Далеко за полночь под фургоном, в котором спали Робин, Луиза, близнецы и мальчики, Ральф лежал без сна с закрытыми глазами. Рядом мерно дышал Гарри Меллоу. Погруженный в раздумья Ральф все же не утратил бдительности и почувствовал в темноте чье-то присутствие. Сначала появился запах: пахло дымком костра, дублеными шкурами и жиром, которым воины-матабеле смазывают тело.
Ральф сунул правую руку под седло, служившее подушкой, и пальцы стиснули шероховатую рукоять револьвера.
— Хеншо! — прошептал незнакомый голос.
Левой рукой Ральф схватил толстую жилистую шею, а правой воткнул дуло револьвера в тело незнакомца.
— А ну, живо! Говори, кто такой, пока я тебя не пристрелил! — шепотом велел он.
— Я слышал, что ты сильный и быстрый. — Мужчина тоже ответил шепотом, но на синдебеле. — Теперь я в это верю.
— Ты кто?
— Я привел тебе славных бойцов и знаю, где раздобыть лошадей.
— Почему ты пришел тайком, как вор?
— Потому что я матабеле и белые убили бы меня, если бы обнаружили. Я отведу тебя туда, где ждут остальные.
— Ты понимаешь, что я убью тебя, если ты замыслил предательство?
— Понимаю, — ответил матабеле.
Ральф осторожно выпустил его и потянулся за сапогами.
Мужчины выскользнули из лагеря и пошли по безлюдному городу. Незнакомец был ростом с Ральфа и тяжелее. На правой щеке, под глазом, блеснул в свете луны шрам.
Во дворе дома на самой окраине Булавайо, почти на открытой местности, но под защитой стены, которой хозяйственный владелец огородил свой участок, ждали двенадцать амадода: одни одеты в меховые юбки, другие в рваную европейскую одежду.
— Что это за люди? — требовательно спросил Ральф. — И ты сам кто такой?
— Меня зовут Эзра, я был сержантом у Сияющего Глаза, которого убили в холмах Ками. Все эти люди служат в туземной полиции.
— Полицию компании распустили, забрав оружие, — возразил Ральф.
— Верно, оружие у нас забрали. Сказали, что не доверяют нам, что мы можем перейти на сторону мятежников.
— И почему же вы не переходите? — поинтересовался Ральф. — Некоторые так и сделали. Говорят, сто полицейских ушли, прихватив с собой винтовки.
— Мы не можем, даже если бы захотели, — покачал головой Эзра. — Ты слышал про убийство двух женщин возле реки Иньяти? Двух девушек-матабеле по имени Руфь и Имбали, Маленький Цветок?
— Да, припоминаю что-то, — нахмурился Ральф.
— В их смерти виноваты эти люди, а я был их сержантом. Индуна Ганданг приказал захватить нас живыми. Он хочет собственными глазами увидеть, как мы умрем.
— Мне нужны люди, которые могут убивать женщин матабеле с такой же легкостью, с какой матабеле убивают наших, — кивнул Ральф. — А что ты говорил про лошадей?
— Я знаю место в горах, где матабеле держат лошадей, захваченных в Эссексвейле и Белингве.
Задолго до наступления комендантского часа члены отряда Ральфа незаметно, поодиночке и парами, выскользнули из лагеря. Ян Черут и его парни привели с собой лошадей. К тому времени, когда Ральф и Гарри Меллоу неспешно пошли по главной улице, делая вид, что прогуливаются перед ужином, все остальные уже собрались в огороженном садике на окраине города.
Сержант Эзра принес меховые юбки, ассегаи и дубинки. Ян Черут приготовил густую пасту из говяжьего жира и сажи. Ральф, Гарри и готтентоты разделись догола и стали смазывать друг друга вонючей смесью, особо тщательно покрывая ею уши, колени и локти, а также кожу вокруг глаз, где ее белизна больше всего заметна. Все переоделись в меховые юбки амадода. Светлые волосы выдали бы Ральфа и Гарри, поэтому им пришлось надеть головные уборы из черных перьев. Исази и Ян Черут натянули на копыта лошадей чехлы из сыромятной кожи.
Зазвонил колокол англиканской церкви, возвещая наступление комендантского часа. Ральф отдал последние приказы, используя синдебеле, — теперь до конца операции они будут говорить только на этом языке.
Из города отряд вышел в темноте — солнце уже село, а луна еще не взошла. Сыромятные чехлы заглушали стук лошадиных копыт, матабеле Эзры бежали рядом со всадниками, бесшумно ступая босыми ногами.
Через час Ральф негромко отдал короткий приказ, и пешие воины ухватились за стремена всадников, лошадей погнали галопом. Отряд шел на юго-восток. На горизонте, словно крепостные стены, показались освещенные луной вершины холмов Матопо.
Вскоре после полуночи Эзра пропыхтел:
— Здесь!
Ральф привстал в стременах и поднял правую руку — отряд собрался тесной группой, и всадники спешились. Таас взял поводья коней. Ян Черут лично проверил оружие своих бойцов.
— Я заставлю их встать спиной к костру, — прошептал Ральф Яну Черуту. — Жди моего сигнала.
Ральф улыбнулся Исази, белые зубы ослепительно блеснули на смазанном черной пастой лице.
— Пленных не брать. Спрячьтесь поблизости, но берегитесь пуль Яна Черута.
— Хеншо, я хочу пойти с вами, — заговорил Гарри Меллоу на синдебеле.
