В этом предложении мне почудилось их извечное «женщина, куда ты лезешь, я знаю, как сделать лучше».
— О, не волнуйся. Я думаю, что справлюсь, — улыбнулась я, возводя вокруг себя защиту, потому что наравне со злостью я сейчас испытывала такие разочарование и ревность, что мне самой было страшно от силы своих чувств. Это то, о чем говорил Алвар? Это и есть их аэтер, которая все усиливает в разы?..
— Может, все же я? Алвар? — Альгидрас почему-то повернулся к Алвару, будто…
Я закусила губу, чтобы не рассмеяться или не расплакаться. Видеть подтверждение того, что все эти «моя женщина», «твоя женщина» для них не шутка, было странно и, что уж греха таить, больно.
— Альгар, краса сказала мне о том, чего хочет. Я исполнил просьбу, — неожиданно пришел мне на выручку Алвар.
— Ты бы еще племянника старейшины ей в учителя привел, — зло произнес Альгидрас.
— Ты удивишься, брат мой, но он в некотором роде тоже племянник старейшины. Точнее был им поколение назад. Потому я с радостью принял его предложение. Он уже вошел в тот возраст, когда женской красотой могут насладиться одним лишь взглядом.
Я нервно рассмеялась.
— Я… — начал Альгидрас.
— Брат мой, тебе не о чем волноваться, — я впервые видела, чтобы Алвар улыбался такой вежливой и неживой улыбкой Альгидрасу.
Тот пробормотал что-то по-кварски и ушел, бросив напоследок:
— Я буду с Димой.
— Разозлился, — вздохнул Алвар.
— Невелика беда, — пожала плечами я, не зная, как относится к тому, что он будет с Димкой без моего присмотра.
— О нет, краса. Беда велика, но уменьшить мы ее не можем.
— Как ты умудрился так быстро найти травника?
— По счастливой случайности он сам заглянул к нам, чтобы узнать, здоровы ли мы и не нужна ли нам его помощь, — пояснил Алвар и добавил: — Идем обедать?
Есть мне уже не хотелось, но нужно было подавать пример сыну, поэтому я поплелась за Алваром, надеясь, что появление травника позволит мне хоть немного отвлечься от этих загадок.
Пришедший вечером травник оказался настолько древним, что я, признаться, была не уверена в том, что он вспомнит название хоть какой-то травы. Он кутался в теплый плащ и шаркал при ходьбе стоптанными черевичками, из которых выглядывали шерстяные носки.
— Мое имя Гарай, — произнес он и протянул мне руку, выпутав ее из плаща.
— Надя, — сказала я, чувствуя неожиданно крепкое рукопожатие узловатых пальцев.
Алвар следил за нашим знакомством с легким удивлением. Видимо, его, как и меня, удивило то, что старичок подал мне руку.
— Что ты знаешь о травах? — спросил Гарай.
Взгляд его светло-серых глаз оказался ясным и цепким.
— Ничего, — честно ответила я. — Но очень хочу узнать.
— Тогда ты должна знать, что травы — это жизнь.
Он снова взял меня за руку и через секунду, чему-то улыбнувшись, кивнул сам себе.
Алвар бесшумно подошел и тоже протянул ему свою руку ладонью вверх. Его лицо вновь ничего не выражало, и это мне не нравилось.
— Прости, старейшина, я не стану касаться твоей руки, — произнес Гарай и чуть поклонился. — Огонь — это смерть.
Алвар улыбнулся уголком губ.
— Что это значит? — спросила я Алвара.
— Он, верно, из тех, у кого есть своя сила. Я говорил когда-то, что, после появления истинных в этом мире, к ним стали стягиваться те, кто обладал силой от рождения. Альгар рассказывал, что в твоем мире тоже есть те, кто может рассказать о будущем или умеет лечить прикосновением. Здесь так же, — Алвар говорил на словенском, ничуть не заботясь о том, что его не понимают. Впрочем, Гарай смотрел на нас с легкой улыбкой, не выражая ни капли нетерпения. — Брат старейшины сказал, что Гарай из тех, кто может врачевать. Чувствует, когда из человека вытекает жизнь, и, верно, чувствует отголоски истинной силы. И он чувствует жизнь в тебе.
— Если вы не ошибаетесь, и во мне есть аэтер, а аэтер — это жизнь, значит, я могу врачевать? — озарило меня.
— Без сомнения. Даже словом, — Алвар прижал ладонь к груди и поклонился, улыбнувшись так, что тут же захотелось этим самым словом его убить.
— Я серьезно, Алвар!
— И я не шучу. Думаешь, почему Альгар так быстро оправился после казни? Ты приходила, жалела, касалась его.
— Он тебе рассказал?
— Нет. Но он так много об этом думал, что я не мог этого не чувствовать. Жена воеводы добралась до столицы в здравии только потому, что рядом была ты.
Я потрясенно уставилась на Алвара.
— Но про травы послушай, с ними все же сподручнее. И вопросов у люда меньше, — как ни в чем не бывало закончил он и, отойдя на пару шагов, обратился к Гараю на кварском: — Учи.
Гарай потер руки и пробормотал:
— Огонь и травы плохо. Огонь и жизнь плохо.
— О Боги, — вздохнул Алвар. — Врана на него нет. Он бы этот бубнеж быстро прекратил.
Я улыбнулась и взяла Гарая под руку.
— Расскажите мне, а, если я не пойму, он поможет, — указала я на Алвара, который вновь что-то пробормотал.
