рорвать ткань мира и вернуться домой? — я в возбуждении схватила Альгидраса за руку, но тут же вспомнила об Альмире, и, отпустив его, отступила на шаг.
— Аэтер не сможет. Сможет лишь стихия.
— То есть ты сможешь меня отправить?
— Нет.
Я раздраженно выдохнула.
— Надя, я прошу тебя, поверь мне, как когда-то поверила в то, что Радим не причинит тебе вреда. Пожалуйста, умоляю, поверь, что все, что я делаю, я делаю только на благо тебе и Диме.
— Правда? И так открыто демонстрируешь идиллию со своей семьей тоже для нашего блага? — шепотом спросила я, кивнув в сторону Альмиры и Альтея.
— Они — семья старейшины, — глядя мне в глаза произнес Альгидрас.
— А как насчет того, что женщина прикасается только к своему мужчине? Ты не боишься, что старейшина… как бы это помягче выразиться, огорчится?
— Он доверяет Альмире и…
— Ух ты! — восхитилась я. — А я почему-то всегда думала, что тебе не чуждо понятие чести.
Кровь прилила к скулам Альгидраса с такой скоростью, как будто я его ударила.
— Итак, ты отказываешься вернуть нас с Димкой в мой мир? — жестко произнесла я, стараясь за этим тоном спрятаться от раздирающих душу ревности и обиды.
— Это ничего не даст, — негромко произнес Альгидрас.
— Ты не пробовал.
— Я не смогу это сделать.
— Не сможешь физически или же по каким-то своим убеждениям?
Альгидрас опустил взгляд и четко произнес.
— По убеждениям.
— Красота, — вырвалось у меня.
Оглянувшись на сына, я вновь повернулась к Альгидрасу, несколько секунд его разглядывала, а потом спросила:
— Я могу рассчитывать на твой честный ответ?
— Я отвечу на все, на что смогу, — негромко произнес он, подняв на меня взгляд.
Уточнять, что это за темы такие, о которых он не готов говорить, я не стала. Одна такая тема как раз стояла неподалеку и наблюдала за нами с нескрываемым интересом.
— Ты хотел провести обряд, раз уж силу теперь можно не скрывать?
— Какой? — не понял Альгидрас. Или же только сделал вид, что не понял.
— Не знаю, — пожала плечами я. — Зачем-то же ты собирался затащить Димку в воду.
— Я просто хотел научить его плавать. Мальчик в таком возрасте должен уметь плавать.
В его словах была логика. Вот если бы я еще могла просто расслабиться и поверить ему.
— Только в моем присутствии и, пожалуйста, без такой толпы зрителей. Дима очень остро реагирует на насмешки.
— Но ему все равно придется учиться с этим справляться, — по-прежнему глядя мне в глаза, произнес Альгидрас. В его тоне больше не было неуверенности. — Ты не сможешь оберегать его до старости. Он мужчина, и тебе придется с этим смириться. Чем раньше ты это поймешь и отпустишь его от… — Альгидрас запнулся.
— От своей юбки? — насмешливо уточнила я.
— Да, — кивнул он, не отводя взгляда. — Так будет лучше для всех.
— Милый Альгидрас, беда в том, что Димка лично ни тебе, ни кому-то еще не нужен. Вы придумали ему предназначение, отвели роль. А теперь ты говоришь мне, что я должна доверить вам своего сына.
— Но тебе придется. Понимаешь? Я могу в десятый раз повторить, что я готов отдать за него жизнь, но ты ведь все равно не поверишь. И Алвар готов.
— О да. Отдавать жизнь вы оба горазды. Вас хлебом не корми, дай только собой пожертвовать, — огрызнулась я.
— Ты неправа сейчас.
— А мне плевать.
— Альгидрас! — прозвучал звонкий голос Альмиры.
Альгидрас по-кварски попросил ее подождать и вновь повернулся ко мне.
«Мы были вместе, когда меня позвал Алвар».
— Иди к семье, — улыбнулась я.
— Я обещал научить Диму плавать, — упрямо произнес он.
Я лишь рассмеялась в ответ. Наверное, чтобы не заплакать. В этот миг мне вдруг стало так обидно за Димку, за свое абсолютно бесправное положение здесь, за слова Грита.
— Дима, идем плавать? — решительно произнес Альгидрас, направляясь к моему сыну.
Димка, оказавшийся благодаря своим манипуляциям с галькой в середине внушительной воронки, пожал плечами и покосился в ту сторону, где стояли Альмира и Альтей.
— Я не умею, — наконец произнес он.
Алвар направился в нашу сторону. Он выглядел напряженным, хотя на его губах играла привычная улыбка.
— Димар, я с детства боялся воды. Тому были причины, но, когда мне было столько лет, сколько тебе, я наконец набрался храбрости и научился плавать, — сообщил он.
— Я не боюсь воды, — хмуро произнес Димка и вновь посмотрел на Альтея.
Алвар проследил за его взглядом.
— Альтею уже пора уходить. Его ждут на занятиях. Альмира поэтому звала тебя, брат мой, — обратился Алвар к Альгидрасу.
Тот кивнул и, не глядя на меня, направился к Альмире.
— Раздевайся, друг мой. Одежда будет мешать.
Димка стянул с себя рубаху. Он старался выглядеть незаинтересованным, но его глаза загорелись. Мой сын обожал воду, и, наверное, я не имела права лишать его общения с ней все эти годы в попытках уберечь от напастей. Все равно ведь не уберегла.