Ральф ответил ему на том же языке:
— Ты стреляешь лучше, чем говоришь. Иди с Яном Черутом.
По приказу Ральфа все надели ожерелья из белых коровьих хвостов — это был отличительный знак, чтобы не перебить друг друга в пылу схватки. Ральф добавил к своему наряду еще одно украшение: из сумки на поясе он достал полоску меха крота и повязал ее на бицепсе. Подхватив тяжелый ассегай и дубинку из свинцового дерева, он кивнул Эзре:
— Веди!
Матабеле гуськом побежали вниз по склону, Ральф шел вторым. Завернув за уступ, они увидели красноватый отблеск костра в долине. Ральф обогнал Эзру, набрал побольше воздуха и запел один из боевых напевов импи Инсукамини:
Подними камень, под которым спит змея.
Подними камень и выпусти мамбу на волю.
У мамбы Машобане клыки из стали.
За спиной Ральфа матабеле подхватили припев мелодичными голосами. Звук эхом отразился от холмов и разбудил людей в долине. Со спальных подстилок поднялись обнаженные фигуры, в костры подбросили хвороста, и красноватое зарево осветило снизу кроны акаций, раскинувшиеся над лагерем, будто цирковой шатер.
По словам Эзры, лошадей охраняли около сорока амадода, но у костров собралось куда больше воинов. Каждую секунду из темноты выходили все новые фигуры — часовым хотелось посмотреть на причину суматохи. Именно на это Ральф и рассчитывал: пусть все соберутся в кучу, тогда стрелкам легче будет целиться и одна пуля уложит трех-четырех человек.
Ральф легким бегом приблизился к лагерю и оборвал песню.
— Кто здесь командует? — властно и громко спросил он. — Пусть он выйдет вперед, я принес приказ Ганданга.
Из рассказа Робин о бойне на холмах Ками Ральф знал, что старый индуна был одним из вождей мятежников. Расчет оказался верным: имя произвело впечатление.
— Я Мазуи, — почтительно выступил вперед один из амадода. — Я жду приказа Ганданга, сына Мзиликази.
— Здесь стало небезопасно, белые узнали, где мы держим лошадей. На рассвете их нужно увести глубже в холмы, — заявил Ральф. — Я покажу куда.
— Мы сделаем, как приказано.
— Где лошади?
— В краале. Мои амадода охраняют их от львов.
— Пусть здесь соберутся все дозорные, — велел Ральф.
Командир прокричал приказ и с любопытством повернулся к гостю:
— Какие новости? Что слышно о сражениях?
— Была великая битва!
Ральф принялся плести небылицы, согласно традиции изображая схватку, подпрыгивал и с криками размахивал ассегаем.
— Так мы напали на всадников сзади, вот так мы кололи копьями…
Матабеле из его отряда хором выдохнули «Й-и-е!» и тоже запрыгали вместе с Ральфом.
Слушатели зачарованно наблюдали, начиная притопывать и раскачиваться в такт с танцующими. Все часовые и дозорные подтянулись с окраин лагеря в центр, из темноты больше никто не появлялся. Ральф прикинул, что в лагере было сто — сто двадцать воинов против отряда из сорока человек. Не такие уж плохие шансы, если учесть, что Ян Черут и его парни — первоклассные снайперы, а Гарри Меллоу стоит пяти обычных стрелков.
Где-то поблизости на склоне горы закричал козодой — мелодичный переливчатый крик был тем самым сигналом, которого ждал Ральф. Похоже, Ян Черут точно выполнил приказ и занял такую позицию, чтобы силуэты амадода четко выделялись на фоне костра.
Притворяясь, что продолжает танец, Ральф, подпрыгивая и притопывая, сдвинулся вбок — теперь от ближайшего матабеле его отделяло расстояние в добрых двадцать шагов. Внезапно он застыл на месте, раскинув руки в стороны и глядя на зрителей исступленным взглядом. Воцарилась полная тишина. Ральф медленно поднял руки над головой и замер на мгновение, словно статуя воинственного героя: мышцы рук и торса напружинились, голова гордо поднята, намазанное жиром тело блестит, юбка из хвостов виверр свисает до колен, на шее ожерелье из белых коровьих хвостов — талисман, охраняющий от смерти, рыскающей в темноте. Гримаса ярости на смазанном черной пастой лице зачаровала зрителей, танцы и пение тоже сыграли свою роль: отвлекли амадода и заглушили случайные шорохи, которые могли выдать зулусов и готтентотов, занимающих позиции вокруг лагеря.
Ральф вдруг издал пронзительный вопль, заставивший амадода вздрогнуть, и опустил руки, подавая сигнал Гарри и Яну Черуту.
Темноту разорвал оружейный залп. Выстрелы пришлись почти в упор по обнаженным телам, единственная пуля пробивала живот одного воина, грудь другого и спину третьего, останавливаясь лишь тогда, когда свинец разбивался на кусочки о крепкие кости таза или бедра.
Не ожидавшие нападения матабеле бесцельно заметались, получив три залпа в упор из многозарядных винчестеров. Больше половины воинов остались лежать на земле, а многие из убегающих были ранены. Беглецы нарвались на зулусов Исази, словно поток воды на плотину. Зулусы вонзили сталь в тела врагов, раздались громкие крики «Нги дхла! — Я насытился!» и вопли умирающих.
Амадода пришли в себя и плечом к плечу бросились на немногочисленных зулусов. Именно этого момента и выжидал Ральф: он повел своих матабеле в атаку на беззащитный тыл сражающихся воинов.