Альтара есть.
— Даже не думай. Я не пойду, пока не поклянешься, — я отступила на шаг, пряча руки за спину.
— Хорошо. Я клянусь, что любой ценой не позволю причинить вред ни тебе, ни Диме.
— И переправить нас в тот мир.
— И переправить вас в тот мир.
— Чем клянешься?
Он посмотрел мне в глаза и четко произнес:
— Здоровьем и жизнью своего сына.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать сказанное, а потом я шагнула вперед и со всей силы зарядила кулаком ему в плечо.
— Ты совсем с ума сошел? Ты держишь меня за идиотку? Говори, где мы находимся. Я вызываю такси и уезжаю.
— Надя, — Альгидрас сжал мои плечи, — это было твое условие. Ножа у меня нет. К Альтару ты без клятвы идти не хочешь. Жизнь и здоровье моего сына — самое дорогое, что у меня есть.
Судя по всему, он не шутил, но именно то, что он верил в это, заставляло мое сердце колотиться с бешеной скоростью. Будто Димка попал на крючок в любом случае. И в этом была доля моей вины.
— Послушай меня, — я накрыла ладонями его руки, все еще лежавшие на моих плечах, и, изо всех сил сжав их, произнесла: — Если с моим сыном что-то случится… хоть что-нибудь, я тебя убью. Пока не знаю, как, но убью.
Он смотрел мне в глаза с расстояния выдоха, и в этом не было ничего романтичного.
— Я понял, — наконец произнес он. — Ничего не случится. Даю слово.
Я сбросила его руки со своих плеч и, подойдя к Димке, взяла его за руку.
— А он боком смотрит, — сообщил мой наблюдательный ребенок, указывая на петуха. — А еще у него перья в хвосте зеленые. Давай себе такого купим?
— Дима, где мы будем его держать? — страдальчески спросила я, потому что подобные песни он затягивал раз в пару недель.
— На балконе. Мы ему построим домик и будем сыпать зернышки.
— Ему нужно много места, чтобы гулять, — подал голос Альгидрас и неожиданно взял Димку за свободную руку. И, что было еще более неожиданно, Димка ему это позволил.
— А мы будем его выпускать с балкона, а потом он будет прилетать.
— А как он отличит твой балкон от соседнего? — спросил Альгидрас.