— Ты, наверное, в курсе, но на всякий случай все же озвучу: Альмира говорила со мной о планах на будущее.
На этот раз он повернулся ко мне всем корпусом.
— Я понимаю, что вы это обсудили… Мне странно только, что ты сам не поговорил со мной. С другой стороны, что ты в этом понимаешь?.. В общем, Альмира обещала, что у меня на свадьбе будет самое красивое платье.
После моих слов повисла такая тишина, будто из мира исчезли все звуки.
— Алвар… говорил о свадьбе? — после паузы негромко уточнил Альгидрас.
Димка на берегу завопил, и я, вздрогнув, повернулась к нему. Гигантская волна поднималась у горизонта.
— Ты с ума сошел? — завороженно глядя на волну, прошептала я.
Хотела проверить его выдержку? Молодец! Отлично справилась!
Димка подбежал к нам, указывая на обезумевшее море. Лицо моего сына светилось восторгом, я же с ужасом понимала, что нас сейчас смоет к чертям, и никто никогда не найдет наши останки. Алвар продолжал сидеть у кромки прибоя, даже не потрудившись пошевелиться.
Внезапно волна опала, и море резко успокоилось, будто и не было ничего.
Альгидрас встал, подхватил рубаху с земли и направился прочь.
— Стой! — крикнула я ему вслед, но он даже не сбавил шага.
Подошедший ко мне Алвар молча поднял с гальки свою рубаху.
— Алвар, у нас, кажется, проблемы, — пробормотала я, глядя в спину Альгидраса.
— Если тебя это утешит, мы не одиноки, — вздохнул Алвар. — С нами весь мир.
— И что теперь делать?
— Осталось три дня, краса. Выбор за тобой: предаваться унынию или прожить их в полной мере, — устало улыбнулся Алвар и протянул мне руку, чтобы помочь встать.
Глава 21
Ты смотришь в глаза, и сердцу в груди становится тесно.
Оно, разбиваясь о ребра, стремится в полет,
Как маленький феникс сгорает, чтоб тут же воскреснуть,
И с детской надеждой подарка заветного ждет.
Словам о любви, истрепанным в фильмах и книгах,
Твой сбивчивый шепот и смысл придаст, и вес.
Закружится небо, и мир станет цвета индиго,
На наших ладонях оставив осколки чудес.
До дома мы дошли в молчании. Раздумывая над словами Алвара, я размахивала в такт шагам Димкиной рубашкой, которую тот успел промочить. Три дня до приезда Миролюба. Три дня до момента, когда все завертится и… возможно, нас самих не станет. Мысли о нашей гибели я старалась отметать, потому что, как любая мать, просто не могла думать о том, что с моим ребенком может случиться что-то ужасное. К тому же был пусть мизерный, но шанс, что Димка нужен основателям живым, и я предпочитала помнить только об этом. Я взяла паузу на три дня. Три дня, чтобы наслаждаться обществом сына, три дня, чтобы просто дышать, смотреть на море, собирать и сушить травы и гулять по ночному саду. Три дня, чтобы просто… жить.
Ветра не было. На острове воцарился полный штиль. Интересно, что думали о такой резкой смене погоды местные жители. Вряд ли подобные явления здесь были частыми.
На террасе несколько воинов Алвара играли в настольную игру, перебрасываясь редкими фразами. Среди них был Вран. Сам он не играл, но с интересом наблюдал за доской, по которой четверо игроков по очереди переставляли разноцветные камни. Ничто в его облике не напоминало о том, что несколько часов назад он умирал.
Алвар спросил, ели ли они. Видимо, услышав его голос, одна из стряпух, появилась на пороге примыкавшей к трапезной кухни и кокетливо сообщила, что все готово и ждали только нас. Алвар вежливо поблагодарил ее и повернулся к нам с Димкой. Он выглядел отстраненным и, кажется, все еще немного сердился.
— Дима, нужно надеть рубашку, — обратилась я к сыну.
— И так сойдет, — сообщил мой ребенок и направился к трапезной.
— Димар! — голос Алвар прозвучал строго. — Есть раздетым, значит, оскорблять и тех, кто готовил, и тех, кто сидит с тобой за одним столом, и саму пищу.
Димка демонстративно застонал и пошлепал в сторону нашей комнаты. Алвар поймал мой взгляд и подмигнул. Как хорошо, когда о твоем ребенке и его воспитании заботится кто-то еще. Я улыбнулась и, неловко взмахнув рубашкой, случайно выпустила ее из рук. Рубашка улетела на пару метров. Не успела я сделать и шага, как один из воинов Алвара сбежал по ступенькам террасы и поднял упавшую рубашку. Протянув ее мне, он прижал ладонь к сердцу и склонил голову.
Я поблагодарила воина, слегка удивленная таким церемониям, и поднялась на террасу. Люди Алвара дружно встали. Я решила, что они все сейчас бодрым шагом отправятся ужинать, однако они продолжали стоять, глядя на меня.
— Э-э, Алвар? — растерянно обернулась я к оставшемуся на тропинке Алвару. — Что происходит?
— Ты спасла одного из нас, краса.
— И что?
— Все мои люди в долгу, — пояснил Алвар так, будто это было чем-то обыденным.
— Спасибо, конечно, — неловко пробормотала я. — А без этого никак?
— Краса, от тебя ничего не требуется. Просто каждый из моих людей отдаст за тебя жизнь, если понадобится. И не потому, что я так сказал, а потому что они сами так решили.
