– Попрошу впредь стучаться, магистр Брунис, – бросил принц недовольно.
– Ваш приказ исполнен, ваше высочество, – невозмутимо отчитался бородач.
– Я рад. А теперь уберитесь здесь и можете быть свободны. Завтра у нас суд, послезавтра похороны, послепослезавтра казнь заговорщиков, а затем коронация и бал в честь нового императора. Нас ждет трудная длань, магистр, так что отдыхайте, пока есть время.
Глава 10
Галла
От Каэра нас отделяли тысячи парсо, но новости приходили по несколько раз в день. Увы, ничего утешительного.
– Сегодня похороны, а на завтра назначена казнь. – Магистр Салзар держал меня в курсе событий, хоть я не помнила, чтобы просила об этом.
– Что собираются предпринять? Король? Герцог? – Я догадывалась, каким будет ответ, но не могла не спросить.
– Ничего.
Тэр Катара заперся в своем особняке и никого не принимает. В столице заранее объявили траур.
– Орден?
– Нет.
– Значит, они отказываются от них?
– Видите другое решение?
– Да.
Ни уговоров, ни запретов – только долгий, серьезный взгляд.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Подмените меня на лекциях? Тогда просто не мешайте.
Но он и не собирался. Похоже, Ворон серьезно считал, что для меня нет ничего невозможного. Жаль, сама я в этом сомневалась. Но я обещала, что больше никого не брошу.
А еще обещала, что не подвергну своего сына опасности.
– Что ты делаешь, чародейка?
– Рисую.
– Мне не нравится.
А мне нравится: идеальный круг, раньше у меня так не получалось, аккуратный треугольник, четкие линии.
– Ты плохо рисуешь, чародейка.
От входа позвонили.
– Иди лучше дверь открой. Это Лайс… или Сэл.
В последнее время я чувствовала обоих проводников почти одинаково, а сегодня ждала и того и другого.
– …не ест ничего и стену испортила, – услышала я жалобы майлы.
– Зачем испортила? – Первым в гостиную вошел Сэллер, а за ним и братишка. Явились вместе.
– Говорит, что рисует. Некрасиво рисует.
– И что это? – встал за моей спиной Эн-Ферро.
Я еще раз придирчиво оглядела выведенный углем на светлом шелке обоев рисунок и обернулась к гостям.
– Ловушка.
– Для кого? – насторожился Сэл.
– Для меня.
И пока не посыпались новые вопросы, продолжила:
– Если на меня будут направлены какие-нибудь чары, меня выбросит сюда. Если меня попытаются ударить или ранить, меня выбросит сюда. Если я почувствую боль или испугаюсь достаточно сильно, ловушка сработает, и меня выбросит сюда. Меня вытянет из любого места, даже из-под блокады. Я не буду рисковать Дэви.
– Ясно, – помрачнел Лайс. – Все решила, просчитала, отговаривать бесполезно?
– Да.
– А если нож в спину? Арбалетный болт?
– Ловушка сработает, как только острие коснется кожи.
– Это секундное дело.
– Мое заклинание быстрее. Не веришь?
– Верю. – Кард присел на диван. – Назад – понятно, а туда как?
– Порталы. От станции к станции. Помнишь, я говорила, что смогу теперь нащупать любую. В двадцати парсо от Каэра есть врата. Буду там вечером, а к утру уже в столице.
– А если ты не сможешь найти нужную станцию? – Эн-Ферро еще надеялся, что я откажусь.
– Я уже сделала это ночью. Даже оставила маяк для стабильности. Станция, как все здесь, совмещена с керсо. Возьму ящерку и доберусь в Каэр. Город открыт, наплыв приезжих в преддверии коронации большой, тщательных досмотров не устраивают. Мага во мне не распознают, а беременная женщина ни у кого подозрений не вызовет…
– Вызовет. Магичка может разъезжать в одиночку, а добропорядочная тэсс, к тому же беременная, побоится приехать в чужой город без мужа. Или без брата. Я пойду с тобой.
– Нет.
– Почему? Ты же говоришь, что это безопасно.
– Безопасно для меня. Я учла все, кроме попутчиков.
– Галла! – Он редко повышал на меня голос, и всякий раз хотелось спрятаться или зажмуриться, но сегодня я выдержала и этот окрик, и рассерженный взгляд.
– Это не обсуждается, Лайс. У тебя семья: жена, сын.
– Зато у меня такого счастья нет, – произнес до этого молча стоявший у окна Сэллер.
– Сэл…
– Теперь ты не спорь. Зачем-то же ты нас звала?
– Не хотела, чтобы вы волновались. И кто-нибудь должен нас встретить. Возможно, будут раненые.
– Как ты планируешь их вытащить? – снова заговорил Лайс.
– Я сплела «поводки». Нужно будет всего лишь подойти достаточно близко и набросить.
– Наверняка установят блокировку.
– Я это учла. Но я не стану создавать плетения на месте. Они уже готовы – только накинуть. А активирую связку уже отсюда.
– Как близко нужно подойти? – спросил Сэл.
– Хотя бы на пять шагов…
Друг покачал головой:
– Будет сложно. Оцепление вокруг осужденных, стража… Шагов десять. Но толпа обычно напирает. Если создать толчею, может получиться. Но я пойду с тобой, иначе тебя саму там затопчут. Возражения не принимаются.
– А я буду ждать здесь, – пообещал Эн-Ферро.
