Павла Николаевича, стоявшего через четыре человека от меня и еле заметного за внушительной фигурой преподавателя философии.
— Вы уверены? — прищурилась я и посмотрела на Альгидраса.
Тот выжидающе смотрел на Альтара.
— Это Дарим, девочка. Он возмужал, но я не могу ошибиться.
— Что я и говорил, — произнес Альгидрас таким тоном, как будто в опознании Павла Николаевича была его прямая заслуга. — Может, все же останешься?
Я помотала головой.
— Димке в садик в понедельник. Мне на работу. И вообще, мне нужно подумать.
Альгидрас и Альтар переглянулись, но настаивать не стали. Пока мы ждали такси, Альтар вдруг принялся рассказывать о том, каким Альгидрас был в детстве, чем окончательно завел нашу беседу в какую-то параллельную вселенную. Я слушала его и никак не могла осознать до конца, что передо мной стоит человек, которому несколько сотен лет и который рассказывает, как его многожды-правнук имел обыкновение засыпать в храме, лезть без разрешения к священному шару и в принципе вести себя так, чтобы у старосты хванов был повод сказать, что он не имеет к этому мальчику никакого отношения. Альгидрас в ходе этого рассказа несколько раз удивленно округлял глаза, из чего я сделала вывод, что вел он себя так ненамеренно.
Когда такси наконец подъехало, Альтар проводил нас до калитки, обнял по очереди меня и Димку и сердечно пожелал нам счастливого пути. Меня немного волновал момент прощания с Альгидрасом, но тот вместо прощания молча уселся на переднее сиденье такси.
— А ты куда собрался? — поинтересовалась я, пристегивая ремень безопасности.
— Ты не захотела остаться здесь, значит, мне придется быть рядом с вами там.
— «Там» это где? — уточнила я.
— Дядя Олег едет к нам в гости? — обрадовался Димка.
— Дядя Олег нас провожает, — безапелляционным тоном заявила я, — а потом возвращается домой.
Альгидрас ничего не ответил.
Поскольку Димка быстро уснул, а рассматривать Альгидраса меня больше не тянуло, я смотрела в окно и думала о том, что все же не могу до конца поверить в рассказанное Алтаром. Да, он каким-то мистическим образом указал на Павла Николаевича на общей фотографии. Да, он знал о мире Свири, рассказывал о Сумиране, Хариме и прочих, но, по факту, он мог быть обычным ряженым. Ни одного доказательства его волшебности я не увидела. Если не считать порыва ветра среди полного затишья… Я устало потерла виски. Чему именно в их словах можно верить и верить ли вообще?
Альгидрас словно почувствовав мои сомнения, обернулся. Он выглядел напряженным, но это в равной мере могло относиться как к беседе с Альтаром, так и к поездке на машине. Некоторое время он смотрел на меня, а потом вопросительно приподнял брови. Я помотала головой. У меня был миллион вопросов, самый главный из которых, пожалуй, звучал так: «Могу ли я тебе верить?». Но однажды он уже сказал мне, что может солгать, а я все равно не пойму разницы.
Неожиданно оказалось, что вернуться в эту историю больно. Тоска, которая была моей спутницей все эти годы, казалась теперь ничтожной по сравнению с теми тревогой и чувством беспомощности, которые охватывали меня при мысли, что я вновь один на один с их тайнами.
Не дождавшись моей реакции, Альгидрас отвернулся к пассажирскому окну и, опершись локтем о дверцу, прижал кулак к губам. Я тоже отвернулась к окну. Кто еще может подтвердить эту историю? Павел Николаевич? Я невольно усмехнулась, представив себе, как обращаюсь к нему с просьбой прокомментировать услышанное от Альтара. И тут меня озарило. Маки.
Ольга долго не брала трубку, но я упорно набирала снова и снова, пока на том конце не раздался ее запыхавшийся голос:
— Алло?
— Почему ты подарила мне маки? — спросила я вместо приветствия.
— Э-э, Надь? Все хорошо?
— Да, отлично! Просто скажи, как тебе пришло это в голову? Почему ты вышила именно маки?
Альгидрас обернулся и уставился на меня в упор.
— Не знаю. Они тебе разонравились? — голос Ольги прозвучал расстроенно.
— Оля, соберись. Мне просто нужен ответ. Я потом объясню.
— Ну, хорошо, — произнесла Ольга настороженно, и мне впервые пришло в голову, что они с Ленкой могут считать меня сумасшедшей. Я хоть и не рассказывала им о своих приключениях, но все же порой вела себя странно. Вот как сейчас. — Я просто выбрала вышивку в магазине. Объяснила, что хочу порадовать подругу.
— Кому?
— Что?
— Кому объяснила?
— Ну… — Ольга замолчала.
— Ассистенту? — с надеждой уточнила я.
— Нет, — вдруг твердо произнесла она. — Там был дедок такой. Ну, не дедок, мужчина. Он выбирал подарок сыну. Тот поделками из дерева занимался. И мы разговорились. Он и нашел эти маки на стеллаже. Мне они понравились. Я еще хотела два набора купить, чтобы и себе вышить. Но там только один был.
— Он не показался тебе странным?
— Набор? — озадаченно спросила Ольга.
