Дыхание Уира участилось, стало прерывистым, громким, он полз вперед, подтягивая себя одной рукой и волоча в другой клетку. Подвернувшийся под левую ладонь Стивена камешек рассек кожу. Тут уж ничего не поделаешь. Земля над его головой была заражена спорами лошадиной болезни – газовой гангрены, – попадавшими в почву вместе с конским навозом, которым удобряли ее крестьяне; оставалось надеяться, что так глубоко под поверхность земли эти споры не проникают. Теперь он полз, стараясь опираться на тыльную сторону левой ладони. Туннель совсем сузился, Уир и Стивен попытались расширить его кирками. Однако для того чтобы замахнуться как следует, места им не хватало, и потому их продвижение еще замедлилось.
Внезапно Уир замер. Стивен услышал, как он выругался.
– Все, – сказал Уир. – Конец. Туннель тянулся отсюда еще футов на тридцать. Они его обвалили. Оба солдата погибли.
Стивен, приподнявшись, увидел перед собой сплошную стену земли. И его охватила паника. Если туннель обрушится и за ними… Он рефлекторно подтянул ноги, попытался развернуться: такой взрыв наверняка должен был расшатать всю конструкцию туннеля, его хлипкие крепежные столбы.
Уир достал из ранца и приложил к стене деревянный диск. Затем вытащил стетоскоп, насадил его на торчавшую из середки диска бобышку, прислушался, приложив палец к губам. Стивен и не думал мешать ему. Он сам напряженно вслушивался. Но было на удивление тихо. Что-то пугающее чудилось в этом безмолвии: отсутствие привычной пушечной пальбы.
Уир отнял стетоскоп от уха, сказав:
– Ничего.
– Это надежная вещь?
– Да, вещь хорошая. Изобретение какого-то парижского ученого. Хотя полной уверенности она, разумеется, не дает.
– Кто там был?
– Шоу. Второго, кажется, звали Стэнли. Новобранец.
– Как же мы их вытащим?
– Никак. Если мы начнем откапывать их, свод просто обрушится. Я пришлю сюда нескольких человек с досками для обшивки стен, если им удастся пробиться дальше, – хорошо. Впрочем, сейчас я собираюсь закрыть этот туннель.
– А если и они до погибших не доберутся?
– Мы помолимся за упокой их душ. Рано или поздно всех нас в землю зароют.
– Вы собираетесь молиться сейчас, здесь?
Лицо Уира находилось так близко, что Стивен слышал в его дыхании запах спиртного.
– Я ни одной молитвы не знаю, – сказал Уир. – А вы?
– Что-нибудь придумать могу.
Канарейка коротко щебетнула. Стивена скрючило от страха. Слова сами сходили с его губ:
– В руки твои, о Господи, предаем мы души двух этих солдат. Пусть земля будет им пухом. И пусть смерть их не будет напрасной. Во имя Иисуса Христа. Аминь.
– Давайте возвращаться, – сказал Уир. – Лучше, если вы пропустите меня вперед. Попробую протиснуться мимо вас. Отползите немного назад и прижмитесь к стене.
Стивен распластался по земле, постаравшись освободить Уиру как можно больше места. Тот прижался к нему, и острый конец кирки, которую он волок за собой, зацепился за потолок туннеля. С него упал ком глины, а следом еще один, куда более крупный, рухнул Уиру на правую руку. Уир закричал, и Стивен, испугавшись, что сейчас все обрушится, инстинктивно подтянул свое тело туда, где туннель чуть расширялся. Уир простонал, обливаясь потом:
– Мне сломало руку. Вытащите меня. Скорее, пока нас не завалило.
Стивен возвратился к нему, начал кусок за куском снимать с его тела обвалившуюся землю, отпихивая их за себя, в сторону выхода из туннеля. Уир стонал от боли.
– Шевелитесь, шевелитесь. Нужно выбираться отсюда.
Стивен, скрипнув зубами, ответил:
– Делаю, что могу. Стараюсь не причинять вам боль.
Он лежал на Уире, головой к его ногам, счищая землю с пострадавшей руки. Потом Стивену пришлось, извиваясь, сползти с него, вдавив своим весом лицо Уира в пол. Кончилось тем, что они оказались лежащими лоб в лоб, ноги Уира смотрели в глухую стену, ноги Стивена – к выходу. Уир выплевывал набившуюся ему в рот глину.
– Ну как, справитесь? – спросил Стивен.
– Рука сломана. Может, и ребро тоже. Здоровая рука мне понадобится, чтобы ползти. Птицу возьмете вы.
Стивен протянул руку к клетке. Упавшая земля разломала хлипкий деревянный каркас – клетка была пуста.
– Улетела, – сказал он. – Поползли.
– Проклятье, – сказал Уир. – Птицу здесь оставлять нельзя. Мы обязаны найти ее и поднять наверх. Иначе боши увидят ее и поймут, что мы…
– Ради Христа, они же и так знают, что здесь проходит туннель. Потому его и взорвали.
Уир сплюнул. Ему было очень больно.
– Оставлять в туннеле птицу недопустимо ни при каких обстоятельствах. Никогда. Таков устав. Меня отдадут под трибунал. Найдите ее.
Стивен снова переполз через распростертое тело Уира. Осматривая темную глину в слабом свете головного фонаря, он чувствовал, что того и гляди расплачется. И вот, чуть слева от дыры, образовавшейся в пробитой стене, блеснуло желтое пятнышко. Стивен медленно потянулся к нему рукой.