Скандала, на который я рассчитывала, не случилось, и это можно было счесть добрым предзнаменованием.
Иллюзию я убрала. Надела простое шерстяное платье, перетянув под грудью поясом, – так живот заметнее. Волосы, хоть и отросшие за лето, но все еще слишком короткие для «добропорядочной тэсс», спрятала под чепец. Оружия не брала, лишь в карман передника положила короткий нож. К нему не придерутся, у каждой хозяйки при себе такой – яблоко очистить, на рынке кусочек от сырной головки на пробу отрезать.
Сэллер тоже взял нож – длинный и широкий. Но он мужчина, ему можно. А еще арбалет захватил.
– Сэл, это лишнее.
– Ничуть, – невозмутимо ответил он, пряча оружие под плащом.
По мне, маленький, похожий на игрушку арбалет, из тех, которыми пользуются тайная стража и наемные убийцы, был скорее помехой. Если нас решат обыскать, объяснить его наличие будет сложно. Но продолжать спор я не стала.
– Если с вами что-нибудь случится, я… тебя убью, – выдал Лайс самую нелепую в Сопределье угрозу и прошептал Сэлу так, чтобы и я слышала: – В случае чего, стукнешь ее по ее безмозглой голове. Ловушка сработает.
Сначала Паленка. Потом – на оставленный ночью маячок.
За воротами керсо пожилая женщина сыпала ящеркам корм в длинную деревянную лохань.
– Здравствуй, открывающая, – поприветствовала ее я.
– Здравствуй… те. – Она заметила Буревестника. – На прогулку собрались?
– К сожалению, нет. – Я погладила живот. – Только керов возьмем.
К стенам столицы мы добрались к полуночи. Въезд был открыт, но путников немного, и мы решили подождать до утра, чтобы затеряться в толпе. На казни рвались, как на ярмарки, – это бесило, но в данном случае было на руку.
Остаток ночи мы с другом провели на небольшом постоялом дворе – мне даже удалось уснуть, – а утром позавтракали и продолжили путь уже без ящерок.
Стража на воротах стояла, казалось, только для красоты. Зато мы заметили парочку магов. Но предосторожности были приняты заранее, и всматривающиеся во входящих и въезжающих в Каэр людей чародеи нами не заинтересовались.
– Куда теперь? – спросил Сэл.
– Куда и все.
Люди – тупое, жадное до сомнительных развлечений быдло – шли куда-то в глубь города. Мужчины, женщины, старики, дети… Несли даже грудных младенцев. Неужели можно быть такими бессердечными? Или они так любили покойного императора, что жаждут приобщиться к расправе над его убийцами?
Мы топали в этом разношерстном потоке уже два часа, когда Сэллер остановился и схватил меня за руку, притянув к себе.
– Не смотри, – прошептал он, не обращая внимания на возмущенное гудение вокруг из-за созданного нами затора.
Наверное, если бы он этого не сказал, я и не заметила бы. А так, обернулась, и сердце остановилось, а в горле застрял крик…
– Не смотри, – повторил друг, но было поздно.
Виселица… Виселицы. Аккуратные, добротно сколоченные перекладины. Толстые веревки. Мерно покачивающиеся, раскачиваемые гуляющим по улицам ветерком тела. Один, два, три, четыре…
– Как же это?.. Ведь сегодня…
В глазах зарябило.
– Скажите, милейший, – Сэллер остановил какого-то прохожего, и я поразилась тому, как спокойно звучал его голос, – разве казнь назначена не на сегодня?
– Так ведь Растана, отца нашего, вчера хоронили, – был ответ. – Вот и украсили для него дорогу-то.
В Марони наверняка уже знают. Выходит, все без толку, бессмысленно…
– Галла, стой!
Я сама не заметила, как рванулась вперед и уже стояла рядом с прохаживающимся у виселиц стражником, сжимая в руке нож.
– Чего-то хотела, красавица? – хмыкнул тот, но, заметив нож, схватился за рукоять меча.
– Что с тобой, милая? – подбежал Сэллер.
– Я… Я хотела… кусочек отрезать…
– От трупа? – ошалел солдат.
– От одежды. Говорят, счастье приносит, – пролепетала я. – И в родах помогает…
– Так то веревка. А веревки, прости, заранее распроданы. Вот повисят до вечера, а там их снимут, и… – Он понизил голос до шепота. – Вечером подойди, отрежу для тебя кусочек. Вот такой. – Он показал на пальцах. – На твою удачу хватит. Только серебрушку стоить будет.
– Я вечером не могу. Мне сейчас… Хоть рубашки клочок. И серебрушку дам.
Монета перекочевала к защитнику порядка.
– Режь, – милостиво кивнул он. – Вот от этого, у него рубаха почище.
– А от того можно? – Узнать того, кого ты помнишь полным жизни, в синюшном трупе с вывалившимся языком и вылезшими из орбит глазами было нелегко. Но я узнала.
– Можно, – оглядевшись по сторонам, разрешил стражник.
Вокруг трупа вились мухи. Садились на раздувшееся лицо, ползали по обнаженным рукам. А запах… Борясь с тошнотой, я подошла к тому, кого при жизни звали Велтар Катара-младший, потянулась дрожащими пальцами к грязной рубахе и одним взмахом ножа оттяпала кусочек… А Линка, наверное, скучает по папе…
– Зачем тебе это?
– Я обещала, что вытащу его. Значит, вытащу. Даже так.