о казаться, что упования их бессмысленны. Их ожидала смерть, и они просто не нашли для себя другого занятия. А ведь могли бы провести это время с большим толком, могли бы, вместо того чтобы тешиться детской надеждой, как-то приготовиться к концу.
Впрочем, Джеку это, судя по всему, нравилось. Когда они добрались до второй боковой галереи, Стивен опустил его на землю, а сам плюхнулся рядом. Грудь его вздымалась и опадала, он с трудом пропихивал воздух в легкие. Джек закрыл глаза, борясь с болью в ногах, от которых, заметил Стивен, исходил все усиливавшийся запах крови.
Джек открыл глаза, улыбнулся.
– Осталось только одно. Проверить третий зубец вилки. Тот, в который ушли несчастные сукины дети.
Стивен кивнул:
– Дай мне немного отдышаться. Я тоже так думаю.
По крайней мере будем точно знать…
Он умолк, все еще не способный произнести вслух очевидную истину.
Джек сделал это за него.
– Что нам кранты.
Джека мысль о смерти не волновала. Смерть начинала представляться ему желанной. Конечно, примитивный страх еще ворошился в нем, однако боль в теле и утрата всех иллюзий заставляли Джека желать, чтобы наступил конец. Он по-прежнему любил Маргарет и не отказался бы, пожалуй, встретиться с ней, однако она принадлежала к другому пласту существования, во всем отличному от того, в глубины которого он теперь погрузился. Да и ей, как ни крути, рано или поздно предстоит умереть. Основания, на коих зиждилась его вера, оказались шаткими. Джона с его невинностью, этим посланием из лучшего мира, у него отняли. И любое воссоединение с Маргарет, любое воскрешение любви к ней также могло обернуться обманом. Любовь предала Джека, и возвращаться к прежней жизни он больше не хотел.
Когда боль ненадолго покидала его, он ощущал покой. Только один предмет забот и остался у него во мраке туннеля – тело; все существование Джека ограничивалось тем, что они со Стивеном делали сейчас под землей с помощью рук, ног и голосов. В мускульных усилиях, которые Стивен прилагал, чтобы спасти его, в том, как терпеливо сносил его вес и бессмысленность своих усилий, Джек ощущал правоту и спокойствие.
Они достигли начала правого туннеля, и Стивену пришлось, чтобы пролезть в его грубый, выщербленный вход, опуститься на четвереньки. Джек увидел в свете тускневшего фонаря плохо укрепленный потолок и молча обругал солдат, которые пробивали этот лаз. Высота его была не такой, какую должен иметь боевой туннель. В скором времени Стивену пришлось согнуться в три погибели. И пройдя так несколько ярдов, он снова остановился, чтобы передохнуть.
Самым разумным для Стивена, думал Джек, было бы оставить его здесь и в одиночку отправиться на поиски того чуда, на которое они надеялись, однако Стивен этого не предложил. Джеку казалось, что он исполнен некой извращенной решимости, – чем более трудным становилось их продвижение, тем яростнее упорствовал Стивен в стремлении и дальше влачить свое несуразное бремя.
Взрывная волна избрала в этом третьем туннеле особый путь. Походило на то, что она сдвинула стены, сузив его. Стивен снова встал на колени, взгромоздил Джека себе на спину, откуда тот мог подсвечивать фонарем. Луч мотался туда-сюда, освещая туннель неровными всполохами.
Джек завопил – холодная ладонь проехалась по его лицу. Стивен остановился, Джек повернул фонарь вбок, посмотреть, что там. Из стены туннеля и вправду торчала рука. Тело, часть которого она составляла, было замуровано в землю.
Они снова тронулись в путь, и Джек увидел торчавшую из земли ногу в штанине. Стивен снова остановился, чтобы осмотреть ее.
– Это Эванс, – сказал Джек. – Я узнаю нитки, которыми он латал свои брюки. Он был моим товарищем. Мы всегда работали в одной смене.
– Мне жаль его. Но мы ведь знали, что они погибли, правда?
– Да это и не важно, – ответил Джек. – Он вырвался отсюда, уже хорошо. Теперь ушли все. Шоу, Тайсон, Эванс, Джонс и я. Вся наша команда.
Стивен пополз дальше, и Джек начал терять присутствие духа. Он трясся всем телом, отталкивал тянувшиеся к его лицу воображаемые руки. Туннель наполнился призраками. Душами всех погибших – его друзей, их товарищей, тенями тех, кого они убили, немецких солдат, чьи тела взлетали вместе с землей там, наверху, в воздух, когда взрывались заложенные ими мины; все, кто был бессмысленно убит в ходе долгой войны, били его по лицу холодными ладонями. Они винили его в своих смертях, насмехались над ним за то, что он еще жив.
Джека трясло так, что Стивену пришлось опустить его на землю. На миг забыв о боли в ногах, Джек лежал в темноте, потея и содрогаясь от страха.
– Теперь мы умрем, – сказал он. Спокойствия в его голосе не осталось – только жалкий детский страх.
Стивен сидел напротив Джека, подпирая подбородок ладонями.
– Да, – сказал он. – Думаю, это конец.
Джек закрыл глаза и повалился на бок. Ему хотелось, чтобы жар, с которым он пытался совладать, одолел его, погрузил в сон.
