Потом ее окликнула Добронега, и Злате пришлось пойти к свекрови, поэтому она не видела, как Радим вышел из дома. Услышала только отчаянный крик Всемилы, и они с Добронегой, переглянувшись, бросились во двор.
Серый бесновался на цепи. Рядом с ним столбом клубилась пыль. Оглушенная лаем Злата заметила Олега, неловко поднимавшегося с земли. В ее ушах зазвенело от предчувствия беды, но, несмотря на этот звон и лай Серого, Злата услышала звуки, которых боялась больше всего. В сеновале Радим нараспев повторял имя Всемилы, перекрывая судорожные хрипы.
Добронега прижала ладонь ко лбу и устало оперлась на перила лестницы.
– Я помогу! – крикнула Злата и бросилась к сеновалу.
Олег обернулся на ее голос, и Злата сбилась с шага. По его подбородку текла кровь, а сам он выглядел так, будто вот-вот на погребальный костер пойдет. Он схватил Злату за запястье и быстро заговорил по-хвански. С ним такое бывало. Как сильно волновался, забывал словенскую речь.
– После. После все, – отмахнулась Злата и бросилась в сеновал.
Все остальное после. Сейчас главное – помочь Радимушке.
В раскрытых воротах показался Радим, с трудом удерживавший бьющуюся Всемилу.
– Я помогу! – Злата попыталась перехватить руку Всемилы – на щеке Радима уже цвели алым три царапины.
– Я сам! – стиснув зубы, ответил Радим. – Его убери. Убью!
– Кого? – не поняла Злата, отступив в испуге.
Не тронулся ли умом Радим? Кого убрать? Кого убьет?
– Его! – мотнул головой Радим в сторону отступившего Олега.
Тот, казалось, и не слышал. Он расширившимися глазами смотрел на Всемилу и то сглатывал, то судорожно облизывал губы.
– Не смотри! – рыкнул Радим и поспешил к крыльцу.
Олег отступил еще на шаг, а Злата в растерянности следила за тем, как Добронега быстро перехватывает руку Всемилы и все-таки убирает ее от лица сына, как Радим, шатаясь, поднимается по крыльцу, и не понимала: за что убьет? Что случилось?
– Что случилось? – Злата в растерянности повернулась к белому как полотно Олегу.
– Давно так? – хрипло выдохнул Олег, глядя на закрывшуюся дверь.
Злата знала, что сейчас еще и ставни наглухо закроются, и ворота. Дом Добронеги словно исчезал из мира в такие моменты.
– Давно, – тихо ответила Злата. – Что тут было?
Олег только замотал головой, словно не мог произнести ни слова. Ладно. Все после. Сейчас другое нужно.
– Ты уходи, Олег. Мне ворота запереть нужно, кабы не увидел кто.
Олег встрепенулся, словно только сейчас очнулся.
– Злата, я… Злата… все не так. Радим не так понял. Я…
Скрипнула дверь, и с крыльца усталой походкой спустилась Добронега. В такие моменты годы словно разом ложились ей на плечи и у Златы начинало ныть в груди. Добронега подняла голову и посмотрела прямо на Олега. И странный то был взгляд, недобрый.
– У платья ворот разорван, – негромко сказала она, не сводя взгляда с Олега.
– У… у какого платья? – растерянно прошептал Олег.
– Всемилиного!
– Так Радим вон что… Я… Нет! Добронега, нет!
Олег отчаянно замотал головой, и Злата, даже не понимая, о чем речь, поверила ему в тот же миг. Он не может врать. Просто не умеет.
– Правду рассказывай! – строго сказала Добронега.
– Всемила попросила помочь ей. Я пошел. А там… она странное что-то говорила. А потом с ней это… Давно это, Добронега?
– С детства, – устало проговорила мать Радима, и Злата вдруг поняла, что не одна она верит Олегу. Вот теперь бы Радимушку убедить.
– Вы делали что с этим?
– Ты иди, Олег, – перебила Добронега. – Радим сейчас слушать не станет. Мы после поговорим. Всемилка… она… Посмотрим, что завтра скажет. Сейчас иди.
Злата с разрывающимся сердцем смотрела на Олега, который в этот миг выглядел так, будто не было ему и пятнадцати зим. И чувствовала она его боль, видела, что он уже и с побратимством попрощался, и со Свирью.
Со вздохом заперев на засов тяжелые ворота, она погладила притихшего Серого. Сейчас нужно было набраться сил на долгую, бесконечную ночь.
Олег вернулся утром. Злата увидела в распахнутое окно, как Добронега отпирает ему ворота и они о чем-то беседуют. Всемила наконец уснула, и Злата знала, что проспит та теперь до вечера. Так что самое время попробовать накормить осунувшегося Радимушку, утешить, успокоить. Сделать хоть что-то.
Радим неслышно подошел сзади, обнял, прижал к себе крепко и зарылся носом в волосы. Златка улыбнулась и накрыла его руки своими. Все наладится. Они справятся. И тут Радим так сжал руки, что Златка невольно вскрикнула. А он, даже не обратив внимания, бросился вон из горницы. Только тут Злата поняла, что Радим увидел побратима. Она побежала следом, путаясь в подоле. Ну что ж этот Олег? Совсем ума нет?
Только куда ей было угнаться за Радимом? Хвала богам, что Добронега с Олегом стояла. Горяч был Радим, ой, горяч, когда дело Всемилы касалось. Вот и сейчас на месте его удерживало лишь то, что Добронега положила ладонь на сыновью грудь. Злата подбежала ближе.
