Помимо злости, на него обрушились разочарование и усталость — дальнейшее сопротивление бесполезно и опасно не только лично для него. Эти безжалостные люди настолько привыкли к крови, что отличались невообразимой жестокостью. Самсон знал, почему пришелец сначала заговорил с Гидеоном Кумало, — это был знак. Если Самсон откажется подчиниться, старику угрожает смертельная опасность.
«Тогда ты должен послать кого-то вместо себя» — древняя формула сделки, означающая «жизнь за жизнь». Если внук откажется, деду не жить, но и на этом революционеры не остановятся — им нужен Самсон, и они его получат любой ценой.
— Меня зовут Самсон Кумало, — сказал он. — Я христианин и ненавижу войну и жестокость.
— Мы знаем, кто ты, — ответил товарищ Тебе. — И знаем, что в наше время нет места милосердию…
Дверь приоткрылась, и стоявший на улице напарник просунул голову в щель.
— Канка! — торопливо бросил он и снова захлопнул дверь. — Шакалы!
Товарищ Тебе быстро поднялся, достал из-за пояса «токарев» и выключил свет.
— Автобусная станция в Булавайо, — шепнул он в темноте на ухо Самсону. — Через два дня в восемь утра.
Щелкнул язычок замка, и незваный гость исчез. Минут пять царила тишина.
— Они ушли… — Констанция включила свет и принялась убирать со стола посуду. — Не знаю, что их напугало, но, похоже, тревога была ложной, в поселке тихо, сил безопасности не видно.
Мужчины промолчали. Девушка приготовила им какао.
— В девять часов по телевизору будет фильм «Дети железной дороги».
— Я устал, — ответил Самсон. Он все еще злился на нее.
— Я тоже, — чуть слышно шепнул Гидеон.
Самсон помог деду добраться до спальни. В дверях он оглянулся: Констанция смотрела такими умоляющими глазами, что злость пошла на убыль.
Он лежал на узкой железной койке напротив кровати деда и в темноте прислушивался к негромкому шуму, доносящемуся из кухни. Констанция наводила порядок и готовила завтрак. Потом дверь в ее спальню в задней части дома закрылась.
Самсон дождался, пока дед захрапит, и бесшумно встал. Накинув грубое шерстяное одеяло на голое тело, он вышел из комнаты и направился к спальне Констанции. Незапертая дверь легко распахнулась. Девушка поспешно села на кровати.
— Это я, — тихо сказал он.
— А я так боялась, что ты не придешь!
Протянув руку, Самсон коснулся ее обнаженного тела, прохладного и бархатистого на ощупь. Она взяла его за руку и притянула к себе, последние остатки злости в душе Самсона растаяли.
— Прости, — прошептала Констанция.
— Не важно, — ответил он. — В конце концов они бы все равно меня нашли.
— Ты пойдешь?
— Если я не пойду, они заберут деда, но и на этом не остановятся.
— Ты пойдешь не поэтому. Ты пойдешь по той же причине, по какой я пришла к ним: потому что это мой долг.
Она шевельнулась, и обнаженные груди коснулись его груди. Самсон почувствовал, как в девушке разгорается страсть.
— Тебя забирают в лес?
— Нет, — ответила Констанция. — Пока нет. Мне приказали оставаться в миссии, я буду работать здесь.
— Это хорошо. — Он провел губами по ее горлу. В лесу шансы выжить невелики, силы безопасности действуют очень эффективно — один уцелевший на тридцать убитых партизан.
— Товарищ Тебе назвал тебе время и место встречи. Как ты думаешь, тебя пошлют в лес?
— Не знаю. Наверное, сначала отправят на подготовку.
— Может быть, это наша последняя ночь перед долгой разлукой, — прошептала Констанция.
Самсон промолчал, медленно проведя рукой по изгибам ее позвоночника до глубокой впадины между ягодицами.
— Я хочу, чтобы ты дал мне сына. Тогда у меня будет кого любить, пока мы в разлуке.
— Это запрещено законом и традициями.
— Здесь единственный закон — оружие, единственная традиция — та, которую мы решим соблюдать. — Констанция перекатилась, оказавшись под ним, и обхватила его руками и ногами. — Посреди смерти мы должны сохранить жизнь. Любимый, подари мне ребенка, дай мне его сегодня ночью, потому что других ночей у нас может не быть.
Самсон проснулся от ослепительного света, который заливал крошечную комнатку сквозь потрепанную штору на единственном окне. На голой побеленной стене метались резкие тени. Сонная Констанция прижалась к нему, все еще разгоряченная и влажная после его ласк.
На улице искаженный громкоговорителем голос пролаял приказ:
— Это армия Родезии! Всем немедленно выйти из дома. Не вздумайте бежать или прятаться. Невинным ничего не грозит. Немедленно выйти из дома. Поднять руки вверх. Не пытайтесь сбежать или спрятаться.
— Одевайся, — сказал Самсон Констанции, натягивая шорты. — Потом поможешь мне с дедом.
Полусонная девушка, пошатываясь, подошла к шкафу и достала простое розовое платье. Одетая, но босая, она последовала за Самсоном в спальню Гидеона и помогла поднять старика. На улице громкоговорители продолжали реветь металлическими голосами:
— Немедленно выйти из дома. Невинным ничего не грозит. Не пытайтесь бежать.
