— Там кружево! — прошипела я.
— Его тут плетут. Мир большой. Девочки бы удивились, но не смертельно.
— Там металлические крючки.
— Тоже не смертельно.
Я почувствовала, что мое лицо залилось краской.
— Но крабы… — сконфуженно проговорила я.
— Крабы — проблема, — кивнул он. — Давай я их заберу.
— Как я их достану? Они под поясом платья, — прошептала я, понимая, что со стороны с пылающими щеками выгляжу как преступница. Что подумает Грана?
— Уборная, — встрепенулся Альгидрас. — Должна быть за домом. Давай сделаем вид, что ты ведешь туда Димку, а потом зайдешь сама и спокойно достанешь крабов.
— Я тебя ненавижу, — не зная, то ли плакать, то ли смеяться, прошептала я.
— Ничего нового, — улыбнулся Альгидрас, и я вдруг почувствовала, как напряжение последних часов отпускает.
Нарядное платье оказалось того же покроя, только белым. Пояс и полоска на плече были ярко-красными. Отчего-то это напомнило мне Древний Рим. Самая старшая из девочек, собрав мои успевшие высохнуть волосы, сколола их на макушке, потом о чем-то меня спросила и, когда мы друг друга не поняли, выбежала из комнаты. Вернулась она вместе с Граной. Некоторое время они ходили вокруг меня и о чем-то переговаривались, трогая мои волосы и обсуждая мою прическу. Чувствовала я себя при этом весьма неуютно. Наконец, что-то решив, Грана улыбнулась мне и знаками показала, что я могу идти.
Выйдя на террасу, я увидела Альгидраса, который о чем-то разговаривал с Димкой. Они оба были все в той же одежде.
— Мама, ты красивая! — сообщил мне Димка, заметивший меня первым. — Самая-самая, — добавил он.
— Спасибо! — улыбнулась я, спускаясь с террасы. Мой сын был любителем говорить комплименты.
Альгидрас протянул было мне руку, но, передумав, убрал ее за спину.
— Здесь не принято, — извиняющимся тоном произнес он.
— Да я и не жду тут от вас галантности, — усмехнулась я, беря сына за руку. — Как тебе мой наряд?
— Ты красивая, — повторил Альгидрас слова Димки и, не успела я растаять, тихо добавил: — И от этого точно будут проблемы.
Интересно, факт моей красоты волнует его только в разрезе того, что может сделать Грит?
Деревня, по которой мы шли, была немного похожа на Свирь и Каменицу разом: широкие, чисто подметенные улицы, цветы, высаженные у домов, стаи детишек и с любопытством выглядывавшие из окон женщины. Последние не укрывали волосы и носили ожерелья из бусин и сверкающих на солнце пластин. Я гадала, нарядились ли все в честь какого-то праздника или же одевались так всегда. У Граны я заметила кольцо, серьги и пластину на шее. Браслетов у нее не было.
— Женщины здесь очень нарядные, — поделилась я наблюдением с Альгидрасом.
— Да, у хванов было так же. Только наш остров был севернее, поэтому руки и шеи так не украшались. Их все равно не было видно. Хотя пластины носили и наши женщины.
В его голосе прозвучала затаенная тоска, и я спросила:
— Ты скучаешь по дому?
Он кивнул и после раздумий добавил:
— У человека должно быть место, куда он может привести жену, куда он будет возвращаться раз за разом.
— Остров хванов был для тебя таким местом?
— А остров хванов — это что? — спросил внимательно слушавший нас Димка.
— Это место, где родился дядя Олег, — пояснила я, Альгидрас же ответил:
— Я не знаю. Другого дома я не знал, хотя почти столько же лет провел в монастыре. Я скучаю по семье. По братьям, по их семьям.
— А где они все? — уточнил Димка.
— Они уехали. Далеко, — быстро встряла я, не дав Альгидрасу рассказать о гибели целого острова.
— Ну, тогда можно съездить к ним в гости, — рассудительно заметил Димка.
— Да, — улыбнулся Альгидрас. — Когда-нибудь обязательно.
Он не стал комментировать мое желание оградить Димку от суровой реальности, и я была ему за это благодарна.
— Почему нам позволяют так спокойно разгуливать? — спросила я, чтобы сменить тему.
Местные жители разглядывали нас с любопытством, дети то и дело подбегали почти вплотную и даже трогали Димку, но при этом мы шли куда хотели и нас никто не сопровождал.
— Потому что это остров. Нам некуда бежать. О любом судне, которое захочет сюда пристать, узнают заранее. Ну, и мы не похожи на людей, которые могут навредить, — обезоруживающе улыбнулся Альгидрас и ответил на какой-то вопрос подбежавшего к нему мальчишки.
— А чем занимаются местные жители?
— В основном торговлей. Здесь растут редкие травы, горные козы дают много шерсти и шкур. А еще местные жители умеют лечить.
— Они квары?
Он кивнул.
— А как они относятся к тем кварам, которые все время нападают на Свирь?
— Пока не знаю.
Вскоре мы свернули с главной улицы, какое-то время попетляли тропками по яблоневому саду и наконец оказались перед большим деревянным домом. Он тоже был одноэтажным. Вьющиеся розы оплетали террасу, создавая тень и распространяя сумасшедший аромат.
— А можно понюхать? — шепотом спросил Димка у Альгидраса.
