— Если людям больно и есть возможность эту боль унять, зачем они ее терпят? — задумчиво спросил Алвар и переставил камень на расчерченной доске.
— Нечестно! — завопил Димка.
— Честно, друг мой. Проигрывать нужно уметь.
Димка сердито сложил руки на груди и отвернулся от стола, а потом и вовсе вскочил и, сбежав с террасы, спрятался за ближайшим кустом. Все уже привыкли к тому, что порой он не справлялся с возложенным на него статусом мужчины и его могло накрыть обидой вселенского масштаба. Как правило это случалось после проигрышей.
Проводив взглядом Димку, я повернулась к Алвару.
— О чем ты?
— Тебе больно, краса. Альгару тоже. Но почему-то это все длится и длится, — голос Алвара звучал задумчиво.
На меня он не смотрел, изучая что-то невидимое в сумерках, опустившихся на сад.
Я взяла с доски гладкий камень и, подбросив его в воздух, поймала.
— У него семья, Алвар. Ему хорошо с Альмирой.
— Ты обманываешь себя или меня? — переведя взгляд на меня, мягко спросил Алвар.
— Как давно ты слушал его?
Алвар с усмешкой покачал головой.
— Каждый день. И, право, предпочел бы сделать перерыв, потому что Альгар утомительно упрям.
Я невольно улыбнулась.
— Я говорила о другом. Как давно ты слушал то, что он чувствует? Ты ведь перестал дотрагиваться до него в последнее время.
Это было правдой, и Алвару нечем было крыть.
— И до меня. Хотя обещал как-то показать мне все.
Алвар потер ладони друг о друга, будто согревая их, а потом коротко улыбнулся и протянул мне руку:
— Смотри.
Я с опаской коснулась его ладони, ожидая почувствовать поток, с которым чужие эмоции затопят мою душу. Однако потока не было. Было что-то вроде легких касаний.
Холод, тоска, сомнения, холод, злость, холод.
Отдернув руку, я посмотрела на безмятежное лицо Алвара.
— Почему так холодно?
— Верно, потому что я почти перестал касаться вас, — одними губами улыбнулся Алвар. — Но так нужно. Просто поверь. Ты ведь веришь?
Это был очень сложный вопрос, ответа на который у меня не было. Верила ли я тому Алвару, которого встретила в Каменице? Скорее, да. Верила ли я этому: далекому, несмотря на ежедневное присутствие рядом, холодному, несмотря на знаки внимания и неизменную готовность помочь…
Я посмотрела в глаза Алвару. Он не торопил с ответом.
— А я могу тебе верить? — задала я нелепый вопрос, который однажды сбил с толку Альгидраса.
— Можешь, краса, — серьезно ответил Алвар. — Я буду оберегать вас до последнего вздоха.
В сгустившихся сумерках это прозвучало жутковато.
— Почему вы все время повторяете про этот последний вздох, про отданную жизнь? – зябко повела плечами я.
— Потому что жизнь — это самое ценное, что у нас есть. Своя и тех, кто нам дорог, — пожал плечами Алвар.
— Почему именно этот остров, Алвар? Как ты узнал, куда плыть?
— Я шел на зов Альгара, — задумчиво произнес Алвар и посмотрел на небо.
— Брат Сумиран ведь отпустил тебя. Какое напутствие он дал?
— О, самое лучшее, — усмехнулся Алвар и потер грудь, как будто она у него болела. — Мы должны ждать его знака.
— Знака? И что это будет? Метеорит? Комета?
— Я не знаю этих слов, — усмехнулся Алвар. — Ты заставляешь меня чувствовать себя глупцом. Неприятное чувство, надо сказать.
— А ты снова ловко уходишь от ответа, — парировала я.
— Не в этот раз, — Алвар улыбнулся уже по-настоящему. — Пока мы должны уберечь твоего сына от Гаттара и дождаться возращения Альтара.
— Он вернется, и?..
— Они счастливо воссоединятся с Сумираном, расскажут друг другу сотню-другую новостей. Как думаешь, у того, кто живет столько лет, бывают новости? Или они закончились поколений десять назад?
— Не знаю, — покачала головой я. — Я вообще не могу представить, каково это — жить столетиями, когда твои друзья и близкие умирают… Это очень тяжело.
— Знаешь, краса, а ведь в том, что ты попала сюда, есть счастье.
— Правда? — удивилась я. — Назови хоть что-то хорошее.
— Останься ты в своем мире, тебе бы пришлось узнать, что такое хоронить близких людей.
— Почему?
— Сила дает долгую жизнь. Я не видел тебя больше пяти лет, а ты совсем не изменилась.
— Да? — озадаченно спросила я, а потом вдруг вспомнила Павла Николаевича, который выглядел так же, как и при нашем знакомстве, состоявшемся десять лет назад.
Еще я вспомнила, что никто не верил в то, что мне почти тридцать. Я привычно отшучивалась тем, что это — результат здорового образа жизни в тандеме с хорошей генетикой, но ведь у меня не было здорового образа жизни. Я долгие месяцы скудно питалась и жила в стрессе. У меня не было регулярной физической активности: за все последние годы я так и не сподобилась добраться до спортзала. Даже покупка красивого костюма для фитнеса по Ольгиному совету дело с места не сдвинула. Что касается генетики… Мои родители не выглядели моложе своих лет.
— Это аэтер, краса, — прервал Алвар мои размышления.
