— Ни один не должен уйти живым! У Лодзи не должно остаться ни единой причины привести сюда солдат. Мы оставим ему лишь трупы, сожженные здания и блестящую сталь.
Разъяренный Ральф кричал вместе с амадода, выкатив глаза, с таким же искаженным лицом, как у остальных.
Совет окончен, — наконец сказал Базо. — Теперь ложитесь спать, набирайтесь сил перед завтрашним днем. На рассвете каждый из вас первым делом должен нарезать сухой травы и зеленых листьев — столько, сколько сможете унести.
Ральф Баллантайн лежал на сплетенной из тростника подстилке, укрывшись меховой накидкой, и прислушивался к звукам засыпающего лагеря. Костры прогорали, и круги оранжевого света сужались. Гул голосов затихал, дыхание лежащих рядом воинов становилось глубоким и мерным.
Амадода собрались в узкой части Козлиного ущелья, прорезанной скалистыми выступами и заросшей густым колючим кустарником, поэтому лагерь растянулся по всей длине долины. Воины спали группами по несколько десятков человек, места ночевки соединяли извилистые тропы, пробитые сквозь колючие кусты, над которыми высились деревья.
Догорел последний костер, и темнота угрожающе сгустилась. Ральф вцепился в древко копья, выжидая подходящий момент.
Решив, что время пришло, Ральф осторожно выбрался из-под меховой накидки и на четвереньках пополз к ближайшему соседу. От прикосновения к голому предплечью воин проснулся и резко сел.
Кто тут? — спросил он хриплым со сна голосом.
Ральф ударил амадоду копьем в живот.
Раненый закричал. Звенящий вопль смертельной агонии прорезал тишину ночи и эхом отразился от каменных стен ущелья. Ральф тоже завопил:
— Демоны! Меня убивают демоны!
Перекатившись в сторону, он вонзил ассегай в другого воина, и тот закричал от боли и неожиданности.
— Злые духи! Здесь злые духи!
У пятидесяти других костров по всей долине люди Ральфа тоже кололи копьями и вопили:
— Защищайтесь! Демоны нападают!
— Тагати! Колдовство! Берегитесь ведьм!
— Убейте ведьм!
— Колдовство! Защищайтесь!
— Бегите! Бегите! Среди нас злые духи!
Три тысячи воинов, с молоком матери впитавших суеверия и рассказы о колдовстве, были разбужены стонами умирающих и дикими воплями перепуганных людей, лицом клипу столкнувшихся с легионами демонов. Амадода проснулись в полной темноте, схватили оружие и принялись колоть наугад, завывая от ужаса, а раненные ими товарищи кричали от боли и кололи в ответ.
— Я ранен! Бейте демонов! А-а-а-а! Злые духи убивают меня!
Во тьме безлунной ночи бегущие люди сталкивались друг с другом, протыкали друг друга ассегаями и кричали:
— В ущелье живут злые духи!
— Демоны нас всех убьют!
— Бегите! Спасайтесь!
Из верхней части ущелья донесся жуткий рев — такие звуки мог издавать только сам великий демон Токолоше, пожиратель людей. Потеряв остатки рассудка, обезумевшие воины растерянно заметались.
Ральф полз на четвереньках, чтобы не попасть под удар копьем. На фоне звездного неба силуэты бегущих выделялись четкими мишенями, и Ральф бил ассегаем снизу вверх, целясь в пах и живот, стараясь не убить, а искалечить, чтобы крики раненых усилили шум и неразбериху.
В верхней части ущелья Гарри Меллоу снова подул в туманный горн. В ответ раздались вопли амадода — воины лихорадочно карабкались по склонам и убегали на открытую равнину.
Ральф продолжал осторожно ползти вперед по узкой тропинке, стараясь уловить один голос среди многих тысяч. За первые несколько минут сотни воинов — большинство из них безоружные — покинули ущелье. Они бежали, не разбирая дороги, кто куда, и с каждой секундой беглецов становилось все больше: те самые амадода, которые не моргнув глазом пошли бы под огонь пулеметов, превратились в перепуганных беспомощных детей, когда столкнулись с явлениями сверхъестественными. Вопли беглецов затихали вдалеке, и наконец Ральф услышал голос того, кого искал.
На полянке впереди костер неохотно вспыхнул от подброшенной охапки хвороста, и Ральф узнал высокого широкоплечего мужчину и стройную женщину.
— Это хитрость белых! — закричала она. — Подождите, дети мои!
Ральф вскочил на ноги и сквозь густой кустарник побежал к костру.
— Нкоси! — закричал он, не заботясь о том, чтобы изменить голос, и без того хриплый от напряжения и забившей горло пыли. — Я с тобой! Давай встанем плечом к плечу и дадим отпор предателям!
— Славный храбрец! — с облегчением приветствовал Базо появившегося из темноты Ральфа. — Встанем спиной к спине, защищая друг друга, и позовем остальных храбрецов!
Базо повернулся спиной к Ральфу и прижал к себе Танасе. Глянув через плечо, она узнала Ральфа.
— Это Хеншо! — закричала Танасе, но было уже поздно.
Ральф перехватил древко ассегая и, используя наконечник как мясницкий нож, одним ударом перерезал Базо пяточные сухожилия. Индуна упал на колени, не в состоянии двинуться с места, точно приколотый булавкой жук.
Ральф схватил Танасе за руку и бросил на землю. Легко удерживая сопротивляющуюся женщину, он сорвал с нее короткую кожаную юбку и приставил кончик ассегая к низу живота.
