При чтении этих кратких биографий возникает мысль, что психиатров и Павлова как бы «тянуло» друг к другу. Вероятно, наблюдения в экспериментах на собаках и при обходах и разбо рах в палатах клиники давали обильную пищу для дискуссий по принципиальным вопросам. Их контакты были достаточно плодотворными, и не случайно в 30е гг. при отделе были созда ны две клиники. Павлов, посещая своего коллегу по ВМА, в свою очередь, получил не только поле для исследований в психиатри ческой клинике, но ему пришлось также войти и в широкий круг общения с людьми, постоянно собиравшимися у А. В. Тимофее ва, отличавшегося коммуникабельностью. Среди них были В. Д. БончБруевич, в будущем секретарь Совнаркома, который доложил В. И. Ленину о желании Павлова выехать из России, П. Н. Милюков, лидер партии кадетов, семьи художников Н. Н. Дубовского и Н. А. Мартынова, а также княгиня М. К. Те нишева. В доме часто бывал старший брат А. В. Тимофеева — Владимир Викторович ТимофеевРесовский, отец знаменитого в будущем «Зубра» — Николая Владимировича. Об этом пишет в своих воспоминаниях внучка Тимофеева Н. Г. Озерецковская [43].
* В 1916 г. Тимофеев был призван в армию и в Петроград уже не вер
нулся. В 1916—1918 гг. у Павлова на некоторое время прервались
контакты с психиатрами и еще потому, что его одолевали болезни,
да и ситуация в стране была достаточно неопределенной.
О том, что Павлов регулярно посещал больницу, свидетель ствует не только вышеприведенное письмо, мемуары Орбели и Озерецковской, но и строки из статьи К. П. Поппе: «За время работы в больнице А. В. Тимофеев поддерживал дружеский, де ловой и научный контакт с И. П. Павловым, который проводил в больнице некоторые свои исследования» [44].
В павловских материалах Петербургского Архива РАН име ются фотографии, на которых запечатлены здания больницы. На одной из фотографий перед стеной выстроились игроки в город ки и среди них Павлов. Фото имеет подпись: «И. П. Павлов сре ди команды в городки на Удельной у доктора А. В. Тимофеева, 1908 г.». На другой — «Воскресные лыжи у Тимофеевых на Удельной» [42].
Таким образом, начало исследований в области физиологии человека в ИИЭМе следует соотнести с зимой 1892/93 г., когда Павлов приступил к работе на Удельной.
В докладе, прочитанном в 1919 г. в Петроградском обществе психиатров, Павлов отметил, что из своих ранних работ по кро вообращению и пищеварению он вынес прочное убеждение в больших услугах, которые может оказывать клиническая казу истика — бесконечный ряд всевозможных патологических вари аций и комбинаций функций организма — физиологическому мышлению. «Поэтому, много лет занимаясь физиологией боль ших полушарий, — заявил Павлов, — я уже давно и не раз думал воспользоваться областью психиатрических явлений в качестве вспомогательного аналитического материала при изучении этой физиологии. В самом деле, вместо нашего страшно грубого по сравнению со сложностью и тонкостью изучаемого механизма метода рассчитывать в некоторых случаях на более ясное, отчет ливое и более тонкое разложение целостной работы мозга на элементы, на разграничение отдельных функций мозга вслед ствие патологических причин, иногда достигающих чрезвычай но высокой степени дифференцировки действия». В 1919 г. Пав лов опубликовал свой доклад под названием «Психиатрия как пособница физиологии больших полушарий» [45].
Работы в клинике Павлов предпринял с целью изучения фи зиологических механизмов деятельности коры больших полуша рий головного мозга человека.
В 1923 г. он поставил задачу «изучения самих психопатиче ских синдромов и психических заболеваний». В дальнейшем Павлов уже не мог довольствоваться отрывочными наблюдени ями в клинике, поэтому возникла настоятельная потребность в систематическом наблюдении и изучении больных. В октябре Краткий очерк жизни и деятельности И. П. Павлова 615 1931 г. по инициативе Павлова при отделе физиологии ИЭМа был создан отдел патофизиологии высшей нервной деятельности че ловека с двумя клиниками.
Психиатрическую клинику (на базе психиатрической больни цы им. И. М. Балинского) возглавил А. Г. ИвановСмоленский, и при ней была организована лаборатория по изучению высшей нервной деятельности человека.
Нервной клиникой (на базе невропсихиатрического диспан сера на 15й линии Васильевского острова) в 1931—1932 гг. ру ководил Б. Н. Бирман, а с 1933 — С. Н. Давиденков. При этой клинике были созданы две лаборатории — биохимическая и патофизиологии высшей нервной деятельности человека. Каж дая клиника была рассчитана на 25 коек.
Внимание исследователей в клиниках Павлов сосредоточил на изучении неврастении, истерии и психастении, нарколепсии, шизофрении, маниакальнодепрессивного психоза и неврозов. Исследовались типы высшей нервной деятельности человека при различных психических заболеваниях и динамика торможения при неврозах и психозах, велись поиски патогенетических ме тодов терапии.