— Мужчина! — воскликнула я, и водитель бросил на меня встревоженный взгляд в зеркало заднего вида, а Димка беспокойно пошевелился в детском кресле.
— Нет, — я как наяву увидела, что Ольга пожимает плечами. — Обычный дядечка. Милый такой. Старомодный только немного. Наверное, из села какого-нибудь.
— То есть ничего странного не было?
— Не было, — уверенно сказала Ольга. — Ну, если не считать странностью, что они долго не могли найти артикул, чтобы пробить набор. Маков в базе не было. Но дедок уговорил девочку на кассе пробить по штрихкоду другого набора.
— Понятно, — прошептала я с упавшим сердцем.
— А что случилось?
— Ничего. Я потом тебе объясню.
— Ну, ладно. Я тебе позвоню из дома тогда?
— Ага. Спасибо!
Я сбросила звонок и прижала телефон к губам, чувствуя, как внутри все сжимается от неясной тревоги. Неужели это все правда? Альгидрас пытливо вглядывался в мое лицо, но я игнорировала его всю оставшуюся часть поездки.
Альгидрас собирался просто остаться на лавочке у дома, но я решительно отвергла его идею. Хоть он и утверждал, что эта идея отличная, с какой стороны ни посмотри, потому что с лавочки просматривается вход в подъезд, а его присутствие в непосредственной близости от дома само по себе защита от нежелательной активности со стороны Павла Николаевича. Скрепя сердце я пригласила его в квартиру, потому что ближе к вечеру на этой лавочке любила собираться компания неформальной молодежи, а мне не хотелось, чтобы кто-то пострадал. Почему-то мне казалось, что пострадавшей стороной скорее всего окажется пресловутая молодежь. Это в Свири Альгидраса мог закатать в песок любой из воинов Радима, в силах же наших инфантильных мальчиков я не была так уверена.
Мы поднялись в квартиру. Когда Димка и Альгидрас вновь аккуратно поставили свою обувь рядом, я подумала, что, несмотря ни на что, сегодняшний день оказался очень похожим на то, что я представляла в своих мечтах. Мы провели вместе вполне семейный выходной, даже съездили к родственнику, если говорить формально. И, пожалуй, если отбросить все мистические угрозы, я бы даже могла почувствовать себя счастливой. Альгидрас по-прежнему меня волновал, и отрицать это было глупо. Но, к сожалению, одного лишь моего желания было недостаточно для того, чтобы из моего мира исчезли аэтер, стихии и прочие странности.
И еще я чувствовала беспокойство. Наверное, причиной тому было нагнетание истерии вокруг Павла Николаевича или Дарима, как они его называли.
— Дарим — странное имя, — произнесла я и достала из холодильника вчерашнюю лазанью. Разрезав ее на части, я поставила контейнер в микроволновку.
Альгидрас, подпиравший дверной косяк, ничего не ответил.
— Что будет, если он придет?
На этот раз Альгидрас пожал плечами.
— Ты, как всегда, многословен, — съязвила я и крикнула: — Дима, обед!
Димка ожидаемо не ответил, и я повернулась к его родителю:
— Ребенка сюда доставь.
Альгидрас безропотно покинул кухню, и вскоре в ванной зашумела вода. Краем уха я услышала, как Димка обещает показать, как плавает его кораблик, а Альгидрас уточняет, разрешает ли мама набирать воду в ванну без спроса.
Я хотела крикнуть, что, если они не сядут за стол через минуту, будут обедать своим корабликом и запивать водой из ванны, но в квартиру позвонили. Проходя мимо ванной, я стукнула в приоткрытую дверь:
— На выход. Все кораблики потом.
Альгидрас что-то спросил, но шум воды заглушил его слова.
Почему я не посмотрела в глазок? Наверное, этот вопрос был сродни тому, почему я начала писать про Свирь или почему я обратила внимание на хванского мальчишку.
Глава 8
В чем правда твоя?
Расчерчено небо чужим созвездием,
И мир остывает в ладонях морскими холодными брызгами.
В чем правда твоя?
Живешь прощением или возмездием?
В ловушку меня завлек иль из давнего плена вызволил?
В чем правда твоя?
Ознобом по коже воспоминания
О том, что могло бы случиться с не-нами в не-нашем будущем.
В чем правда твоя
И есть ли она в твоих оправданиях?
Защитою станешь или же страшной силой, меня погубящей?
— Добрый день, Надежда, — улыбнулся Павел Николаевич и протянул мне большой букет цветов с крупными листьями и алыми соцветиями.
— Спасибо, — на автомате пробормотала я и отступила на шаг.
— Это амарант. Цветет до самых морозов, представляете? — буднично произнес Павел Николаевич и вошел в квартиру.
Я сделала еще один шаг назад, глядя ему в глаза. Он выглядел совершенно обычно. Как… Миролюб, когда тот собирался меня убить. А ведь если верить Альтару, силы, высвободившейся после смерти моего сына или же Альгидраса, должно хватить Дариму, чтобы перенестись в мир, в который он так стремится попасть.
— Вы разве не в походе? — улыбнувшись вмиг пересохшими губами, уточнила я.
— Изменились планы. А на обратном пути я решил заехать к вам.
Я не слышала, как открылась дверь ванной, но по тому, как Павел Николаевич посмотрел мне за спину, поняла, что мы больше не одни.