Я посмотрела на Альгидраса. Тот о чем-то переговорил с Альмирой, на миг обнял Альтея, и мальчик бегом бросился по тропинке в сторону деревьев, почти тотчас скрывшись из виду. Видимо, он действительно торопился. Альмира с Альгидрасом направились в нашу сторону. Она, разумеется, тут же споткнулась и вынуждена была ухватиться за локоть Альгидраса. Он ей это позволил. Я отвернулась.
Димка не решался снять штанишки. Алвару он пояснил, что стесняется чужой тети. Алвар повернулся к успевшим подойти Альмире и Альгидрасу и озвучил проблему. Димка покраснел до ушей. Альмира посмотрела на него с искренним удивлением, а Альгидрас присел на корточки перед сыном:
— Нагота — не то, чего нужно стесняться, — произнес он. — Это…
— Я не буду! — упрямо повторил мой сын.
— Он не будет, — подтвердила я, зная, что, если Димка уперся, его с места не сдвинешь. В этом он был очень похож на своего отца.
— Мы должны чтить чужие обычаи, Альгар, — неожиданно жестко произнес Алвар, и Альгидрас, вскинув на него голову, поднялся на ноги, а потом повернулся к Альмире и что-то негромко ей сказал.
Та улыбнулась и вдруг протянула мне руку.
— Грана сказала, ты говоришь на нашем языке, — произнесла она. — Мы можем поговорить, пока мальчики плавают.
Алвар приподнял бровь, услышав, что его определили в мальчики, однако ничего не сказал Альмире, зато, наклонившись ко мне, прошептал:
— Я зол на тебя, краса, за выходку с Гритом, но об этом мы поговорим после. Сейчас же можешь звать на помощь в любую минуту.
— Не дождешься, — улыбнулась я и приняла протянутую руку Альмиры.
— Дима, мы с тетей Альмирой прогуляемся по берегу, — сказала я сыну и повернулась к напряженно смотревшему на нас Альгидрасу. — Если с ним что-то случится, ты — труп. Вместе со всей своей волшебностью.
— Ничего не случится. Клянусь, — произнес он и прижал ладонь к груди.
Отлично. Он уже клянется мне, как постороннему человеку. Как когда-то Миролюбу.
Альмира с вежливой улыбкой ожидала окончания разговора на чужом для нее языке. Она вновь выглядела королевой, снизошедшей до поданных. И я завидовала. Чудовищно завидовала и ничего не могла с собой сделать. Прежде всего тому, насколько свободной она была в этом мире, сколько всего могла позволить себе в отличие от меня, абсолютно бесправной и не имеющей ничего за душой.
Глава 17
Оказалось, что можно почти что со всем смириться:
С недоверием, с непониманием и недомолвками.
Оказалось, что можно с фальшивой маской сродниться,
Ощетиниться там, где душа, стальными иголками.
Защитившись злыми словами, холодными взглядами,
Закалить себя точно клинок перед страшным боем.
А взамен получить одиночество горькой наградою...
И в финале остаться один на один с бедою.
— Тебе нравится здесь? — спросила Альмира, когда мы отошли на приличное расстояние.
Я убедила себя не оглядываться, потому что Алвар с Альгидрасом последовали примеру Димки и разделись донага. Альмира пару раз на их обернулась и, чему-то улыбаясь, задала мне этот во всех смыслах тривиальный вопрос.
— Нет, — честно ответила я.
— Почему? — мне показалось, она действительно удивилась.
Я бы могла рассказать ей о том, что мой мир гораздо удобнее, что я знаю, что меня там ждет, я могу планировать свое будущее. Но правда была в том, что мне просто не нравился остров, не нравилась Альмира, не нравилось то, что у Альгидраса здесь оказалась вторая семья. Я с тоской вспоминала время, проведенное в Свири. Быть любимой сестрой воеводы однозначно было лучше, чем бесправной матерью мальчика, который нужен для спасения мира. Мысль о том, что я сама каким-то образом могу приложить руку к спасению мира, я отметала на корню.
— Я мало здесь могу, — произнесла я.
Альмира нахмурилась, ожидая продолжения.
— Я не знаю языка. У меня здесь ничего нет.
Альмира остановилась и оглядела меня с ног до головы, будто оценивая мой наряд. Я помотала головой, давая понять, что проблема не в одежде.
— Я хочу иметь дело. Мне… скучно.
Это было, конечно, не то, что я чувствовала на самом деле, но это все, что позволил мой словарный запас. Было немного странно разговаривать с Альмирой откровенно, но выбора у меня все равно не было. Я не настолько хорошо владела кварским, чтобы изысканно уходить от ответа.
— Если у тебя будет дело по душе, ты станешь… — она произнесла какое-то слово, и я покачала головой, показывая, что не понимаю.
Альмира изобразила грустное лицо и сказала «грустно», а потом изобразила на лице счастливую улыбку и повторила слово, которое я не узнала.
— Наверное, — произнесла я.
Может, я, конечно, и не стану счастливее, но уж точно перестану чувствовать себя бесполезной.
— Альгидрас говорил, что ты почти ничего не умеешь, — произнесла Альмира, и я скрипнула зубами.
Это было правдой, но мне стало неприятно, что он обсуждал мою никчемность со своей женщиной. Альмира, кажется, заметила мою реакцию и замахала руками: