Когда он скрылся за поворотом лестницы, Катрин с охотником зашагали по узким проходам с низкими дверями по сторонам.
Она вспомнила свои годы на этом этаже. Счастливое время, свободное от интриг и душевной боли.
Из-за дверей некоторых комнат раздавались смех и стук костяных кубков. Коридор, казалось, пропитан запахом эля. Откуда-то доносился звон мечей: рыцари соревновались, примеривались друг к другу.
Девушка уверенно пробиралась по лабиринту проходов.
— Сюда. — Она указала на дверь.
Катрин проверила, на месте ли письмо и не смазалось ли имя адресата. Удовлетворенная осмотром, она шагнула к двери и постучала.
Баррен и Хирн сели по сторонам, почти полностью перегородив узкий коридор. Лорр остановился за спиной девушки.
Перрил не отвечал. Может, он куда-то вышел?
Катрин постучала еще раз, громче. За дверью послышалась возня: выходит, юноша дома.
— Перрил, — позвала девушка.
Ей ответила тишина.
— Перрил, это Катрин.
Краткое молчание, которое нарушил приглушенный голос:
— Заходи, быстро.
Катрин чуть толкнула дверь. Та оказалась незапертой, и девушка распахнула ее настежь. В гостиной горел очаг. В лежащей за аркой спальне царила темнота.
Перед очагом, лицом к огню, стоял закутанный в плащ рыцарь.
— Закрой дверь, — сказал он. — И запри.
Она повиновалась, хотя уже поняла, что перед ней не Перрил. Мужчина был слишком крепко сбитым, слишком широкоплечим. Даже укрытый с головы до пят плащом, он выглядел гораздо старше, чем юный рыцарь.
— Где Перрил? — спросила Катрин.
— Исчез… никто не знает куда. На его кровати кровь.
Девушке снова представился убитый рыцарь в позе Огненного Креста. Ее охватил страх. Если Аргент проведал о ее письме, мог ли он узнать, кому оно адресовано?
— Кто ты?
Рыцарь повернулся; масклин скрывал его лицо, оставляя видимыми только глаза и полосы татуировки.
— Разве ты не узнаешь? — спросил он.
Катрин уставилась в его глаза. Ее колени дрогнули, комната закружилась. Время повернуло вспять.
— Тилар… — прошептала она.
Часть четвертаяМеч богов
…И вот померкли тяжкой тучей небеса,
И сквозь последний солнца луч упал великий,
Пронзен, расколот и разбит,
И вот сотряслась земля с могучим стоном,
И в недра рухнувшей горы упал великий,
Пронзен, расколот и разбит,
И вот вскипел потоком черной крови океан,
И в глубь ушедших волн упал великий,
Пронзен, расколот и разбит,
И вот погас огонь, распался пеплом,
И в отблеске последних искр упал великий,
Пронзен, расколот и разбит…
Глава 17Игра теней
— Опять у тебя холодно? — спросила Лаурелла. Она сидела у очага и зашивала серебряной иглой кружевной чулок. — Но если мы станем все время ночевать вместе, про нас начнут рассказывать небылицы.
Укор в словах смягчала улыбка.
Щеки Дарт залились румянцем. И все же она не могла заставить себя взять назад просьбу снова переночевать в покоях подруги. Она боялась спать одна с тех пор, как два дня назад обнаружила, что в ее спальне кто-то побывал ночью. И снова перед глазами возник Яэллин де Мар, наклоняющийся над нею спящей, а серебристая прядь в его темных волосах светится в темноте. Девочка с трудом скрыла содрогание.
Лаурелла ощутила ее состояние.
— Что с тобой происходит? — спросила она со вздохом.
Дарт бросила взгляд на Щена. Он лежал на полу перед Лауреллой и завороженно наблюдал, как та зашивает дырку. За его спиной плясало пламя очага, но Щен не отбрасывал тени. Дарт устала от секретов, она хранила их так много, что они буквально распирали ее изнутри.
Она не могла больше терпеть. Тайны переполнили ее. Она не могла даже есть. Спала она урывками и некрепко, даже в кровати Лауреллы.
Лаурелла смотрела на нее с искренней тревогой. Она отловила шитье и взяла Дарт за руку.
— Ты дрожишь. — Девочка пододвинулась ближе. — Что тебя мучает?
Дарт покачала головой.
Лаурелла пригнулась, пока почти не коснулась носа Дарт своим, сжала ее руки.
— Расскажи мне. Все, что ты скажешь, останется между нами.
Боль, что сжимала сердце Дарт, отпустила. Она глубоко вздохнула, и у нее вырвалось рыдание, прежде чем она успела его подавить.
Лаурелла обняла ее.
— Дарт, что случилось?
Девочка затрясла головой, но все же прошептала ей на ухо:
— Что-то ужасное…
— Расскажи, выговорись. То, что трудно нести одному, вполне может оказаться под силу двоим.
Дарт молча смотрела на подругу. Щен ползал вокруг девочек с поджатым хвостом; он чувствовал смятение хозяйки, но не знал, как ее утешить. Долгое время она считала молчание безопасным. Но что случится, если этому придет конец? Что, если начать жить в открытую? Дарт не знала, что будет большим злом: рассказать или промолчать.
Лаурелла держала ее за руки и ожидала.
