И все же выходить на улицу ночью было безумием. Но я себя знала. Если уж я хоть на миг всерьез задумалась, что мне нужен Альгидрас прямо сейчас, я же не успокоюсь, пока не попытаюсь прямо сейчас его раздобыть! Это значит, еще одна бессонная ночь мне гарантирована. Как там говорила Добронега? «Завтра будет долгий день»? В моем случае он завтра будет бесконечным и закончится очередным вливанием в меня чего-нибудь против моей воли.
Я задумалась. До дома Альгидраса отсюда недалеко. Я запомнила дорогу и была уверена, что смогу его найти. Это – в копилку доводов за ночной рейд. Но как же страшно-то там… Мелькнула шальная мысль взять с собой Серого, но я быстро отмела ее прочь. Во-первых, я понятия не имела, есть ли здесь где-то поводок, а во-вторых, не испытывала иллюзий насчет того, что смогу удержать Серого, если тому вздумается куда-то рвануть.
Тут же стала очевидной и другая проблема. Пес не привязан и, значит, может запросто выбежать вслед за мной. Я могла бы его привязать, и тогда мне не пришлось бы запирать калитку, выходившую на огороды. Но вдруг кто-то войдет во двор? Ведь я, по сути, ничего не знала о ночной жизни Свири. Вдруг здесь ходят дозоры и обращают внимание на незапертые двери, вдруг злоумышленники… То, что Радим держит здесь всех в ежовых рукавицах, еще не значит, что здесь прямо так уж безопасно. Ярослав вон тоже жил среди свирцев.
Рассеянно погладив Серого, я поднялась со ступенек. Нет, все равно не смогу уснуть. Я просто обязана понять, что все это значит. Решившись, я направилась к калитке. Серый неотступно следовал за мной, только больше радостно не повизгивал. Наоборот, шерсть на его загривке встала дыбом, и стоило мне добраться до задней калитки, как он едва слышно зарычал.
– Серый, миленький, пожалуйста, будь умницей. Мне очень нужно выйти. Я ненадолго.
Пес повел ушами и низко опустил голову, словно прислушиваясь. Я быстро оглядела калитку изнутри. Как раз в этот миг из-за облаков вышла большая луна, залив все вокруг серебристым светом. Некстати в голову полезли глупости про полнолуние, оборотней и прочую нечисть, но я решительно тряхнула головой. Этот мир, конечно, странный, но все же не настолько. По крайней мере, я на это очень надеялась.
Изнутри калитка была заперта на большой засов, который при открывании поднимался вверх, а при закрывании опускался в металлическую вкладку на бревне. Я быстро огляделась вокруг в поисках веревки. Веревки не было, и мне пришлось пожертвовать поясом с домашнего платья. Крепко привязав пояс к засову, я попробовала его поднять. Порядок. Узел не мешал. Стоило отпустить засов, как он упал точно во вкладку, лязгнув при этом так, что я зажмурилась. Затаив дыхание, я ждала, что Добронега вот-вот меня хватится. Звук непременно должен был ее разбудить. Но в доме по-прежнему было тихо. Так, сейчас мне нужно перекинуть пояс на ту сторону, выйти наружу и тихонько опустить засов на место. Калитка закроется, а пояс останется свисать со стороны улицы, и я смогу попасть внутрь. Целую минуту я гордилась своей изобретательностью, пока рядом не раздалось поскуливание. Чудесно, стоит мне открыть калитку, как ночные улицы украсит собой этот миленький пес.
– Серый, иди в будку!
Ноль эмоций.
– Серый! – прошипела я, взмахнув рукой в направлении будки.
Пес не сдвинулся с места. Я глубоко вздохнула, и мой взгляд зацепился за дровяницу.
– Серый, давай поиграем. Ты палочки носишь?
Серый вильнул хвостом. Ну, вот и отлично. А то я уж забеспокоилась, что он весь из себя такой серьезный.
В первый раз я бросила палку совсем недалеко. Серый сорвался с места и через секунду уже стоял передо мной, радостно виляя хвостом. Я вынула из огромной пасти изрядно обслюнявленную палку и отбросила ее чуть подальше. Серый бегал до обидного быстро. Так я даже калитку открыть не успею. После пятого броска Серый вернулся не так скоро. Видимо, решил, что я настроена на долгую игру и можно не торопиться. Я бросила палку в шестой раз и, пока Серый поднимал тучи пыли по двору, подняла засов и перекинула пояс от платья через забор, придерживая засов, чтобы тот не упал. Серый вернулся и толкнул меня под колени.
– Молодец, хороший мальчик!
Свободной рукой я зашвырнула палку как можно дальше и услышала плеск воды. Видимо, палка попала в корыто, стоявшее у бани. Серый метнулся в ту сторону, а я выскользнула за ворота, захлопнула калитку, и мое сердце ухнуло в пятки, потому что одновременно произошло несколько вещей: конец пояса взметнулся над забором, а с той стороны раздались лязг засова и глухой удар, с которым Серый врезался в доски. Пес не залаял и не взвыл. Он стал яростно скрести доски с противоположной стороны. Я так и не поняла, действительно ли сильно лязгнул засов, потому что сердце колотилось в ушах набатом, но от души понадеялась, что раз Добронега не проснулась от топота Серого по двору, то не проснется и сейчас. Чудесно. Обратно я теперь не попаду. Остается поздравить себя с умением составлять грандиозные планы и изящно воплощать их в жизнь! Бестолочь!
