Грит, разглядывавший свой кубок с вином с преувеличенным интересом, вполголоса прокомментировал происходящее. Старейшина бросил на него досадливый взгляд, однако ничего не сказал. Он смотрел на то, как его жена обнимается с Альгидрасом, и не выглядел недовольным. Удивленным, да. Но, кажется, он был скорее… рад.
Сцена объятий затягивалась, и на меня продолжало фонить радостью Альгидраса. Эта радость — сумасшедшая, всепоглощающая — заглушала мои страх и непонимание. Пока заглушала. О том, что будет дальше, я боялась даже подумать. Я обхватила себя за плечи, думая, что дорого бы сейчас отдала за возможность понять, что здесь происходит. Кто эта женщина и почему встреча с ней произвела на Альгидраса такое впечатление? Предчувствие, неприятное, тревожное, потихоньку начало вплетаться в поток эмоций Альгидраса.
Старейшина подошел к жене и коснулся ее плеча. В его обращенных к жене словах я уловила имя. Альмира.
Несколько секунд у меня ушло на то, чтобы понять, откуда мне известно это имя. Но… как это возможно? Ошеломленная, я опустилась на свое место. Я ведь видела во сне гибель деревни хванов. Я была в теле этой женщины и видела, как ее убили. Я сглотнула, мотая головой и глядя на женщину. Она была вполне живой и здоровой. Она обнимала Альгидраса, а от того за версту фонило счастьем.
Почувствовав на себе взгляд Грита, я повернулась к нему. Он смотрел на меня, криво улыбаясь, будто знал, что происходит в моей голове. Альгидрас говорил, что у кого-то здесь есть сила. Может быть, это он? Я попыталась обдумать эту мысль, но не смогла. Да и как можно было о чем-то думать, когда рядом с тобой кто-то был так всепоглощающе счастлив, и тебя втягивало в водоворот его эмоций, как щепку? Никогда раньше я не чувствовала так сильно и ярко кого-либо другого. Разве что в ту ночь неподалеку от Каменицы в избушке Помощницы Смерти. Но вспоминать об этом сейчас было слишком неуместно.
Альгидрас наконец выпустил Альмиру из объятий и, чуть поклонившись старейшине, что-то сбивчиво заговорил. Его голос звенел, совсем как тогда, когда он разрывал побратимство с Радимом.
Старейшина радушно обнял его за плечи одной рукой, второй притянул к себе все еще всхлипывающую жену. Было видно, что он рад тому, что его жена обрела… а собственно говоря, кого она обрела? Я вдруг вспомнила, о чем именно думала эта женщина перед смертью. Больше всего она сожалела о том, что младший сын старосты так и не успел узнать, что скоро станет отцом.
Мое сердце заколотилось в горле. Я посмотрела на Альмиру, будто всерьез ожидала, что она до сих пор будет беременной.
— Надия, — Грит легонько коснулся моей руки, и я перевела взгляд на него. — Надия, — повторил он, убрав руку.
Я выдавила из себя улыбку, потому что понятия не имела, что он пытался до меня донести: поддержать, предупредить, посочувствовать?
Услышав, что Грит обращается ко мне, Альгидрас наконец вспомнил о моем присутствии. Обернувшись, он поманил меня рукой. На его лице сияла улыбка, и сам он выглядел так, будто ему снова было лет пятнадцать, и он встретил свою любовь. Настоящую, ту, что дается на всю жизнь. Впрочем, наверное, именно так все сейчас и было. Пусть ему двадцать четыре, чувства — вещь сложная и малообъяснимая. В случае Альмиры это был его выбор. Никакая святыня не подсовывала ему незнакомую женщину и не навеивала чувства. Да, Алвар говорил, что чувства нельзя навеять, если их нет, но, как справедливо заметил недавно Альтар, Алвар — мальчик, который слишком много говорит.
Встав из-за стола, я приблизилась к Альгидрасу. Ожидала, что он обнимет меня или хотя бы возьмет за руку, ведь по легенде я — жена его погибшего брата, однако он просто указал на меня и что-то пояснил Альмире то ли на хванском, то ли на кварском. В эту минуту я чувствовала себя настолько дезориентированной, что не уловила разницы.
Альмира перевела на меня взгляд. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Не знаю, что чувствовала в тот момент она, но мне казалось, что я в дурном сне, который вот-вот должен закончиться. Альмира небрежным жестом вытерла слезы со щек и что-то со смехом произнесла, явно обращаясь к мужчинам. Старейшина и Альгидрас рассмеялись. Альмира же принялась меня разглядывать с нескрываемым интересом. Ее взгляд заставлял испытывать неловкость. Я будто посмотрела на себя со стороны: чужеземка в одежде с чужого плеча, не понимающая ни слова, не знающая обычаев.
— Альмира, — наконец произнесла она. Мягко, напевно, как произносил ее имя сам Альгидрас.
Руку она протянула царственным жестом. Альгидрас, выбитый из колеи радостной новостью, все еще сиял глупой улыбкой.
— Руку полагается пожать? — улыбаясь Альмире, спросила я у него, изо всех стараясь, чтобы мой голос прозвучал ровно.
Мой вопрос вернул его на бренную землю. Дурацкая улыбка исчезла с его лица.
— Да, — кивнул он и что-то пояснил Альмире.