Олег выглядел таким же осунувшимся, как и они все, да еще на его щеке расцвел большой синяк. Злата приблизилась к Радиму, протянула руку коснуться плеча, но передумала. Мать сейчас он скорее послушает.
– Зачем пришел? – в голосе Радима слышалось столько злобы, что Злате стало страшно. Редко он бывал таким, а уж коли бывал, так жди беды.
Олег глубоко вздохнул, посмотрел на горшок, который сжимал в руках, и протянул его Добронеге:
– Вот. Это… Это для Всемилы.
– Для Всемилы?! – громыхнул Радим. – Из ума выжил, раз решил, что я ей что-то из твоих рук теперь дам?
Олег сказать что-то хотел, но только воздухом поперхнулся и еще ниже голову опустил.
– Уходи, забирай то, что принес, и чтобы духу твоего не было. Вернешься – головы не сносишь.
Олег медленно поднял голову, посмотрел на Радима, и у Златы слезы на глаза навернулись. Ну куда он пойдет? Он же один в целом свете, да даже если сделал он что Всемиле… Только сердце не верило, что сделал. Не мог он!
– Радимушка, – начала Злата, – давай Олега послушаем.
– Златка! Не лезь куда не просят.
– Нет, Радим, пусть Олег сперва все расскажет, а потом уж будем решать, идти ему куда или не идти, – твердо произнесла Добронега.
Радим, прищурившись, посмотрел на мать, потом на Злату:
– Сговорились?
Злата опустила взгляд.
– Пусть говорит, – повторила Добронега.
– Говори, только быстро, – бросил Радим Олегу, а сам прочь отошел да еще спиной повернулся, словно что чудное на заборе увидел.
Олег бросил взгляд в спину побратима и быстро заговорил. Редко когда он говорил так быстро по-словенски. Не иначе готовился.
– Эта трава здесь не растет. Я вчера у купцов, что с севера, купил. Отвар поможет.
Говорил он все это, глядя на горшок. Злата смотрела на его побелевшие пальцы, сжимавшие горшок, и ей очень хотелось, чтобы Радим не был так упрям и чтобы Олег объяснил хоть что-то, а потом она услышала голос Добронеги:
– От чего поможет, Олег?
– От… от того, что вчера было. Она ведь не сразу такая. Сначала беспокойная, верно? Если раньше выпить, то не будет ничего. Просто уснет и проснется отдохнувшей.
– Замолчи и уходи! – сквозь зубы процедил Радим, не оборачиваясь.
– Радим! Выслушай! Не уйду! Сейчас не уйду, пока не услышишь. Хоть силой выкидывай.
– И выкину! – Радим крутанулся на месте и посмотрел на Олега.
– Радим! Дай ему сказать, – произнесла Добронега, и столько властности было в ее тоне, что Радим послушался, молча опустил голову.
– Хуже от этой травы не будет. Она и успокоит, когда уже все началось. Легче будет и быстрее пройдет. Не так долго… Ей же плохо было всю ночь, да?
Радим посмотрел в небо, сжав кулаки, и покачал головой. Злата понимала, что Олег ему сейчас по живому режет; но вдруг есть надежда? Вдруг вправду поможет?
– Радимушка, давай попробуем! – взмолилась она.
– А на себе попробовать не хочешь? – ответил Радим. Злата не обиделась. Она знала, что когда Радим вот такой, нельзя спорить, нельзя настаивать. От него тогда всем перепадало.
– И попробую! – твердо ответила она и протянула руки за горшком.
Олег аккуратно передал ей горшок, и Злата на миг ободряюще коснулась его пальцев. Хванец поднял растерянный взгляд, и она улыбнулась. Ничего. Все наладится.
– Тебе тоже худо не будет, – сказал он. – Даже если попробуешь. Там заваривать нужно. Я объясню.
– Объясни, – Злата уверенно протянула руку и уже открыто сжала запястье Олега.
– Злата, – устало произнес Радим, – иди отвар сделай. Объясни, – кивнул он Олегу, – а сам будешь потом все сказывать.
– Я все сделаю. Мне объясни, – Добронега забрала горшок из рук Златы и потянула Олега в сторону крыльца.
Радим и Злата остались вдвоем. Радим смотрел в землю и хмурился. Злате очень хотелось разгладить пальцами морщины на его лбу, обнять. Да только как к нему такому подступишься?
– У Всемилы платье да рубашка нижняя у ворота разорваны были, – хрипло проговорил Радим, глядя в одну точку.
– Радимушка, Олег шел в твой дом, знал, что здесь мы. Ты вправду думаешь, что он стал бы заманивать Всемилу в сеновал и рвать на ней одежду? Ты дал ему дом, дал семью. Он не тот, кто это на девичью красу променяет.
– А ты почем знаешь? – устало спросил Радим, и Злата медленно выдохнула. Она видела, что он уже не гневается.
– Я вижу, Радимушка! Хоть и не говорит он о том, но тоскует он. Не видишь? Только с нами и отогревается! Да и Всемила… Ты же сам знаешь, как она может.
Злата коснулась руки мужа.
– Почему?
– Радимушка, – Злата крепко обняла его, уткнувшись лбом в плечо, – Всемилка самой главной для тебя быть хочет.
Радим усмехнулся ей в макушку.
– Я же и так…
– Ты и так, – согласилась Злата. – Да только как ребенок она. Балуешь ты ее. Знаю, по-иному нельзя, – быстро добавила она. – Все знаю. Да только вот так выходит.
– А Олег при чем?