– Против смерти я ничего не имею, – продолжил Стивен. – Видит бог, столько людей уже полегло, с чего же нам рассчитывать на что-то другое? Если бы меня спросили, каково мое последнее желание, я ответил бы: стаканчик воды. Только одно и держит меня: мысль о ручьях, озерах, кухонных кранах, из которых льется вода, только это.
Джек негромко застонал. Этот звук Стивен слышал множество раз: тихий бесхитростный плач, который и сам он издавал, когда его несли к хирургу. Джек звал маму.
Джека продолжало трясти, рубашка на нем промокла от пота. Ничего сухого, чтобы укрыть его, у Стивена не осталось, он и сам весь вымок. Он постарался устроить Джека поудобнее, а затем пополз по туннелю дальше.
Стивену хотелось остаться одному. Найти место, в котором можно будет заснуть и умереть. Попробовать заснуть и не проснуться.
Он полз и полз, пока не оказался в расширенном – возможно, взрывом – и более высоком участке туннеля. Остановился, лег на бок, подобрал колени к груди. Помолился о том, чтобы впасть в забытье, и, несмотря на боль в руке, заснул.
Многие часы двое мужчин пролежали, разделенные лишь несколькими ярдами, не приходя в сознание.
Открыв глаза в темноте и вдохнув сырой воздух, Стивен подумал, что он у себя в землянке. Но, потянувшись, уткнулся руками и ногами в стены своей тесной могилы.
Он негромко вскрикнул, и память вернулась к нему. Подвигал раненой рукой, оперся, чтобы сесть, левой о стену и почувствовал под ладонью какую-то ткань.
Он отпрянул, решив, что наткнулся, подобно Джеку, на труп, на мертвое тело, и провалялся рядом с ним не один час. Однако ткань была грубее, чем у армейской формы. Стивен нашарил в кармане электрический фонарик, выданный ему перед спуском под землю. И при его слабом свете провел пальцами по ткани. Это был мешок с песком.
Стивен сел, потянул мешок на себя. Чтобы сдвинуть его, пришлось упереться в стену ногами. В конце концов Стивену удалось подтащить мешок на несколько футов к себе. За ним обнаружился другой. По-видимому, этот участок стены соорудили из мешков. Уложены они были так плотно и аккуратно, что было ясно: их не забросило сюда взрывом. Значит, их уложили минеры на каком-то этапе своей работы.
Насколько знал Стивен, назначение у таких мешков было всего лишь одно – поглощать взрывную волну, ударную силу осколков и пуль. Предположительно минеры считали этот участок стены особенно уязвимым. Стало быть, они должны были знать, что где-то поблизости заложена контрмина, – но если так, почему продолжали работать здесь? Надо спросить у Джека.
В глубине его сознания забрезжила мысль, что за мешками может находиться что-то еще. Скорее всего их сложили просто для защиты, но нельзя полностью исключить, что за ними располагается вход в другой туннель. Хотя, если так, почему об этом не знал Джек?
Стивен пополз туда, где оставил Джека. Тот лежал, съежившись и дрожа. Стивен взял его за плечо, потряс. Джек выкрикнул несколько неразборчивых слов – о каком-то, как показалось Стивену, щите.
Мало-помалу Стивену удалось привести его в чувство. Он мягко покачивал Джека, повторял его имя. Жестоко, конечно, думал Стивен, возвращать его к действительности, которая хуже всякого бреда.
Джек смотрел на него умоляюще, словно прося исчезнуть. Стивен понимал – его лицо стало для Джека напоминанием о том, что тот еще жив.
– Послушай, – сказал Стивен, – я нашел там мешки с песком. Что, по-твоему, это значит?
– Полные?
– Да.
Джек слабо покачал головой. И ничего не ответил. Стивен стиснул его запястья. Склонился к Джеку так близко, что ощутил тухловатый запашок выдыхаемого им воздуха.
– Ими просто укрепили стену – или что? Для чего вы их использовали? Ну же. Ответь. Скажи что-нибудь.
Он пришлепнул ладонью лицо Джека, и тесное пространство туннеля усилило звук шлепка.
– Я не знаю… Не знаю… Просто мешок. Складывали в них породу, когда рыли подземку. Центральную линию. Большой щит. Дошли до Бэнка.
– Ради бога. Послушай меня. Почему стена сложена из мешков с песком? Здесь, во Франции, не в подземке, в военное время?
– В двенадцатом добрались до Ливерпуль-стрит. Я совсем вымотался. И больше не работал.
И Джек ударился в воспоминания о том, как он долбил лондонскую глину. Стивен выпустил запястья Джека, ладони его упали на омертвевшие ноги. Боль, вызванная ударом, похоже, напугала Джека.
Он поднял на Стивена диковатый взгляд:
– Перед камерой. Мы закладывали мешками заряды.
– Но это же боевой туннель, – сказал Стивен. – Да и мешки лежат в боковой стене.
Джек фыркнул.
– В боковой? Ты спятил.
Стивен снова взялся за его руки.
– Слушай, Джек. Может, я и спятил. А может, мы оба. Но мы умрем, и очень скоро. Прежде чем ты уйдешь, подумай как следует. Сделай мне одолжение. Я тебя вон куда затащил. Так окажи мне услугу. Подумай, что это может значить.
Свет тускнел, Стивен всматривался в глаза Джека и видел, что тот пытается освободиться от него, оборвать последнюю связь с миром живых людей. Джек покачал головой, вернее, позволил ей поболтаться из стороны в сторону. Потом закрыл глаза, отвалился к стене.