Та вежливо ждала, не убирая руки со снисхождением королевы к глупой подданной. Возможно, мне так только казалось, но я не могла отделаться от этого сравнения. Коротко пожав унизанную перстнями руку, я отыскала взглядом игравшего в саду Димку. Он вяло бросал тряпичный мяч в плетеную корзину под преувеличенно радостные комментарии девочек. Кажется, не одна я чувствовала себя не в своей тарелке здесь.
— Уточни, пожалуйста, когда нам можно будет уйти, — вполголоса обратилась я к Альгидрасу.
— Это Альмира, — неловко пояснил он, бросив на нее извиняющийся взгляд.
— Я догадалась, — улыбнулась я. — И я очень за тебя рада. Правда. Надеюсь, она не разрушит твою легенду о погибшем брате.
Альгидрас посмотрел на Альмиру, потом снова на меня.
— Уверен, что нет. Я попрошу ее.
Старейшина обратился ко мне, и мне опять пришлось изображать вежливую улыбку.
— Он предлагает тебе отужинать с ними, пока мы с Альмирой прогуляемся по саду, — в голосе Альгидраса послышались виноватые нотки.
— У меня есть выбор? — уточнила я.
— На самом деле нет, — вздохнул он. — Это не предложение, а приказ. Мы в его доме. Он… отсылает меня с Альмирой. Мне кажется, он не хочет, чтобы она сидела за одним столом с… ним.
Альгидрас бросил взгляд на Грита, по-прежнему сидевшего за столом.
— Мне что-то угрожает?
— В присутствии старейшины нет, — уверенно ответил он. — Это закон гостеприимства. К тому же я — земляк его жены, а это высоко ценится здесь.
— Понятно, — протянула я и, не дожидаясь его дальнейших слов, вернулась за стол.
Грит встретил меня все той же кривой улыбкой. Она раздражала меня, пожалуй, даже сильнее его оценивающих взглядов.
Альмира взяла Альгидраса под руку и повела прочь с террасы. Я намеревалась не смотреть в ту сторону, но все равно успела заметить, как в ответ на какую-то его фразу она рассмеялась и растрепала ему волосы.
Старейшина что-то мне сказал, и я, не чувствуя сил на вежливость, лишь пожала плечами. В голове было пусто. Еще несколько часов назад я преспокойно заявила Альгидрасу, что не готова называться его женой, что не верю ему и ненавижу его, а теперь смотрела на то, как одна из девочек выкладывает на блюдо пахнущие специями овощи, и понимала, что мой мир снова рухнул. В очередной раз. И как раз в тот момент, когда я поверила, что намерения Альгидраса добиться прощения и быть рядом со мной и сыном были вполне серьезными. И я, пожалуй, даже дала бы ему шанс. Но жизнь… Какая все же забавная штука — жизнь. В глубине сада раздался звонкий смех Альмиры, и старейшина улыбнулся. Я тоже выдавила из себя улыбку. Грит молча допил оcтатки вина и со стуком поставил кубок на стол. Кажется, его совершенно не умиляла трогательная привязанность дяди к своей жене.
Ужинали мы в молчании. Я не могла поддерживать беседу по понятным причинам, а Грит со старейшиной успешно друг друга игнорировали. Отчасти я была рада тому, что максимум, который от меня требовался, — изредка улыбаться девочкам, когда те подавали нам блюда. Димка ужинал в саду в окружении юных родственниц старейшины. Мне было интересно, где все мальчики. Неужели заняты учебой и муштрой с утра до вечера? Нужно будет спросить об этом у Альгидраса, когда он вернется. Спросить о мальчиках, о том, не чувствует ли он силу в Грите, о том, как скоро должен появиться Алвар. На самом деле у нас было полно тем для разговоров помимо жены старейшины и будущего, которое, кажется, не будет для нас общим.
Я подумала о том, что было бы, назовись я женой Альгидраса, и пришла к выводу, что это вряд что-то изменило бы. Я могла хоть сто раз назваться его женой, матерью его сына, но правда заключалась в том, что, когда мы встретились с ним в нашем мире после нескольких лет разлуки, на его лице не было и десятой доли той радости, которая переполняла его в миг, когда он увидел Альмиру. Да что там десятой доли! Встретив меня, он испытывал досаду от того, что я случайно сорвала их с Альтаром план и увидела его раньше времени. Я пыталась подумать о том, что он спас меня при переходе сквозь миры, что он был явно испуган моей возможной смертью, но поняла, что это тоже не считается. Алвар был прав в своем определении Альгидраса, тот действительно стремится спасти всех и вся. Да и к тому же любой нормальный человек испугается перспективы остаться один на один с малознакомым ребенком, на глазах которого погибла его мать.
Димка подбежал ко мне, громко топая по дощатому полу, и так же громко спросил:
— А мы когда уже уйдем? Мне там скучно.
Вынырнув из размышлений, я виновато улыбнулась старейшине, который с интересом на нас смотрел. Пристальный взгляд Грита я постаралась проигнорировать.
— Я не знаю. Наверное, когда вернется дядя Олег. Тебе придется еще немного побыть там.
— Я не хочу, — упрямо заявил Димка и навалился на мое плечо. — Пойдем домой.
— Дима, у нас здесь нет дома, — терпеливо объяснила я. — Я не знаю, куда нам идти.
Грит что-то у меня спросил, и я еле удержалась от того, чтобы не закатить глаза. Он досадливо поморщился, а потом сложил ладони одна на другую и, на миг прислонив их к своей щеке, указал на Димку.