Я огляделась по сторонам и еле сдержала дрожь. Как бы банально это ни звучало, но вокруг было темно и страшно. Едва различимые грядки уходили вдаль, исчезая в чернильных очертаниях леса. Я знала, что лес далеко, но сейчас, в темноте, все сливалось, и мой мозг не мог мыслить рационально. Ночью все выглядело иным и враждебным. Не давая себе возможности окончательно испугаться и вообразить в красках то, что может таиться в темноте, я быстро пошла вдоль забора по утоптанной тропинке.
Обойдя двор, я оказалась на улице и удивилась тому, что здесь гораздо темнее, чем мне казалось раньше. Фонари на улицах, видимо, уже погасили, да еще, когда мы возвращались домой, у воинов Миролюба были факелы. У меня же не было ничего. И в первую очередь мозгов. Ведь даже если я захочу сейчас вернуться в дом, мне придется колотить в ворота, пока я не разбужу Добронегу, а завтра вся Свирь будет об этом знать. Как бы странно это ни звучало, но в Свири был только один человек, к которому я могла сейчас пойти. И это был явно не брат Всемилы.
Улицу, на которой стоял дом Добронеги, я прошла просто быстрым шагом, не давая себе сорваться на бег, потому что мне было очень страшно и я знала, что, если побегу, мне станет еще страшнее. К тому же моя уверенность в том, что я помню путь к дому Велены, заметно ослабла в темноте.
Свернув на соседнюю улицу, я оказалась в тусклом пятне света от болтавшегося на ветру фонаря. Странно… почему же тогда на улице Добронеги фонари не горели? Здесь же у каждых ворот темноту вспарывало тусклое желтое пятно. Мои нервы предсказуемо не выдержали, и я побежала. Стоило мне сорваться с места, как тут же стали слышаться топот и шорохи, замелькали тени. Как будто за мной гнались все фольклорные чудовища, вместе взятые. Пожалуй, с такой скоростью я не бегала никогда. Я едва не промчалась мимо дома Велены, лишь в последний миг заметив резьбу над воротами. Резко развернувшись, я прижалась спиной к холодным доскам забора, в панике оглядывая пустую улицу. Конечно, никого там не оказалось, но я не верила своим глазам. Сердце колотилось в горле, а ладони были липкими от пота. Я едва перевела дыхание и только тут поняла, что ничем не спасла ситуацию. Чем лучше будет Радиму, если завтра вся Свирь узнает, что его сестра ломилась ночью в дом его побратима?
Я еще раз посмотрела на пустынную улицу и сглотнула. Пойти назад? Одной?
Внезапно раздался резкий стук, и я едва не вскрикнула, в последний миг зажав рот ладонью. Удар повторился, и ворота чуть покачнулись. Собака. Точно так же, без лая, бился Серый, когда я вышла за калитку. Внезапно из-за ворот раздалось приглушенное рычание – и мой желудок сжался. А если кто-нибудь из этих псов выскочит на улицу? Чем я только думала?!
Я огляделась в поисках колокольчика. Ну, это же Альгидрас «со своей ученостью». Вдруг тут у него что-то вроде звонка есть? Звонка не было… надежды на будущее тоже. Я в отчаянии хлопнула ладонью по забору, и это словно послужило сигналом для пса. Глухое рычание превратилось в злобный лай. Я отскочила от забора и вздрогнула, услышав ответный лай за соседним забором, а потом еще один и еще. Прижавшись к стволу большого дуба, росшего у забора, я внезапно поняла, что, пока я бежала по улице, ни одна собака не лаяла. Зато сейчас они наверстывали упущенное.
За лаем я не услышала, как распахнулась калитка. Лишь увидела какое-то движение и успела подумать, что сейчас выскочит собака. Но собаки не было. На улице появился встревоженный Альгидрас, и, что самое смешное, меня он не заметил, потому что поначалу лихорадочно оглядывал улицу, словно ожидая кого-то на ней увидеть. Он негромко произнес что-то по-хвански – слов я не поняла, но это явно было ругательство, – потом резко прикрыл калитку за своей спиной и только тут заметил меня. Сюрприз удался. Альгидрас вздрогнул и сделал шаг назад, почти так же, как Ярослав этим вечером.
Я открыла было рот, чтобы что-то сказать, как-то объяснить, но не смогла выдавить из себя ни звука. То ли от ужаса, то ли от быстрого бега.
Альгидрас рванулся ко мне и потянул меня в пятно света.
– Цела? – резко спросил он и, не дождавшись моего ответа, начал крутить меня во все стороны. Я никак не ожидала того, что он окажется вдруг таким сильным, а еще не могла понять, почему он так странно себя ведет.
– Цела, – наконец смогла выдавить я, и Альгидрас разжал руки, а я подумала, что у меня теперь будут синяки.
– Точно не порвали? – прищурился он.
– В каком смысле? – спросила я, окончательно сбитая с толку.
– Так, вижу, цела, – так же невпопад ответил этот милый мальчик и тут же с подозрением уточнил: – А собаки вообще были?
– Где?
Разговор двух умных людей, честное слово.
– Ветка залаяла. Я думал, что собака из общей псарни… А ты что здесь делаешь? – очнулся Альгидрас, и я поняла, что не заготовила речи.
– Мне нужно с тобой поговорить, – произнесла я фразу, с которой обычно начинается большинство неприятностей.