— Он спрашивает твое имя, — произнес Альгидрас на русском.
— И что ответить? — растянув губы в улыбке, спросила я.
— Ищто ответи? — переспросил воин, и его брови удивленно взлетели.
— Имя, — с нажимом произнес Альгидрас.
— Надя, — ответила я.
Воин помотал головой и что-то спросил.
— Надя, — повторил Альгидрас, но главный что-то сказал ему, и он пояснил: — Скажи еще раз сама.
— Надя! — громко произнесла я.
— Надия, — повторил воин и кивнул.
Главный обратился к одной из женщин, которые успели собраться вокруг нас, и та поманила меня к себе.
Альгидрас выставил руку, не давая мне сдвинуться с места, и вновь обратился к главному. Тот молча выслушал его речь, а потом развел руками и что-то ответил. Альгидрас на миг сморщил переносицу и повернулся ко мне:
— Тебе придется пойти с ней в женский дом. Там вы отдохнете и вас накормят.
— А ты? — шепотом спросила я.
— Я пойду с ними. Позже мы встретимся.
— Это опасно?
— Нет, — ответил он, но я поняла, что сам он в этом не уверен. — Если бы я назвал тебя женой, было бы проще.
— Они могут что-то сделать мне? — оглядывая мужчин, наблюдавших за нашей беседой, уточнила я.
— Пока я жив, не посмеют. Закон гостеприимства.
— Постарайся прожить подольше, — раздраженно произнесла я и, выдавив из себя улыбку, пошла за женщиной, крепко держа Димку за руку.
Что стоило предупредить, что с сестрой тут не станут церемониться? Впрочем, с чего я взяла, что с женой стали бы? Что им помешало бы точно так же убить мужа и забрать вдову в качестве трофея? Какого черта он переправил нас сюда, а не в Свирь?
На нас с Димкой глазели как на зверушек в зоопарке, а я думала о том, что его трусы с крабами произведут фурор, если кому-то доведется их увидеть. Остальная одежда, конечно, тоже могла вызвать вопросы. Но она, к счастью, хотя бы была однотонной и без рисунков. Я думала обо всем этом, лишь бы не думать о взгляде, которым проводил меня воин, спрашивавший мое имя.
Женский дом оказался длинным одноэтажным строением с большой террасой. Нас пригласили внутрь и я, сжав зубы, вытерла ноги о лежавшую у входа циновку. Кажется, я все же умудрилась проколоть ступню. Женщина посмотрела на мое напряженное лицо и, взяв меня за руку, повела за собой.
Мы прошли комнату, в которой в окружении циновок располагался низенький стол, затем комнату, где по стенам были развешаны полки с какими-то сосудами и блюдами, и оказались в небольшом помещении, в котором стояла медная ванна. Мгновение спустя комнату заполнили девочки-подростки, принесшие кувшины с водой. Женщина, приведшая нас, что-то ласково приговаривала, гладя притихшего Димку по волосам, а мне оставалось лишь вежливо улыбаться, бессильно злясь. Я вновь оказалась в мире, где полностью завишу от воли других людей. Но в этот раз на кону стояла жизнь моего сына, и мне хотелось убить Альгидраса на месте за этот дурацкий переход сквозь миры.
Искупав Димку и приняв ванну, я почувствовала себя значительно лучше. Нам принесли чистую одежду, и мне пришлось потратить некоторое время на то, чтобы убедить сына, что отсутствие белья — местная мода и придется ей следовать. К счастью, ему принесли рубашку и штанишки. Если бы ему выдали одну лишь рубашонку, как маленьким мальчикам, боюсь, мне бы пришлось туго.
Отвлекшись на уговоры, я немного успокоилась. В конце концов в этот раз я была не одна, Альгидрас не даст нас в обиду. Димку уж точно, а сама я как-нибудь разберусь. Не в первой.
Выданное мне платье представляло собой что-то вроде куска светло-серой ткани, сшитого наподобие мешка, к левому боку которого крепилась широкая полоска ткани, ложившаяся складками на правое плечо. Широкий белый пояс в тон полоски на плече застегивался на мелкие деревянные пуговицы. Я не была уверена в том, где должны располагаться застежки, но, на всякий случай, застегнув пояс, передвинула ряд пуговиц на поясницу, решив, что если ошиблась, то просто переверну их на живот.
Наше нижнее белье я спрятала под платье так, чтобы оно оказалось под поясом. Объясняться из-за трусов с крабами или кружева на своем бюстгалтере мне не хотелось. Взяв сына за руку, я вышла из комнаты. Нас поджидали две женщины и пять девочек разных возрастов. Они принялись поочередно называть свои имена, прикладывая ладонь к груди, и я старалась их запомнить. Я назвала наши с Димкой имена, и женщины заулыбались. Вдруг девочка чуть старше Димки взволнованно затараторила, указывая на пол. Я посмотрела туда и обнаружила, что оставила ногой кровавый отпечаток. Я не успела смутиться, как пожилая женщина, назвавшаяся Граной, проворно схватила меня за руку и отвела к низкой скамейке у стены. Две девочки куда-то убежали и вскоре вернулись с кувшинчиком мази и тряпицами. Глядя на то, как Грана ловко обрабатывает и перевязывает мои ступни, я подумала, что все-таки скучала по этому миру. Несмотря на все его неудобства.