Но тут внутри Дарт что-то шелохнулось. Она не должна позволить всем секретам излиться наружу. Слишком стыдно и страшно оказаться настолько обнаженной, настолько опустошенной. Она никогда не сможет рассказать о том, что случилось на чердаке, этот страх упрятан слишком глубоко. Но самый недавний страх клокочет буквально на поверхности.
Яэллин де Мар.
Лаурелла почувствовала перемену в подруге прежде, чем та заговорила. Она расправила плечи, как мечник, который принимает боевую стойку, и кивнула Дарт.
— Все началось в саду, — начала девочка.
Она говорила медленно, но рассказ набирал силу, и вот она дошла до убийства Джасинты и того, чья рука держала кинжал.
— Яэллин де Мар? — Глаза Лауреллы распахнулись. В них светилось недоверие.
Дарт в упор смотрела на подругу. Рассказ придал ей сил, и недоверие на лице Лауреллы постепенно растаяло.
— Почему он никому об этом не сказал?
— Не знаю. Может быть, и сказал, но это держат в секрете.
— И та женщина, Джасинта… Ты пыталась выяснить, кто она?
— Я не осмелилась наводить справки. Если Яэллин узнает, что это я видела их в саду…
Лаурелла снова взяла ее за руки.
— И ты хранила все это в себе. — На ее лице отразилось восхищенное уважение. — В твоей крови куда больше стали, чем у меня.
— Мне ничего другого не оставалось.
— Но мне-то ты могла рассказать и раньше. — В голосе девочки прозвучала нотка обиды.
— Я не хотела втягивать тебя в это дело. Я не хочу, чтобы ты рисковала.
Лаурелла сжала ее руку:
— Мы теперь сестры. И любые испытания мы встретим вместе.
Дарт очень хотелось поверить подруге.
— Поэтому-то ты и не хочешь спать одна? — спросила Лаурелла. — Ты боишься Яэллина?
— Случилось кое-что еще.
И Дарт поведала о том, как проснулась два дня назад и нашла жаровню еще теплой, а оттуда пахло чем-то странным.
Лаурелла прикрыла ладонью рот:
— Кто-то заходил в твою комнату!
— Думаю, это Яэллин.
— Почему? Наверняка он не знает, что ты видела его в саду. Ты же никому не говорила.
— Помнишь, на ужине ты рассказывала о лекаре Палтри и осветильниках. Это привлекло ко мне внимание Яэллина. Он все время смотрел на меня.
— Я тоже это заметила, — закивала Лаурелла. — Но я решила, что он увлекся тобой. Ты чудесно выглядела в том платье.
— Чудесно? Я? — Дарт не поверила своим ушам. Да какая разница? Она мотнула головой. — Нет, его заинтересовал рассказ об осветильниках. Когда мы уходили, он не сводил с меня глаз. Я уверена, что это он заходил ко мне. Кто же еще?
— Но зачем он так поступил, если это был он? Ты помнишь что-нибудь еще о той ночи?
— Сны… кошмары.
Мысли Дарт возвратились к бегству через темный лес, погоне и ялику.
— И больше ничего?
— Ничего.
— Я знаю, что надо сделать, — твердо сказала Лаурелла.
Дарт нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Нужно рассказать о случившемся лорду Чризму. Он во всем разберется.
— Нельзя! — Дарт крепко сжала руку подруги.
— Почему? Ему следует все знать о своих Дланях!
Дарт боялась, что обвинения в адрес Яэллина привлекут к ней чрезмерное внимание. Наверняка ее будут испытывать мастера истины, чтобы подтвердить обвинение. А что еще выйдет наружу при испытании? Ее секретам не выстоять против света мастеров истины. Значит, чтобы уличить Яэллина, придется уличить себя.
Лаурелла не сводила с нее изучающего взгляда.
— Я не могу, — запинаясь, выдавила Дарт. Она не могла объяснить подруге свой отказ, не выдав заодно и столь старательно скрываемого позора.
— А вот я могу. — Лаурелла решительно поднялась. — Я сама расскажу об этом лорду Чризму. Скажу, что это я видела Яэллина в Старом саду. Одного этого будет достаточно, чтобы его взяли под наблюдение, и он уже не сможет тайком пробираться в твои покои. Правда все равно выйдет наружу.
— Нет, тебя станут допрашивать мастера истины. И они раскроют обман.
— Но к тому времени за Яэллином уже будут присматривать. И ты сможешь перестать таиться.
Дарт поняла, что ввела подругу в заблуждение и та считает, что ее останавливает лишь страх перед Яэллином.
— Не стоит откладывать, — заявила Лаурелла. — Я заметила, что в комнатах Чризма часто горит свет после последнего колокола. Я пойду к нему прямо сейчас и расскажу все, что ты мне поведала.
Дарт также вскочила на ноги. Ей хотелось отрицать все, что она наговорила, и заверить Лауреллу, что она все выдумала, чтобы развлечься. Но страх и усталость мешали ей открыть рот. Да и в глубине души ей хотелось, чтобы тайна наконец вышла наружу. Дарт с трудом разлепила губы.
— Нет.
Лаурелла накинула поверх ночной сорочки серебристый халат:
— Мы должны рассказать это лорду Чризму. Возможно, что Яэллин замешан и в убийстве бедного мастера Виллима.
— Я знаю, — кивнула Дарт. — Но рассказать следует мне. Обвинение должно исходить от меня.