Ему казалось, что сердце его молотит прямо по полу туннеля; пот пропитал одежду, заливал глаза. Открытая ладонь Стивена постепенно приближалась во мраке к птице. Пожалуйста, Боже, бормотал он, пожалуйста, пожалуйста… Когда от его пальцев до птицы осталось дюймов шесть, он всем телом метнулся к ней. Канарейка вспорхнула и пронеслась мимо Стивена, крылья мазнули его по руке. Он взвизгнул. Все его тело пробила судорога, ступни лягнули Уира по бедрам.
– Господи! Да что с вами! Вы же сами туннель обвалите.
Стивен лежал ничком, закрыв глаза, и тяжело дышал.
– Лежите тихо, – сказал Уир. – Ради бога, лежите тихо. Она рядом со мной.
Стивен и лежал, не шевелясь, не говоря ни слова. Не шевелился и Уир. Стивен слышал, как он тихо посвистывает, стараясь не то успокоить перепуганную пичугу, не то заманить ее в свою ладонь. Стивен смотрел в глухую стену. Тело Уира преграждало путь к свету.
Потом Уир резко дернулся.
– Поймал, – сказал он. – Она у меня в руке.
– Хорошо. Поползли. Вы впереди, я сзади.
– У меня только одна рука. Я не могу нести птицу.
– Тогда убейте ее. Это всего-навсего канарейка. Давайте. Мне нужно развернуться. Тело затекает. Пора выбираться наверх.
Наступило молчание. Уир лежал без движения. И наконец, сказал:
– Я не смогу убить ее. Не смогу.
Стивен ощутил странную тяжесть в желудке.
– Вы должны, – негромко произнес он. Во рту у него пересохло.
Снова молчание. Затем:
– Я не могу, Рейсфорд. Не могу. Это все лишь крошечная птаха. Она ничего плохого не сделала.
Стивен, стараясь держать себя в руках, потребовал:
– Ради всего святого, убейте ее. Просто стиснете в кулаке. Откусите ей голову. Все что угодно.
– Сделайте это сами.
– Нет! Слишком рискованно передавать ее мне. Она может вырваться.
Уир перевернулся на спину, протянул к Стивену левый кулак. Между большим и указательным пальцами торчала головка птицы.
– Вот, – сказал Уир. – Я буду держать ее, а вы достаньте нож и перережьте ей горло.
Глаза Уира впивались в лицо Стивена. Стивен сунул руку в карман, достал и раскрыл нож, приподнялся, потянулся к коленям Уира. Тот тоже напрягся, приподнимаясь, чтобы встретиться глазами со Стивеном, просунувшим голову между его голеней. Двое мужчин смотрели друг на друга поверх разделявшей их крошечной желтой головки. Стивен думал о шеренгах солдат, шедших под орудийный огонь; о криках, наполнявших сумеречный воздух Тьепваля. Уир твердо смотрел на него. Стивен вернул нож в карман, попытался сдержать слезы. Уир может выпустить птицу. Птица может коснуться его.
– Я возьму ее, – сказал он.
– Чтобы откапываться и ползти, нужны две руки, – сказал Уир.
– Знаю.
Он соорудил из носового платка люльку для канарейки – связал три уголка, оставив четвертый свободным.
– Так. Суньте птицу сюда, я ее увяжу.
Стиснув изо всех сил зубы, он протянул обе руки к Уиру, и тот выпустил птичку в носовой платок. Стивен дернулся всем телом, когда крылья забили по его ладоням. И тем не менее сумел непослушными пальцами подтянуть четвертый угол платка к трем другим и завязать его. А затем, взяв узелок в зубы, переполз через тело Уира.
Началось медленное возвращение, Стивен отталкивал осыпавшуюся землю к стенам туннеля, расширяя его там, где это было возможно. Уир полз, помогая себе левой рукой.
Продираясь сквозь тесную тьму, Стивен чувствовал, как болтается у него под подбородком пернатый груз. Временами птица билась, пытаясь вырваться, временами замирала от страха. А перед мысленным взором Стивена вставали то очертания ее расправленных крыльев, то беспокойно вертящаяся голова, то безжалостные черные глаза. Напрасно он пытался заслонить сознание от этих видений, думать о чем-то другом. Казалось, мозг его отгородился от всего, оставив себе лишь одну картину: ископаемые останки птицы, отпечаток птеродактиля в известняке, длинный жестокий клюв с доисторическим крюком на конце, раскрытый веер скелета, его ничтожная ширина и огромная длина и в особенности изнанка ломких крыльев с их жесткими перьями, одним концом омываемыми птичьей кровью, а вторым дельтообразно соединяющимися с другими, чтобы хлопать и бить его по лицу, пока неистовая тварь, обуянная праведным гневом, не выдерет ему огромным клювом глаза.
Маленькая свисавшая из его рта канарейка слабо подергивалась, выбившиеся из-под платка желтые перышки мягко шарили по щекам Стивена. А он, зажмурившись, продирался вперед. Он жаждал грязи, вони, грохота снарядных разрывов.
Следом за ним полз, выбиваясь из сил, Уир. Один раз он попросил Стивена остановиться, запихал сломанную руку под гимнастерку. И заорал от боли, когда на миг соприкоснулись два обломка кости.
Они добрались до лестницы, здесь можно было встать на ноги. Стивен разжал зубы, протянул узелок Уиру.
– Я поднимусь, пришлю вам в помощь двух ваших солдат. А пока подержите.
Уир кивнул. Стивен отметил, как он бледен. И вдруг Уир улыбнулся во весь рот, и глаза его опустели – этой-то его ухмылки пуще всего и боялся Эллис.