— Сопроводил? Не отправил?
— Краса, Альгар не может открывать пути. Даже рука об руку с тобой.
— Но тогда, на веранде, когда из меня, как он говорит, вырвалась аэтер и ваши силы пошли за ней, стихия воды могла открыть проход?
— С этой стороны, возможно, хотя, мне думается, вы оба должны были бы очень хорошо представлять себе то, что собираетесь сделать. А со стороны твоего мира у вас бы ничего не вышло.
— Ладно, — нехотя согласилась я. — Если все так, как ты говоришь, какой им прок от меня?
— Если выбирать между Даримом и тобой, то выбор очевиден. Хм… для них. Они наивно считают тебя меньшим из зол, — слабо улыбнулся Алвар. — Они просто не знают тебя. И думают, что тобой можно легко управлять. Они — Альтар и Сумиран — хотят, чтобы ты подчинила себе аэтер вместо Дарима.
— Что? — обалдела я. — Они с ума сошли? Я не смогу это сделать, я...
— Они будут вести тебя в этом. Во всяком случае, они так планировали. Дарим, подчинив себе аэтер, стал бы силой, которая грозила погубить мир, а ты… Повторю, они наивно думают, что тобой легко управлять.
— А это не так? — спросила я.
— Ты славно шутишь, краса. Я бы не поставил ни на одного из них в споре с тобой, — произнес Алвар и свободной рукой заправил мне за ухо прядь волос.
— У меня есть слабое место, — призналась я. — Если всерьез представить, что я должна взять под контроль аэтер… — я нервно усмехнулась и покачала головой. В это не верилось, но спорить сейчас было не ко времени. — Мной действительно можно управлять. Если на чаше весов будет благополучие моего сына или же твое с Альгидрасом.
— Мне лестно знать, что ты ценишь меня, краса, но моя жизнь ничуть не ценнее жизни мира, посему за нее сражаться смысла нет. Главное: мы не должны допустить, чтобы твой сын попал в руки Гаттара. А Альгар, смею думать, сумеет позаботиться о себе. Иначе зачем ему такой славный дар как видение грядущего?
Некоторое время мы сидели в тишине. Мне не нравилось то, как легко Алвар отмахивался от темы своей возможной гибели, но спорить с ним было бессмысленно. Я подумала об аэтер во мне. Получается, в планах Альтара и Сумирана сосуд вдруг стал самостоятельной единицей и должен был выжить. С одной стороны, это обнадеживало, с другой же — я видела цену жизни для них. Возможно, Алвар вновь что-то не так понял.
— Там, в нашем мире, Альтар сказал мне, что всем было бы проще, если бы Альгидрас согласился меня убить, но он, мол, уперся и настоял на том, чтобы вместе с Димкой забрали и меня.
Алвар бледно улыбнулся.
— Они давят на больное, — произнес он, глядя в одну точку. — Наверняка он говорил это не при Альгаре, а с самим Альгаром ты это не обсуждала?
— Да, — подтвердила я. — Но зачем?
— Затем, что ты должна была усвоить: ты ничто в этой игре и должна быть рада любой возможности выжить, должна быть готова платить за это названную ими цену, не торгуясь и не допуская даже тени мысли о том, что чего-то стоишь, о том, что можешь быть для них опасной.
— Но… как? — беспомощно прошептала я. — Почему Альгидрас не сказал мне об этом? Наоборот, он без конца повторял, что я должна смириться, мне некуда идти. Он... на их стороне? Против меня?
От мысли, что Альгидрас так цинично и хладнокровно воплощал их план, меня даже затошнило.
— Краса, — Алвар с усмешкой покачал головой. — Как ты скора на расправу. Мы не говорили о том с Альгаром, потому что каждому из нас есть что скрывать от другого, но, сдается мне, он связан клятвой.
Ошеломленная, я отклонилась от Алвара.
— Но он мог хотя бы обмолвиться, хотя бы намекнуть!
— Краса, краса, как мало ты все-таки знаешь о нашем мире. Клятву нельзя обойти, нельзя намекнуть. Тем самым ты ее нарушишь.
— Ну, что у него, язык отсох бы, что ли?
— Язык вряд ли, а вот сын мог умереть, — негромко произнес Алвар, и у меня перехватило дыхание.
В комнате снова повисла тишина. Я не знала, как быть с новой информацией, что делать со всем этим и верить ли Алвару. Так хотелось поставить на все это клеймо «бредовых россказней» и забыть, как страшный сон, но это же Алвар. Он ведь самый честный парень на свете.
— Они готовы рискнуть ребенком, который несет в себе силы стихий и аэтер? — дрогнувшим голосом спросила я.
— Для Сумирана Димар скорее помеха, которая породит сложности: его необходимо подчинить, воспитать, не отдать Гаттару. Другое дело ты. Сосуд для аэтер. Ради твоего послушания они готовы на многое.
Я сглотнула. Вдруг оказалось, что реальность, в которой мой сын не обладает для основателей ценностью, гораздо страшнее. Это означало, что он мог погибнуть. Я вспомнила, как Альтар сказал, что Димка почти равен богам. Оказывается, это была оценка моего сына не как ценности, а как угрозы для их спокойствия.
Чтобы как-то отвлечься от этой мысли, я спросила:
— А почему, если они так легко открывают пути, Альтар, сбежав с острова хванов в мой мир и восстановив силы, просто не вернулся обратно, чтобы потом спокойно перейти в мой мир вновь, когда придет время убить Дарима?
— Я не сказал, что пути открываются легко. Для того, чтобы открыть существующие, потребовались совместные усилия Харима и Гаттара. Вода перемещается между мирами через разломы в земле. Что до Альтара, то он должен был исчезнуть из нашего мира, чтобы Гаттар поверил в его гибель.