Констанция накинула шерстяное одеяло на плечи Гидеона, и, поддерживая старика с обеих сторон, они провели его через гостиную. Самсон отпер дверь и вышел на крыльцо, подняв руки над головой. В лицо ударил ослепительный луч прожектора, заставляя прикрыть глаза ладонью.
— Выведи деда, — велел Самсон.
Констанция помогла старику выйти на крыльцо, и все трое сгрудились беспомощной кучкой, ослепленные светом и оглушенные ревом громкоговорителей.
— Не бегите. Не пытайтесь спрятаться.
Поселок сотрудников миссии был окружен. Из темноты сияли лучи прожекторов, освещая группки людей, жавшихся друг к другу, большинство в ночных рубашках или накинутых на плечи одеялах.
Из непроницаемого мрака за кругом прожекторов появились темные силуэты, двигающиеся с настороженной грацией хищников. Худощавый, сильный на вид мужчина в боевом комбинезоне и панаме перепрыгнул через ограждение крыльца и прижался к стене, прикрываясь Самсоном от возможной атаки из окон и двери. Краска ночного камуфляжа на лице и руках не позволяла определить цвет его кожи.
— Вас только трое, больше никого нет? — спросил он на синдебеле.
— Больше никого, — подтвердил Самсон.
Солдат повел дулом винтовки «ФН» из стороны в сторону, держа всех троих под прицелом.
— Если в доме остался кто-то еще, скажите сейчас, иначе они будут уничтожены.
— Там никого нет.
По сигналу солдата его товарищи одновременно вошли в дом через переднюю и заднюю двери и все окна. За несколько секунд, слаженно прикрывая друг друга, они осмотрели каждую комнату. Убедившись, что внутри никого нет, солдаты растворились в темноте, оставив хозяев стоять на крыльце.
— Не двигаться! — верещали громкоговорители. — Оставаться на местах!
В темноте под тюльпанными деревьями полковник Роланд Баллантайн выслушивал доклады возвращающихся команд, и его раздражение все возрастало: никого не нашли. А ведь данные были проверенные и след свежий. Комиссар ЗИПРА товарищ Тебе уже почти семь месяцев действовал в Матабелеленде, и его захват был одной из главных целей отряда. Ребята Роланда не раз садились ему на хвост. Три раза им удавалось подобраться совсем близко, и каждый раз происходило одно и то же. От осведомителей или членов отряда Баллантайна, выдающих себя за мирных жителей, поступало сообщение, что Тебе находился в таком-то поселке. Бойцы Роланда бесшумно окружали поселок, надежно перекрывая все входы и выходы. Среди ночи они прочесывали дома. Однажды удалось захватить двух помощников Тебе, но его самого там не оказалось. Старшина отряда Эсау Гонделе под наблюдением Роланда Баллантайна допрашивал обоих террористов. К рассвету они уже не могли стоять, однако так и не сказали ни слова.
— Используй вертушку, — приказал Роланд.
Вертолет поднялся на две тысячи футов. Старшина Гонделе, пропустив ремень под мышками более упрямого террориста, вывесил его из люка.
— Скажи-ка мне, дружок, где нам найти товарища Тебе?
Пленник извернулся и плюнул в Эсау Гонделе, но поднятый лопастями вихрь сдул плевок в сторону. Старшина глянул на Роланда и, когда тот кивнул, выпустил из рук ремень. Террорист полетел вниз с высоты в две тысячи футов, медленно переворачиваясь в воздухе. То ли от изнеможения, то ли от упрямства он не издал ни звука.
Старшина Гонделе продел ремень под мышки второго пленника. Увидев далеко внизу золотистую равнину Матабелеленда, тот поднял взгляд и произнес: «Я все расскажу».
Тем не менее террористы продержались достаточно долго — когда отряд Баллантайна ворвался в конспиративную квартиру в Хиллсайде, товарищ Тебе уже полчаса как скрылся.
Роланд кипел от злости. Неделю назад товарищ Тебе оставил в тележке супермаркета взрывное устройство, погибли пять женщин и две девочки младше десяти лет. Полковник Баллантайн очень хотел поймать товарища Тебе — тяжелая черная пелена наполовину затмила сознание.
— Приведите осведомителя, — велел он.
Эсау Гонделе тихо сказал что-то в рацию. Через несколько минут послышался шум подъезжающего «лендровера», сквозь стволы деревьев замелькали горящие фары.
— Старшина, постройте жителей.
В безжалостном свете прожекторов около шестидесяти человек выстроились на обочине дороги у длинного ряда домиков для сотрудников миссии. Полковник Роланд Баллантайн вскочил на «лендровер» и поднес к губам мегафон.
— Среди вас побывали преступники, — свободно заговорил он на синдебеле. — Они оставили вонь смерти над поселком. Они приходили сюда, замышляя убийства и увечья для вас и ваших детей. Вам следовало обратиться к нам за помощью, но вы испугались и тем самым навлекли на себя еще большие несчастья.
Чернокожие мужчины, женщины и дети, вытянувшись цепочкой, стояли в ослепительном круге света бесстрастно и неподвижно, как стадо скота, молча слушая. Они попали между молотом и наковальней: с одной стороны террористы, с другой — силы безопасности.
— Правительство — ваш отец. Как всякий хороший отец, оно хочет защитить своих детей. Но среди вас есть глупые дети, те, кто участвует в заговорах преступников, те, кто кормит их, передает новости и сообщает о нашем прибытии. Мы все знаем. И мы знаем, кто их предупредил.