— Алвар, мне этого не нужно, — серьезно произнесла я, вспомнив Горислава. — За меня уже достаточно жизней отдали. Я больше не хочу.
— Ты не вольна здесь решать, прости, — так же серьезно ответил Алвар. — Это древнее право того, кто спас носителя стихии.
Я вздохнула и повернулась к воинам, следившим за нашей беседой с явным любопытством. Под их взглядами мне стало неуютно.
— Как ты себя чувствуешь? — обратилась я к Врану на кварском, стараясь не думать о том, как неловко закончилось мое горе-лечение.
— Я здоров, — Вран неуверенно улыбнулся, глядя на меня во все глаза.
«Интересно, для всех людей, несущих в себе силу стихий, аэтер обладает привлекательностью?» — не к месту подумалось мне. Воины Алвара, надо отдать им должное, никогда даже не смотрели в мою сторону и всячески избегали любого общения. Я попыталась вспомнить, как это выглядело в нашу прошлую встречу. Тогда мы убегали от преследователей и всем было явно не до моей неземной красоты и притягательности.
— Это хорошо, — пробормотала я и едва слышно закончила: — Пойду к сыну.
Я не готова была налаживать общение с отрядом людей, готовых отдать за меня жизни. В сущности, это было очень странное правило. Почему другие воины должны были рисковать собой, если решение лечить Врана было моей инициативой? Почему Алвар меня не предупредил о таком? Теперь я чувствовала себя виноватой перед ними в том, что нечаянно навязала им это обязательство.
Димка успел переодеться, однако покидать нашу комнату не спешил. Я застала его сидящим на полу под окном. Обхватив колени, он уткнулся в них лбом.
— Что случилось, мой хороший? — подойдя к сыну, я присела рядом с ним.
— Не знаю, — пробормотал он и, вдруг разрыдавшись, бросился мне на шею.
Никогда я не слышала, чтобы мой ребенок так горько плакал. Я с разрывающимся сердцем сжимала его в объятиях, ненавидя в этот момент основателей, со всеми их планами и чаяниями, потому что ценой их благополучия становились жизнь и счастье моего ребенка. Зажмурившись, я пообещала себе, что ни один из них не причинит вреда Димке. Мне было плевать, насколько нелепо звучит мое обещание. Я не могла видеть будущее, но знала, что сделаю все, чтобы они подавились своими планами.
Рядом со мной бесшумно опустился на корточки Алвар. Я вздрогнула, потому что не слышала, как он вошел. Его ладонь легла на Димкину макушку. Ритуальный перстень тускло блестел в свете, лившемся из окна.
— Ш-ш-ш, Димар, — ласково прошептал Алвар и вдруг негромко запел: — Ихе наме больнак, ише мелако терна…
Я подняла на него взгляд. Алвар смотрел куда-то в пространство, вполголоса напевая балладу о старом корабле, который, наверное, все-таки сможет вернуться в море.
— Я есть хочу, — сообщил Димка в мое плечо, когда Алвар закончил петь, и Алвар улыбнулся:
— Нас ждет заячий пирог, мой друг. А потом мы с тобой вместе позовем твой огонек.
— Правда? — Димка выпустил мою шею и обеими ладонями утер лицо.
— Конечно. Мы отпустим твою маму отдыхать и устроим веселье, — Алвар подмигнул Димке.
— А я хочу показать ей огонек.
— Покажешь, а потом мы ее отпустим. А теперь пошли в трапезную.
Алвар протянул Димке руку, и тот доверчиво вложил в нее свою ладонь. Глядя на это, я подумала, что из Алвара вышел бы отличный отец. Жаль, что он им так и не станет. Я застыла от этой мысли. Алвар с Димкой успели выйти на террасу, я слышала их голоса, к которым присоединился голос кого-то из савойцев. Почему мне пришло это в голову? Подойдя к дверному проему на негнущихся ногах, я оперлась ладонью о косяк, стараясь справиться с подступавшей паникой. Это была мысль о будущем? Это то, что точно случится? И если так, то… вдруг я случайно подумаю что-то плохое про Димку, про Альгидраса, про себя? Я зажала рот ладонью, испуганно глядя прямо перед собой.
В таком виде меня и застал Альгидрас.
— Что случилось? — встревоженно спросил он, вглядываясь в мое лицо.
— Алвар…
— Что он сделал? — во взгляде Альгидраса появилось напряжение.
— Он никогда не станет отцом, — произнесла я и только потом подумала, что, наверное, нужно было как-то пояснить эту мысль.
— Я знаю, — дернул плечом Альгидрас. — Тебя это волнует?
— Конечно! Как это может не волновать? Это…
Альгидрас криво усмехнулся, резко развернувшись, сбежал с террасы и скрылся в саду.
Я тряхнула головой. Выходит, это правда, раз Альгидрас подтвердил эту мысль?
До трапезной я добралась на ватных ногах. Альгидраса за столом еще не было. Димка уплетал ужин за обе щеки, сидя напротив Алвара. Я мимолетно порадовалась тому, что у ребенка такой отличный аппетит. Кажется, он уже забыл о том, что его что-то расстраивало.
Присев рядом с Димкой, я подняла взгляд на Алвара. Тот тут же вопросительно приподнял бровь. Я хотела сообщить ему о своей мимолетной мысли, но не знала, как это сделать. Погруженная в размышления, я потянулась к куску пирога и вздрогнула, когда Алвар коснулся моей руки. Его пальцы были горячими.