— Ты хочешь сказать, что я бы жила дольше, чем обычные люди?
Он кивнул.
— Я не знаю, насколько. Возможно, не одно поколение.
— А теперь? — спросила я, чувствуя, как голова идет кругом.
— А теперь нам нужно уберечь твоего сына, справиться с основателями и потом уже думать над тем, сколь долго мы собираемся жить, — улыбнулся Алвар.
— А как ты планируешь справиться с основателями?
Алвар некоторое время смотрел в стол, а потом улыбнулся уголком губ.
— Я знаю лишь, что, когда придет время, мы увидим путь.
— Мы?
— Альгар.
— А-а-а, — разочарованно протянула я. — Ну, тогда мне этот путь явно не покажут.
Алвар рассмеялся, запрокинув голову.
— Давай верить в лучшее, краса, и тогда оно непременно наступит.
Позади нас раздались звонкий смех Альмиры и голос Альгидраса, позвавшего Димку.
— У тебя изменился взгляд, — негромко произнес Алвар. — И меняется всегда, когда она приходит. Поговори с Альгаром.
— Он говорит, что устал, Алвар. Пусть отдыхает. Дима, мы уходим спать, — обратилась я к подошедшему сыну.
Алвар вздохнул, однако ничего не сказал. Димка, все еще обиженный из-за проигрыша, не стал спорить.
— Вы уходите так рано? — с приветливой улыбкой уточнила Альмира, державшая Альгидраса под руку.
— Да. Доброй ночи, — так же приветливо улыбнулась я.
— Доброй ночи, — ответили Альгидрас и Альмира в один голос, и я посчитала это добрым знаком. Для них.
Перед сном мы с Димкой традиционно обсудили новости прошедшего дня. В последнее время он излагал новости на смешении языков, потому что на бытовые темы Алвар часто говорил с ним на кварском. Сморенная Димкиной болтовней, я сама не заметила, как уснула.
Разбудило меня неясное чувство тревоги. Несколько секунд я пыталась сообразить, где нахожусь, после понять, что меня разбудило, а потом моя рука наткнулась на пустую подушку рядом с моей. Димки в комнате не было. Можно было бы подумать, что он вышел в туалет, решил посидеть на террасе или же отправился попить к фонтанчику, вот только если что и осталось для моего сына неизменным в этом мире — так это его страх темноты. Никогда он не ушел бы один ночью по своей воле.
Глава 18
Выворачивать душу пред кем-то — бесценно болезненный опыт.
Как бы много не знал о себе, о другом в этот миг узнаёшь чуть больше.
Страх увидеть презренье во взгляде с вопросом безмолвным «кто ты?»...
И уже не вернуть то мгновение «до». Что может быть горше?
Стать изгоем — вот кара, перед которой все прочие меркнут.
Как себе не тверди, что готов, каждый раз умираешь внутри, как в первый.
Счастье, если, открывшись, поймешь, что не будешь отвергнут.
Побеждает всегда только тот, в кого продолжают верить.
— Дима, — прошептала я, надеясь неизвестно на что.
Ответа, конечно же, не последовало. Трясущимися руками я натянула платье и бросилась прочь из комнаты.
На террасе Димки не было. Впрочем, на это я и не надеялась. Тот, кто уходил последним, всегда гасил фонари, а в темноте Димка бы сидеть не стал. Сад тоже был погружен во тьму. Несколько секунд я вглядывалась в едва различимые очертания деревьев и кустарников, а потом бросилась в комнату за фонарем. Фонарь никак не желал зажигаться. Чертыхнувшись, я чиркнула огнивом в еще одной бесплодной попытке и решила идти без света.
Трава под моими босыми ногами была мокрой от росы. В темноте все выглядело по-иному.
— Дима, — вполголоса звала я, торопливо идя в сторону его любимого фонтанчика.
Вскоре я поняла, что в саду светлее, чем мне показалось вначале. Фонтанчик я нашла с легкостью, однако и рядом с ним никого не было. Из сада я бросилась в сторону туалета. Вряд ли Димка пошел бы ночью туда один, но других вариантов у меня не было. Ни в туалете, ни за домом никого не оказалось. Я зажмурилась, мысленно проклиная себя за то, что уснула раньше сына.
Вдруг откуда-то послышался приглушенный голос Альгидраса, и я побежала в ту сторону, не разбирая дороги. Если у него хватило мозгов забрать Димку погулять, не предупредив меня, я убью его прямо сейчас.
Свернув за угол дома, я едва не врезалась в Альмиру.
— Надия? — испуганно воскликнула она и отступила к Альгидрасу, будто всерьез меня боялась.
Я оглядела с ног до головы сперва ее, потом стоявшего рядом с ней Альгидраса.
— Что случилось? — встревоженно спросил он на русском.
— Димка с тобой? — сдавленно прошептала я.
— Нет, — растерянно ответил он. — Я был с Альмирой.
— Господи… — я прижала ладонь ко рту.
Мой самый страшный сон вдруг стал реальностью. Я боялась, что Альгидрас тайком введет Димку в какой-нибудь обряд, боялась, что Димка свернет себе шею, носясь, как угорелый, по крутым тропкам, или же захлебнется в их чертовом море. А он просто пропал. Обойдя застывшую Альмиру, я вновь побежала в сад. За моей спиной Альмира что-то спросила, и Альгидрас быстро заговорил. Говорили они на хванском.