Димка стоял рядом со мной, держал меня за руку и изо всех сил мне сочувствовал. Выражалось это в громком сопении и сложенных домиком бровях. Грана поглядывала на Димку и ласково улыбалась. Я пыталась быть настороже, но, видя их доброе отношение, это было сложно осуществить.
За дверью раздался мужской голос, и девочки гурьбой бросились из комнаты, что-то наперебой крича. Грана улыбнулась и сказала: «Грит». Я вежливо кивнула, понятия не имея, что это означает, и задумалась, что если мне придется здесь задержаться, то необходимо будет приложить усилия, чтобы хоть немного освоить их язык. Полагаться лишь на Альгидраса было неразумно, потому что весь мой прошлый опыт общения с ним показывал, что информация до меня будет доходить в урезанном виде и под весьма неожиданным углом.
Грана закончила с перевязкой и выдала мне мягкие кожаные башмачки, жестами и мимикой показав, что мне, наверное, будет больно ходить, и я так же жестами заверила, что справлюсь.
Выйдя вслед за ней из комнаты, я невольно остановилась, потому что у двери, ведущей на террасу, стоял тот самый воин, который спрашивал мое имя. Одна из девочек держала его за руку и что-то говорила. Он слушал ее рассказ со скупой улыбкой. Остальные девчонки тоже крутились рядом. Кроме одной, самой старшей, которая стояла чуть поодаль и смотрела на маленьких девочек с очень комичным выражением лица, как у умудренной летами особы.
Увидев нас, мужчина высвободил руку из ладошки девочки и что-то спросил у Граны. Та низко поклонилась и, указав на мои ступни, быстро заговорила. Мужчина подошел ближе, и я сжала Димкину руку, одновременно пытаясь задвинуть его за себя. Димка неожиданно уперся и остался стоять рядом со мной, исподлобья глядя на чужака. При этом он был до того похож на Альгидраса, что оставалось только надеяться, что местные спишут это сходство на наши родственные гены.
Мужчина скользнул взглядом по мне, а потом присел на корточки перед Димкой.
— Грит, — произнес он и приложил правую ладонь к своей груди.
На среднем пальце он носил большой перстень с черным камнем.
— Его так зовут, — шепнула я, склонившись к сыну, и обняла его за худенькие плечи. — Назови свое имя. Тут так положено.
Димка некоторое время настороженно разглядывал мужчину, Грана что-то торопливо заговорила, однако Грит поднял левую ладонь, и она, стушевавшись, замолчала. Правую он все так же прижимал к груди на уровне сердца.
Я подняла взгляд к лицу Грита, которое находилось сейчас на одном уровне с моим. Он, несомненно, это заметил, но не подал вида, продолжая смотреть на моего сына.
— Дима, — наконец произнес Димка и, немного поколебавшись, хлопнул себя ладошкой по груди.
Грит серьезно кивнул и поднялся, я тоже выпрямилась, и наши взгляды встретились. Он молча рассматривал меня, как час назад, когда мы вышли к деревне, и мне опять было неуютно. Грана снова заговорила, низко склонившись, однако он даже не повернул головы в ее сторону, продолжая все так же на меня смотреть.
Во мне боролись вежливость, которая рекомендовала улыбнуться, и настороженность, которая настаивала не давать ему поводов для… Ни для чего не давать.
В эту минуту я пожалела, что не назвалась женой Альгидраса. Кажется, моя злость на него обернулась для нас кучей проблем.
Грит оказался немногим выше Альгидраса. Его светлые, выгоревшие на солнце, волосы были коротко сострижены у висков, а на макушке заплетены в косу. Такая прическа не скрывала целого переплетения шрамов над его левым ухом. Я залипла взглядом на этих шрамах, напоминавших дерущихся пауков. Он заметил это и чуть улыбнулся.
— Надия, — неожиданно произнес он и, посмотрев на Димку, добавил: — Дима.
Дальше прозвучала короткая фраза на кварском, и я, глубоко вздохнув, виновато пожала плечами, вызвав у него новую улыбку.
Он обратился к Гране, по-прежнему глядя на меня. Та ответила, и, кажется, ответ вызвал его недовольство, потому что он медленно к ней повернулся и что-то негромко спросил, а Грана принялась суетливо оправдываться, указывая на мои ноги. Грит, нахмурившись, проследил за ее взглядом, а девочка, которая раньше держала его за руку, подбежала к нему и принялась что-то рассказывать звонким голосом. Грана, как мне показалось, перевела дух.
Грит слушал девочку и шутливо хмурился, потом деланно удивился и даже, по-моему, испугался, а потом неожиданно повернулся ко мне и подмигнул.
— Хи нари, Надия, Дима, — сказал он и вышел.
Грана хранила молчание, пока его шаги не стихли, и лишь тогда прикрикнула на девочек и, подойдя к нам, взяла меня за руку. Что-то взволнованно говоря, она потянула меня прочь из комнаты в другую часть дома, где оказался накрыт низенький стол.
Мне очень хотелось спросить, где же Альгидрас, но все, что мне оставалось, — бессильно злиться на то, что я не понимаю ни слова по-кварски. Грана без умолку что-то говорила, накладывая нам какую-то еду, похожую на рис с овощами. Димка попробовал было морщиться, но я сказала ему, что здесь придется есть то, что дают, иначе мы умрем с голоду. Вряд ли мой сын понимал, что такое умереть с голоду, но кривляться передумал. Только спросил, не могу ли я пожарить котлет, и мне пришлось его разочаровать, сообщив, что готовить здесь я просто не смогу.