— Можно, конечно, — улыбнулся он. — Детям здесь все можно.
Димка, видимо, не до конца осознал, что детям тут можно все, потому что направился к розам медленно и настороженно, словно ожидая окрика от невидимых хозяев сада.
— Как мне себя вести? — спросила я.
— Я буду рядом и подскажу. Здесь никто не говорит на словенском, но, если что, ты — вдова моего брата.
Видя мой удивленный взгляд, он склонился ко мне и прошептал:
— Дима слишком похож на меня. Врать о том, что у нас с тобой одна кровь, глупо. Любому видно, что мы из разных народов. Эта легенда безопасна. Брат наследует жену после гибели брата.
— Что?! — воскликнула я, ошарашенно отстраняясь.
Альгидрас же невозмутимо прояснил:
— По окончании траура брат чаще всего женится на вдове погибшего и забирает ее и детей к себе. Может уступить ее другому, если будут достойные кандидаты. Но до той поры он распоряжается ею полностью. Иначе женщины с детьми просто не выживут.
— Красота, — нервно усмехнулась я, не зная, что еще сказать, потому что по всему выходило, что он и не собирался называть меня сестрой. По любой из его легенд я все равно принадлежала ему. И я поняла, что не знаю, как к этому относиться.
— Это должно немного охладить пыл Грита, — натянуто улыбнулся Альгидрас.
— А если он мне понравится, и я решу выйти за него? — уточнила я.
— Не начинай, — предупреждающе прищурился Альгидрас.
— А то что? — это была чистой воды провокация, но останавливаться я не собиралась.
— Единственный человек, которому я готов тебя уступить, — это Алвар.
— Что? — от неожиданности я громко прыснула.
— Потому что он не причинит тебе вреда. Но я верю, что до подобных глупостей дело не дойдет, — отрезал Альгидрас, и я покачала головой.
— Ты наглеешь.
— А ты не умеешь выбирать мужчин, — парировал он.
— Ты о себе сейчас?
— И о себе, и о Дариме, и о княжиче.
— Грит становится все более привлекательным, — произнесла я.
Альгидрас некоторое время с улыбкой смотрел себе под ноги, а потом — я даже не успела опомниться — схватил меня за руку и переплел наши пальцы.
— Даже не думай об этом, — все еще улыбаясь, произнес он.
— Ты слишком расхрабрился, — прищурилась я, не готовая уступить, однако мое сердце предательски зачастило.
— Это мой мир, и здесь другие правила. Поэтому глупости вроде «мужчина здесь вообще ничего не решает» можешь сразу забыть.
Он неожиданно похоже меня передразнил.
— Хочешь войны? — спросила я и попыталась высвободить руку.
— Хочу мира, — покачал головой он, сильнее сжимая мои пальцы.
Мне вдруг отчаянно, совсем как в любовных романах, захотелось, чтобы он признался мне в любви. Что я буду делать с этим признанием, я понятия не имела, потому что все еще не верила ему и не понимала до конца его мотивов, но оно бы определенно скрасило мою жизнь. Однако Альгидрас не был бы Альгидрасом, если бы поступил так, как мне того хотелось.
— Войны нам хватит и без этого, — серьезно произнес он и, выпустив мою руку, добавил: — Нам пора.
Я сосчитала до трех, чтобы справиться с разочарованием, и направилась за ним к увитой розами террасе.
Глава 10
От огромного злого мира ты укрыта любви покровом.
В нем уютно, как в теплом пледе, беззаботно, как в раннем детстве.
А в груди замирает сердце, ты от счастья кричать готова.
Как прекрасен твой мир без боли, мир, еще не узнавший бедствий.
На террасе дома старейшины нас ждала девочка лет десяти, одетая в платье того же покроя, что и у меня. Ее распущенные волосы были украшены цветами, а надетый на голову обруч сверкал драгоценными камнями.
Увидев нас, девочка низко поклонилась Альгидрасу, потом мне и протянула нам блюдо, на котором лежали кусочки фруктов, сколотые между собой тонкими палочками. Как на светском приеме.
Альгидрас взял одну из шпажек и передал ее мне. Вторую передал Димке и только после этого взял себе. Девочка одобрительно улыбнулась, и я подумала, что, вероятно, это какой-то ритуал, и он, кажется, сделал все правильно.
— Терами, Гилла, — произнес вышедший на террасу седой мужчина, и девочка, вновь поклонившись нам, ушла в дом.
— Это старейшина, — шепнул Альгидрас.
Старейшина был одет в рубаху без рукавов и свободные штаны. На ногах у него были такие же кожаные сандалии, как у Альгидраса, а на поясе висел кинжал в узорчатых ножнах, в рукоять которого был вставлен зеленый камень.
Оторвавшись от разглядывания кинжала, я наконец посмотрела на лицо мужчины. Если бы я не знала, что они с Гритом родственники, сейчас могла бы легко это определить. У старейшины были те же черты лица, те же светлые глаза и такая же улыбка: скупая и осторожная. Будто улыбаться он не привык. Волосы на его висках тоже были сбриты, а на макушке заплетены в косу.
Старейшина заговорил первым, и Альгидрас сперва поклонился, а потом что-то ответил, приложив ладонь к груди. Мужчина кивнул на его слова и перевел взгляд на меня.