— Но Гаттар мог предположить, что он ушел на изнанку.
— Мог. Но жить на изнанке мира, добровольно отрезав себя от парной стихии, дано не каждому. Гаттар испытал это на своей шкуре. Это… будто умирать каждый день. Он справедливо усомнился в том, что Альтар повторил этот опыт. К тому же в Альгара при кварском обряде вправду вошло много силы. Думаю, этому немало способствовало и ранение Альтара. Когда носитель стихии умирает, его сила должна в кого-то войти.
— Я видела Альтара, — задумчиво произнесла я. — Не могу сказать, что он выглядел изможденным или убитым горем в отрыве от своей парной стихии.
Алвар посмотрел мимо меня.
— Глаза часто лгут, краса. Альгара не было здесь двадцать пять месяцев и восемнадцать дней. И в каждый из этих дней мне приходилось крепко подумать, зачем мне нужно вставать с ложа и что-то делать, с кем-то говорить, жить…
— Да это настоящая любовь, — пошутила я, чувствуя неловкость от того, что им пришлось пойти на это ради меня и Димки.
Алвар рассмеялся почти нормальным смехом.
— О нет, краса, такую сомнительную радость как любовь к Альгару я оставлю тебе. Мне еще хочется сохранить здравый ум для решающей битвы.
— Ты думаешь, будет битва?
— Альгар молчит об этом. А если Альгар молчит, значит, сказанное нас не обрадует.
— Пф. Твой Альгар красноречив, только когда ему что-то нужно. В остальных случаях он как… пенек, — сердито закончила я.
— Почему пенек? — с веселым удивлением уточнил Алвар.
— Да толку от него столько же.
Алвар несколько секунд смотрел на меня, а потом улыбнулся.
— А ты его любишь, краса. Что бы ты ни говорила.
— Алвар, мы говорим не обо мне. Кстати, а если в обряде вы все выживете, а основатели погибнут, вся их сила войдет в вас? Ну, ты же говорил, что она идет по знакомому пути, так?
— Этого не случится, краса, потому что переиграть тех, кто живет века, нельзя, что бы ни думал Альгар.
— Ну а вдруг?
— Да, сила войдет в нас. И, верно, сведет нас с ума.
— А если не сведет?
— Тогда мы будем жить долго и счастливо, как в добрых сказках, — криво улыбнулся Алвар.
— И к Альгидрасу с Миролюбом перейдет способность открывать пути между мирами, так?
Алвар после раздумий кивнул.
— И мы Димкой сможем отправиться домой? — уточнила я.
Алвар посмотрел на меня с сочувствием.
— Краса, — мягко произнес он.
— Я не говорю о том, сделает Альгидрас это или нет. Я спрашиваю: он ведь будет способен это сделать?
— Думаю, да.
— Фух. Отлично. У нас появилась цель, — радостно произнесла я и хотела было высвободить свою руку из пальцев Алвара, чтобы хлопнуть в ладоши, но он сильнее сжал мою ладонь.
— Не убирай руку, — попросил он, и я вернулась с небес на землю.
— Ты так и не рассказал о том, что я сейчас увидела.
Алвар кивнул сам себе и едва слышно заговорил:
— Брат Сумиран вырвал мой огонь. Снова. Во второй раз. И в этот раз я едва не погиб. Это было уже после отбытия Альгара в ваш мир. Когда-то брат Сумиран подселил к моему огню свой, чтобы знать о каждом моем шаге, но я научился его запирать. Теперь же он вырвал с корнем все. Дотла. Он вывернул меня наизнанку.
Алвара начало трясти так сильно, что я слышала, как стучат его зубы. Если бы мне кто-то сказал, что я увижу Алвара в подобном состоянии, я ни за что бы не поверила. Он казался мне несгибаемым, всесильным… Если верить Альтару, Алвар — потомок Сумирана. Как они могут ломать вот так свою плоть и кровь?
— Позже он вернул огонь. Только добавил еще больше своего. По пути сюда я едва умом не тронулся, потому что, оказывается, уже и забыл, какой злой может быть моя стихия. Огонь Сумирана — враг мне, враг тебе, враг Альгару. Он враг всем. А главное, его стараниями брат Сумиран знает обо всем, что я вижу, слышу, осязаю. Вернее… мог бы знать, если бы я его не закрывал.
— Тебе снова удалось его закрыть?
Алвар кивнул, все еще дрожа.
— Думаю, брат Сумиран недооценил силу, которая есть во мне. Не знаю, как долго я смогу ему противостоять… Когда Альгар коснулся меня здесь, заслон едва не рухнул. Мой огонь рванулся к нему. Он слишком… скучал, — едва слышно добавил Алвар. — И мне пришлось закрыться еще сильнее. Потом аэтер в тебе едва не сломала этот заслон, позвав наши стихии. Для истинных мало значат расстояния. Брат Сумиран узнавал бы все, но я не хочу давать ему шанса. Я… глупец, наверное, но я иногда заражаюсь верой Альгара в то, что все можно изменить. С этой верой хорошо. Она стоит того, чтобы жить, чтобы бороться…
— Но сейчас ты держишь меня за руку, и все хорошо.
— О, да! — Алвар приподнял наши сцепленные руки и на миг прижался к моим пальцам губами. — Ты спасла меня, краса. В твоем сыне сегодня проснулся огонь. Возможно, мое присутствие пробудило его, потому что огонь — жадная стихия. Ей хочется иметь все и сразу. Долготерпение — это добродетель, которую