— Базо, — прошептал Ральф, — брось копье в огонь, или я вспорю брюхо твоей женщине, как ты — моей.
С первыми лучами солнца отряд Баллантайна, растянувшись цепью, принялся прочесывать ущелье, добивая раненых матабеле. Ральф послал Яна Черута за лошадьми, и тот вернулся через несколько минут.
— Матабеле разбежались по холмам, — мрачно доложил он. — Вместе соберутся через неделю, не раньше.
— Так долго мы здесь ждать не станем.
Ральф снял с луки седла связки толстых пеньковых веревок и принялся завязывать узлы. Вернувшиеся воины вытирали наконечники копий сухой травой.
— Мы потеряли четверых, — сообщил сержант Эзра Ральфу. — Зато обнаружили более двухсот трупов. Среди них — Камуза, вождь отряда Пловцов.
— Приготовьтесь к отходу, — велел Ральф. — Нам осталось сделать совсем немного.
Базо сидел возле потухшего костра. Руки у него были связаны за спиной сыромятным ремнем, ноги беспомощно вытянуты вперед: стопы безвольно болтались, словно умирающие рыбы, застигнутые на отмели отливом; из глубоких ран на лодыжках медленно сочилась кровь.
Полностью обнаженная, со связанными за спиной руками, Танасе сидела рядом с мужем.
Сержант Эзра посмотрел на нее.
— Ночка выдалась тяжелая. Мы заслужили небольшое развлечение. Позволь мне и моим канка ненадолго затащить бабенку в кусты.
— Приведи лошадей, — приказал Ральф Яну Черуту, пропустив слова сержанта мимо ушей.
Танасе заговорила с Базо, не шевеля губами, как умеют делать посвященные:
— Мой господин, зачем им веревки? Почему нас просто не пристрелят?
— Это обычай белых. Так они выражают глубочайшее презрение. Пулей убивают только уважаемых врагов, а преступников вешают.
— Господин мой, в тот день, когда я впервые встретила того, кого ты называешь Хеншо, мне привиделось, что ты висишь на дереве, а он смотрит на тебя и улыбается, — прошептала Танасе. — Странно, что тогда я не увидела себя рядом с тобой на той же самой ветке.
— У них уже все готово, — сказал Базо, посмотрев на жену. — В своем сердце я обнимаю тебя. Ты была для меня источником жизни.
— Я обнимаю тебя, муж мой. Я обнимаю тебя, Базо, — твои потомки станут королями.
Она не отвела взгляда от обезображенного лица Базо, даже когда Ральф подошел к ним и хрипло сказал чужим голосом:
— Я выбрал для вас более легкую смерть, чем та, которую вы выбрали для моих близких.
Веревки были разной длины, и Танасе висела немного ниже Базо. Ее босые стопы с белыми подошвами вытянулись, точно она привстала на цыпочки, — вот только до земли оставалось футов шесть. Длинная шея резко изогнулась вбок, будто Танасе слушала, что говорит муж.
Распухшее лицо Базо задралось вверх, к залитому желтым рассветным заревом небу: узел веревки съехал под самый подбородок.
Ральф Баллантайн смотрел снизу вверх на тела, свешивающиеся с ветвей высокой акации в Козлином ущелье.
Лишь в одном видение Танасе оказалось неверным — Ральф Баллантайн не улыбался.
Лодзи наконец пришел — а с ним генерал-майор Кэррингтон и майор Роберт Стивенсон Смит Баден-Пауэлл, который впоследствии станет основателем скаутских отрядов и придумает девиз «Будь готов!». С ними в Булавайо пришли вооруженные солдаты. Женщины и дети выбежали навстречу с букетами полевых цветов, плача от радости и весело напевая «Вы такие славные ребята!».
Старшие индуны, обманутые обещаниями Умлимо о божественном вмешательстве, растерянные и быстро теряющие желание сражаться, перессорились между собой и, ошеломленные военной мощью противника, медленно отошли от Булавайо.
Британские войска громадными неторопливыми колоннами прочесали ущелья и равнины, сжигая покинутые селения и посевы, угоняя немногочисленный скот, выживший после эпидемии. Артиллерия обстреливала холмы „где прятались матабеле; кавалеристы загоняли лошадей, преследуя неуловимые тени в лесах. Пулеметы строчили, пока вода не закипала в кожухах, но на расстоянии девятисот ярдов и больше очень трудно попасть в цели, которые бегают не хуже зайцев.
Шли недели, растягиваясь в месяцы. Войска пытались уморить матабеле голодом и вынудить к сражению на заранее выбранном участке, но индуны упорно держались пересеченной местности и нашли убежище в холмах Матопо, куда солдаты и артиллерия забираться не осмеливались.
Иногда матабеле захватывали небольшой дозор или одинокого всадника. Однажды даже легендарный охотник на слонов и искатель приключений Фредерик Селус чуть не попался. Он взял на прицел убегающего мятежника, и тут шальная пуля задела его лошадь. Обычно покладистый конь стремглав ускакал прочь, забыв про хозяина. Только тогда Селус сообразил, что далеко оторвался от своего отряда и остался пешим. Матабеле, мгновенно оценив ситуацию, налетели на него, как свора гончих на зайца.
Селус не бегал так с тех пор, как перестал охотиться на слонов. Босые, легко одетые амадода быстро нагоняли — предвкушая добычу, они высвободили копья из ременных петель на щитах и завели боевой напев. Лейтенант Уидли, помощник Селуса, пришпорил коня и, оказавшись рядом с командиром, дал ему ухватиться за стремя, а затем галопом помчался навстречу приближающемуся отряду Селуса.