Гарай мне понравился. Казалось, он знал все не только о травах, но и самой жизни. Он говорил что-то вроде «а вот очанок нужно поливать только в ночь, когда на небе полная луна. А ракитник любит ласку. Только не трогай. С ним говорить нужно». То, с какой любовью он рассказывал о растениях, вызывало у меня улыбку. Гарай улыбался в ответ и то и дело касался моей руки, иногда молча, а иногда повторяя: «Жизнь — это хорошо».
Алвар, таскавшийся за нами по саду и терпеливо переводивший рассказы про то или иное растение, сдулся к ужину. Он все так же переводил, но из его речи исчезли комментарии, шутки, а потом и сам Алвар будто исчез. Остался робот-переводчик.
Сжалившись, я отпустила его ужинать, предварительно взяв обещание проследить за тем, чтобы Димка поел нормальной еды, а не одних фруктов. Алвар с радостью испарился. Из этого я сделала вывод, что Гарай вызвал его доверие.
Стоило ему уйти, как старичок вздохнул.
— Огонь внутри — тяжело. Плохо. Страшно носить в себе смерть.
Меня немного смущало то, как он смотрит на дар Алвара, впрочем, спорить с этим было трудно. Огонь Алвара действительно был разрушителен, и я даже представить себе не могла, сколько сил требовалось Алвару, чтобы держать под контролем его каждую секунду. «Сила в каждом моем вдохе». Как не повезло Сумирану стать тем, в кого аэтер заключила огненную стихию. Интересно, думала ли женщина Рамина о том, на какую судьбу обрекает этих детей? И была ли она сама еще жива к тому моменту или же успела стать лишь сосудом для бездушной аэтер?
— Жизнь, — чему-то улыбнулся Гарай, глядя на мою задумчивость. — Я приду завтра.
Он вправду приходил каждый день. Рассказывал о травах, о том, когда и как их собирать, как сушить и как готовить. Алвар больше не присутствовал при этих встречах, потому что каким-то странным образом я прекрасно понимала Гарая, а мучить Алвара тем, что для него было явно неинтересно и утомительно, мне не хотелось. Если я не узнавала какое-либо слово, произнесенное Гараем, он объяснял иначе, чертил на земле веточкой дни недели и месяца, отмечая время сбора. Новые знания вкупе с активным освоением незнакомого языка позволили мне немного отвлечься от ожидания неминуемой развязки. Поначалу я немного волновалась, что Альгидрас вздумает присоединиться к нашим беседам с Гараем, и мне вновь станет не до учебы. Но, вероятно, он находил более приятные способы коротать вечера, и в итоге с Гараем они так ни разу и не пересеклись. Димка иногда увязывался за мной на сбор трав, но ему быстро становилось скучно, и тогда он убегал к Алвару. Алвар незаметно стал тем, кто заменил моему сыну отца.
Сам Альгидрас общался с Димкой только в присутствии Алвара. Сперва я думала, что это совпадения, но потом поняла — нет, закономерность. Если Альгидрас учил Димку сражаться на деревянных мечах, то неподалеку на траве сидел Алвар, изредка комментируя происходящее. Если они шли к морю, то снова все вместе. Альгидрас… будто боялся общения с собственным сыном, словно что-то между ними стояло. В общении же Димки с Алваром никакого напряжения не было. Алвар был доброжелателен, но неизменно строг. Именно он осаживал Димку, стоило тому начать капризничать или же пытаться качать права и требовать, чтобы все играли по его правилам. В такие минуты Альгидрас впадал в ступор, Алвар же непреклонно требовал уважения к правилам, и, что самое удивительное, Димка ни разу мне на него не пожаловался, хотя я ждала этого каждый вечер. Вскоре я поняла, что мужчины вполне справляются без меня.
Я стала все реже ходить с ними к морю или же на тренировочные бои. Не потому, что мне не хотелось — еще как хотелось. Мое сердце разрывалось от мысли, что мой ребенок в любую минуту мог наглотаться воды или получить палкой по лбу, а меня не было рядом, чтобы его пожалеть. Но я понимала, что это для его же блага, поэтому, скрепя сердце, отпустила Димку в большую жизнь. Вдруг мы действительно не сможем вернуться в свой мир? О том, что мы можем не пережить предсказанный пророчествами обряд, я старалась не думать. Мне было слишком страшно.
Время, когда Димка был на попечении мужчин, я проводила с пользой: изучала травы и училась готовить у двух девиц, которые, правда, больше внимания уделяли не моему обучению, а воинам Алвара, словно невзначай оказывавшимся поблизости. Кстати, тот факт, что в отсутствие Алвара неподалеку от меня всегда находился кто-то из его людей, я заметила далеко не сразу, а заметив, изрядно удивилась. Алвар отпираться не стал. На мой вопрос он беспечно пожал плечами и произнес:
— Я не могу оставлять тебя без присмотра, краса. Это дань традиции.
— Потому что я твоя женщина? — прищурившись, уточнила я.
— Да, — кивнул он, — Но еще и потому, что я не хочу, чтобы кто-то причинил тебе вред.
Под этим кем-то, вероятно, подразумевался Грит, и Алвару, кажется, было глубоко плевать на то, что племянник старейшины избегал встреч со мной с тем упорством, которое может проявлять лишь очень целеустремленный человек. Он будто вовсе исчез с острова. А ведь раньше я натыкалась на него на каждом шагу.