Задачами, стоящими перед клиниками, являлись: анализ патофизиологических механизмов, лежащих в основе этих болез ней, разработка экспериментальной терапии неврозов и психо зов с учетом полученных данных. Эти клиники внесли чрезвы чайно ценный вклад как в физиологию и патологию высшей нервной деятельности, так и непосредственно в практику кли ники неврозов и психозов.
С ноября 1931 по февраль 1935 г. Павлов проводил в нервной и психиатрической клиниках научные заседания — «клиниче ские среды», материалы которых были изданы в 1954—1957 гг. в трех томах. В обстановке свободной дискуссии рассматривались материалы клинических наблюдений и истории болезни с точ ки зрения физиолога. В то же время Павлов был очень осторо жен при решении вопросов об использовании данных, получен ных в экспериментах на животных в клинической практике. Им был дан патофизиологический анализ более 200 больных и опуб ликованы статьи «О неврозах человека и животного» и «Проба физиологического понимания симптомологии истерии» (1932), «Чувство овладения и ультрапарадоксальная фаза» (1933) и «Проба физиологического понимания навязчивого невроза и паранойи» (1934).
В одной из бесед с Л. А. Орбели в 1935 г. он говорил: «Вот, в отношении нервной клиники, в отношении неврозов, мы в благоприятном положении. Ясно чувствую, что то, что я получил в лабораторном эксперименте, дает мне полное основание для того, чтобы толковать патологические явления у невротиков… и я приношу пользу и открываю глаза на многое. Что же касается психиатрии, то тут я чувствую, что наш уровень знания сейчас еще недостаточен и многомного придется ломать голову для того, чтобы разобраться в этой чрезвычайно сложной области. Тут ни я не могу в достаточной мере понять психиатров, ни пси хиатры в достаточной мере не могут понять меня, и я чувствую, что наших сил и нашего материала далеко еще не хватает» [37]. Но все это было позже.
А в 1919—1920 гг. положение в Петрограде оставалось край не сложным. В марте 1919 г. Совету ИЭМа сообщили, что Пав лов заболел и находится в тяжелом состоянии «вследствие отсут ствия дров и отопления». Однако дело было не только в холоде и голоде и хозяйственных трудностях.
Этот период времени и дальнейшая эволюция взглядов Пав лова после 1917 г. подробно рассматриваются в настоящем из дании в статьях В. О. Самойлова и Д. Тодеса, тем не менее неко торые моменты хотелось бы подчеркнуть. В городе шли обыски и аресты, которые не миновали и многих сотрудников институ та. Обстановка не способствовала научной работе, и в 1920 г. Павлов обратился в Наркомпрос и в Совнарком РСФСР с просьба ми разрешить ему выезд за границу.
Управляющий делами Совнаркома В. Д. БончБруевич доло жил о просьбе Павлова Ленину, подчеркнув при этом громадный авторитет Павлова во всем мире. Ленин распорядился срочно связаться с председателем Петросовета Г. Е. Зиновьевым, чтобы сделать все возможное для улучшения условий жизни и работы ученого, но Зиновьев ничего не сделал. Ленин поручил также БончБруевичу письменно известить Павлова о том, что совет ская власть высоко ценит его заслуги и обеспечит всем необхо димым.
Однако в ответном письме Павлов, описав тяжелое положение ученых, в заключение заявил: «Теперь скажите сами, мож но ли при таких обстоятельствах, не теряя уважения к себе, со гласиться, пользуясь случайными условиями, на получение только себе жизни, обеспеченной во всем, “что только не поже лаю, чтобы не чувствовать в моей жизни никаких недостатков” (выражение из вашего письма)? Пусть бы я был свободен от ноч ных обысков (таких у меня было три за последнее время), пусть я был бы спокоен в отношении насильственного вселения в мою квартиру и т.д. и т. п., но перед моими глазами, перед моим со Краткий очерк жизни и деятельности И. П. Павлова 617 знанием стояла бы жизнь со всем этим моих близких. И как бы я мог при этом заниматься моим научным делом? Вот почему и после вашего письма я прошу вас поддержать мою просьбу. Толь ко в другой обстановке, вдали, я надеюсь несколько отвлечься, забыться и больше сосредоточиться в спокойной и все еще меня привлекающей области моего научного труда» [46].
БончБруевич показал письмо Павлова, по существу являв шееся повторной просьбой о выезде, Ленину. В декабре 1919 г. вопрос о помощи ученым был вынесен на рассмотрение Совнар кома и последовало решение «Об улучшении быта научных спе циалистов» — была создана комиссия по улучшению быта уче ных — КУБУ, которую возглавил М. Горький. В ноябре 1920 г. к Ленину обратился Центральный комитет правления шведско го Красного Креста с просьбой разрешить академику И. П. Пав лову выехать в Швецию для работы в спокойной и благоприят ной обстановке.
24.01.1921 г. Ленин подписал хорошо известное постано вление СНК о создании в кратчайший срок наиболее благопри ятных условий для работы Павлова и его сотрудников, в кото ром отмечалось, что «научные заслуги Павлова имеют огромное значение для трудящихся всего мира». Через некоторое время, 2.02.1921 г., Центральному комитету шведского Красного Кре ста было отправлено следующее послание, которое мы воспро изводим.